Сии ключи в том от всех других отменны, что по поверхности их плавает черная, китайским чернилам подобная материя, которая с великим трудом от рук отмывается. Впрочем, находится там и свойственная всем горячим ключам разноцветная глина, тако ж известь, квасцы и горючая сера.
Во всех вышеописанных ключах вода густа, и протухлыми яйцами пахнет.
Сие достойно примечания, что от устья реки Камчатки к северу и от устья Озерной реки по всему западному берегу горячих ключей не находится[108], хотя колчедана, серы, железной земли и камней с квасцами и купоросною солью довольно и около Олюторска, как о том справедливо пишет господин Стеллер, приобщая свое рассуждение, что камчатская земля, как видно по частым земли трясениям, земными пещерами и горючими материями наполнена, которые своим возгорением и внутренним движением такую ж великую перемену на земле произвесть могут, какой видны следы у изорванного каменного берега Бобрового моря и на многих островах, находящихся в проливе между Азиею и Америкою.
Причиною возгорения ставит он подземные проходы из моря, которыми соленая вода к горючим рудам подходит и возжигаег их. Трясение земли наибольше случается около равноденствия, когда морское наижесточайшее бывает волнение, а особливо весною, когда наибольшая прибыль воды примечается, и сие камчадальским жителям и курильским довольно известно, которые первых чисел марта и последних сентября весьма опасаются.
При всем том две вещи весьма удивительны: 1) что следов железа в сих местах не находится, хотя и примечаются соединенные с железом материи, как например глины и земли, по которых смешению с серою подземный огонь легко изъяснять можно; 2) что поныне нет известия о ключах соленых, которым в сих местах всеконечно быть надлежало, как о том по узости Камчатского мыса, по подземному сообщению с морем, по многим каменным горам и по ключам не без основания рассуждать можно[109].
К вышеописанным ключам должно присовокупить и те, от которых реки не мерзнут. На Камчатке их такое изобилие, что нет ни одной реки, которая бы и в самые жестокие морозы полыней не имела; бьют же они и на ровных местах, особливо около гор, чего ради в летнее время нигде сухо пройти или проехать нельзя.
Которые ключи собираются в особливую речку, какова впадающая в Камчатку Ключевка, те никогда не мерзнут, и для того рыба в них почти во всю зиму водится, в чем особливое имеет преимущество объявленная Ключевка: ибо свежею из ней рыбою довольствуются не токмо живущие там камчадалы, но и весь острог Нижне-Шантальский, а свежая рыба зимою почитается там за самую редкость.
О произрастающих, особливо которые к содержанию тамошних народов употребляются
Главный и способный к употреблению большой лес состоит из листвяку (Larix dahurica) и топольнику (Populus alba)[110], из него строятся дома и крепости, из него камчатские острожки, а напоследок и суда не токмо камчатские, но и к морскому ходу способные: но листвяк растет токмо по реке Камчатке и по некоторым текущим в оную посторонним речкам, а в других местах довольствуются топольником.
Сосны и осокори не примечено нигде по Камчатке ни дерева. Пихтовнику (Pices) малое число растет в одном токмо месте около речки Березовой, как уже в первой части объявлено. Березнику (Betula)[111], хотя и довольно, однако немного идет в дело, кроме санок и принадлежащих к ним потребностей; для того что по мокрым местам и ближайшим к жилью крив и неугоден, а издали перевозить великая трудность.
Корка его в большем употреблении: ибо жители, соскобля у сырого дерева корку, рубят оную топориками как лапшу мелко и едят с сушеною икрою с таким удовольствием, что в зимнее время не минуешь камчатского острожка, в котором бы бабы не сидели около березового сырого кряжа и не крошили объявленной лапши каменными или костяными топориками своими.
Квасят же камчадалы оною коркою и березовый сок, и оттого бывает он кислее и приятнее. Впрочем, между европейскими и камчатскими березами сие есть различие, что камчатские березы серее европейских и весьма шероховаты и киловаты, и из кил[112] из-за их твердости всякая столовая посуда может делаться.
О тополевом дереве приметил господин Стеллер, что от соленой воды топольник и ноздреват и легок становится, как сухая ветловая корка, что зола его на свободном воздухе срастается в красноватый тяжелый камень, который чем доле лежит, тем более получает тяжести; и ежели такой, несколько лет лежавший на воздухе камень, разломишь, то примечаются внутри его железные пятна.
Ивняк (Salices)[113] и ольховняк (Alni)[114] обыкновенные дрова на Камчатке, но иво– вая кора и на пищу, а ольховая на крашение кож употребляется, как о том в другом месте объявлено будет пространнее.
Родится ж на Камчатке черемуха (Padus foliis annuis Linn. Lapp.) и боярышнику (Oxyacantha fructu rubro et nigro)[115]два рода, один с красными, а другой с черными ягодами, которых жители довольно запасают в зиму. Есть же в тех местах и рябины (Sorbus aucuparia B. Hist.)[116] немало, которая почитается за непоследний конфект.
Лучший запас тамошних жителей – орехи со сланца[117], которого как по горам, так и по тундрам великое довольство. Сие дерево от кедра ничем не разнствует, кроме того, что несравненно меньше, и не прямо растет, но по земле расстилается, почему и сланцом именуется.
Шишки его и орехи вполы против кедровых. Камчадалы едят их со скорлупами, от чего, так же как и от черемухи и боярышнику, случаются у них запоры, особливо когда употребляют их со излишеством.
Вящая в сланце доброта, что им пользуются от цинготной болезни с желаемым успехом, в чем вся морская экспедиция свидетель: ибо бывшие при оной служители никаких почти других лекарств для излечения объявленной болезни не принимали, кроме сланцевого дерева, из которого и квасы делали, и теплым вместо чаю пили, и нарочитые приказы отдаваны были, чтоб превеликий котел с вареным кедровником не сходил с огня.
Красной смородины[118], малины[119] и княженицы[120] весьма там мало, и то в местах от жилья отдаленных, чего ради и никто о сбирании их не старается. Жимолостные (Lonicera pedunculis bifloris, floribus infundibiliformibus, bacca solitaria, oblorga, angulosa. Gmel. Sib.) черные ягоды в великом употреблении[121]: ибо оные не токмо весьма приятны, но и удобны к заквашиванию травяной браги, из которой вино сидится.
Корка его к перегону хлебного вина в водку весьма угодна: ибо водка бывает от оной сильнее и проницательнее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});