Тем не менее работы по психотронике велись в течение десятилетий, и занимался ими целый ряд ведомств. Как и положено, они грызлись между собой, воровали друг у друга технологии и специалистов и умело втирали очки заказчику — верхушке правящей Коммунистической партии. Более того, некоторые результаты от дряхлеющего руководства страны попросту утаили — не без злого умысла, надо полагать.
И, несмотря на все сложности, кое-что было сделано. Заработали несколько «Объектов», контролировавших «взрывоопасные» города. На улицы вышли зомбированные агенты политического сыска. Невидимые лучи искалечили психику сотен инакомыслящих, после чего их принудительно госпитализировали в психиатрические клиники. И более того (тут Вестгейт невольно поежился, задумался на миг и решил-таки в это не верить), был поставлен эксперимент по глубокой коррекции личности. Подопытными кроликами стало несколько тысяч детей. Эксперимент не удался — дети погибли. Такой результат в значительной степени подорвал веру заказчиков во всесилие новых технологий, и интерес к психотронике стал падать. Но, как и многие бюрократические учреждения, Проект (так основной разработчик психотронного оружия назывался в документах Службы) оказался живуч и протянул еще до начала девяностых годов двадцатого века. На каком-то этапе даже КГБ, люто Проект ненавидевший за бесконтрольность и фашистские методы, пользовался им как пугалом для диссидентов, распуская о нем кошмарные слухи.
Вестгейт прочел о Проекте много разнообразной ерунды, большую часть которой его тренированный ум тут же стер из памяти. Но кое-что дипломатический советник запомнил накрепко. Это было необходимо для понимания сути проблемы, которую ему предстояло решать в Москве. В центре проблемы стоял один-единственный человек, и был он так называемым «форсированным экстрасенсом».
Отбирая себе операторов психотронных установок, Проект составил обширную картотеку на русских «паранормалов», отделяя зерна от плевел, самородков от шарлатанов. Более того, чтобы облегчить выявление нужных себе людей, Проект в семидесятые-восьмидесятые годы подогрел общественный интерес к аномальным явлениям и экстрасенсорике в частности. А в конце восьмидесятых были созданы даже легальные учебные центры, где завербованные Проектом «кудесники» готовили себе молодую смену.
Параллельно шла работа по искусственному пробуждению аномальных возможностей человека. И тогда впервые было произнесено это слово — «форсировка». Машина, создававшаяся как оружие, в опытных руках могла не только разрушать, но и созидать. Подведомственный Проекту институт подошел к решению этой проблемы вплотную, когда оказалось, что природа уже все доделала за людей.
Несколько подростков, испытавших когда-то психотронное воздействие в рамках неудавшегося эксперимента, выжили. И их мутировавший организм с возрастом начал генерировать энергетику такой мощности, которой пугались даже видавшие виды операторы Проекта. Совсем рядом с цитаделью Проекта, в Москве, жил и развивал свои аномальные способности полусумасшедший, но чертовски одаренный молодой человек. Он видел сквозь стены (тут Вестгейт про себя расхохотался), мог транслировать эмоции и мыслеобразы другим людям и даже умел (Вестгейт опять засмеялся, уже почти вслух) на расстоянии подчинять себе чужую волю. Талантливого юношу начали склонять к сотрудничеству, но что-то у Проекта с ним не заладилось, потому что молодой человек сначала пустился в бега, а когда его поприжали, стал направо и налево убивать. Дальнейший след его терялся, а потом канул в Лету и сам Проект, но осталась разрозненная информация, почти неопровержимо доказывающая, что все это было на самом деле.
И теперь эта информация должна была помочь Вестгейту «войти в тему». Потому что именно по этой теме дипломатический советник Вестгейт будет работать в Москве, куда его сорвал экстренный вызов из центрального аппарата Службы.
Вестгейт уничтожил справочные документы, «растворил» программу-дешифратор в структуре остального софта, убрал процессор в кейс и принялся думать и гадать. В Москве он поступал в распоряжение так называемого Отдела специальных проектов, загадочного подразделения Службы, о существовании которого раньше и не подозревал. Как следовало из краткой справки, отдел этот на полном серьезе занимался исследованием аномальных явлений и защитой населения от негативного воздействия оных.
Дипломатический советник Вестгейт терзался раздумьями и сомнениями минут десять и под конец так расстроился, что потребовал сухой мартини. Нарушить график работы глубоко законспирированного агента, выдернув его неожиданно в Москву, Служба могла только по причине серьезного кризиса. С нынешними делами самого Вестгейта кризис никак не мог быть связан, дела эти уверенно шли в гору. Значит, испортилось что-то другое. И починить, что у них там сломалось, мог только он, Вестгейт. Сознавать это было приятно. Но почему для решения проблемы он должен работать вместе с явными психами из этого Отдела специальных проектов?.. Вестгейт тяжело вздохнул. Самым обидным было то, что разгадка тайны откладывалась. Из аэропорта Хитроу дипломатический советник Вестгейт летел сейчас вовсе не в Шереметьево-3, а за океан, с посадкой в Джей-Эф-Кей. И еще целый день ему предстояло работать по основной специальности на Американском континенте, стараясь не задумываться, какого же черта его вызвали в Москву.
Наконец Вестгейт окончательно запутался в догадках, спросил еще мартини, выпил и с горя задремал.
Стюардесса, тяжело дыша, подсматривала за ним из-за занавески.
Глава 3. Второе июня, вечер
Усевшись за руль, Игорь первым делом включил навигационную систему и глубоко задумался. Центральный офис Службы со всех сторон окружили дорожные пробки, и нужно было понять, в какую из них умнее влипнуть. Сначала Игорь выбрал затор побольше исходя из того, что именно там сейчас усерднее всего трудятся регулировщики. Но тут оказалось, что в пробке кого-то насмерть задавили и стоять она будет непоколебимо, пока менты не разберутся, кто там прав, а кто виноват. Игорь вздохнул, повернул в замке ключ и рывком бросил машину к выезду из гаража.
Через десять минут он заглушил двигатель, вывел на монитор телевидение, нашел в эфире музыкальную программу, заложил руки за голову и, зевая, принялся ждать. В стоящих вокруг плотной стеной машинах курили, жадно глотали охлажденные напитки и грязно ругались. Впереди две девчонки в открытом джипе без кондиционера и холодильника тоже нашли выход — стянули пропотевшие майки и откинулись позагорать. На бесплатный стриптиз глазели из-за плотно закрытых тонированных окон невольные зрители. Это была по московским понятиям хорошая пробка. Никто в ней не сходил с ума, не дергался, не толкался бампером — людей просто разморило, и все.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});