Ирина, увидев его, обеспокоенно спросила:
- Вань! Ты как?
- Нормально, Иришка! Нормально! Все в порядке!
И постепенно он даже втянулся. По крайней мере – на первых пяти километрах. Дважды он становился впереди, каждый раз упахивался до изумления. Еще удивился, что, оказывается, Лазарев – пошел с ними. Налегке, конечно, и лыжню не торил, больше времени держался в середине колонны, но все же!
«Вот тебе и рыхловатый мужик! Даже брюшко виднеется. А – встал и пошел на «двадцатку»!».
Первые пять километров все прошли нормально. Ну да – молодежь, все неплохо тренированы! После пяти – начались первые проблемы.
- Стой! Привал двадцать минут! – пронеслось по колонне.
«Нормально. Чуть передохнуть нужно, это – точно!».
Мимо него пронеслась на лыжах Ирина, а вслед за ней – Светлана. Он проводил их взглядом, а сам улегся на спину и высоко задрал ноги, приспособив к этому лыжи и палки. И снятый «сидор» под голову!
«Кровь должна оттечь с ног. Легче будет забитым мышцам!».
Прикрыл глаза.
- Ваня! Ты как себя чувствуешь? – Ирина наклонилась к нему.
- Нормально, Ирина! Мне так льстит твое внимание!
Девушка фыркнула, повела головой.
- Что там случилось? – мотнул он головой вперед по ходу движения.
- Мышцы свело! Мы со Светой чуть размяли. Но – сомневаюсь, что парень дойдет. Зачем он вообще пошел? Вроде бы и здоровый, а к такому не готов.
На контрольной точке сошел тот парень. Еще один вроде бы и собирался идти дальше, но Ирина качала головой:
- Боюсь, там не мышцы… Как бы с сердцем у парня плохо не было. Так… вроде держится, но что-то страшно мне!
Вторая «пятерка» была существенно хуже. Теперь стала понятна роль в походе Лазарева. Он присматривался к парням, вернувшимся в колонну после пахоты направляющего. По каким-то ему понятным признакам, давал команду пропустить вперед другого, а самому – еще пройти в колонне дальше, побольше отдохнуть. Еще Лазарев частенько убегал вперед, чтобы дать направление движения первым.
«Вот же лось здоровой, а? А по виду – и не скажешь!».
В четвертый раз Косов встал первым уже в видимости стрельбища. Тянул – «на зубах»! Выкатившись на линию огневого рубежа, повис на палках, сплевывая тягучую и горькую слюну.
- Парни! У кого слюна горькая – быстро ко мне! – командовала неподалеку Ирина.
«Это что – какой-то известный признак? А чего признак? Не… ну нах… я лучше тут… повишу еще немного!».
И Косов не отозвался и не признался. Немного погодя, кто-то тронул его за плечо. Поднял голову – Света.
- Иван! Посмотри на меня! Выше голову подними! Ага! Так – вот ватка! Нюхай! – она сунула ему под нос ватку.
«Блин! Нашатырь! И не сматеришься же! Зачем девушку обижать?».
Но в голове прояснилось, стало лучше. Он еще поводил себе перед носом ваткой.
«Молодцы, девчонки! Сами «десятку» вытащили, а заботятся о других!».
- Привал пятнадцать минут! После привала – слушай команду на построение! – «о как! Квашнин тут как тут!».
Пятнадцать минут пролетели – как одна!
- Взвод! Слушай мою команду! В две шеренги – становись!
«Дождались, мать вашу! Ну на кой я вообще сюда поперся, а?».
Построились. Получили вводную на проведение учебно-тренировочных стрельб. Первая партия ушла на огневую. Еще можно чуток отдохнуть!
Куда он стрелял, он и сам толком не понимал! Но – стрелял! Старался прицеливаться, а потом поймал «дзен» и стал думать про… Лизу. И так хорошо стало! Так тепло и спокойно!
- Молодец, Косов! Молодец! Отлично отстрелялся, курсант! – «ну вот, Квашнин все испортил! А я бы еще пострелял… так здорово было!». Инструктор ходил от курсанта к курсанту, с биноклем на груди.
Приятным было то, что после стрельб им выдали каждому по большой жестяной солдатской кружке горячего чая, а на закуску – ломоть серого хлеба с большим куском соленого сала! Вкуснятина же! И хлеб это – ноздреватый и душистый! А уж сало – вообще выше всяких похвал!
- Отбой привала! Становись!
«Опять – двадцать пять! А можно я уже сдохну, а?».
И опять – снег, снег, снег! Впереди снег – только уже изрядно разбитый впереди прошедшими курсантами; сбоку снег – чистый, искристый на солнце!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Снег, снег, снег…
От шагающих сапог!
Мне, мне, мне,
Мне давно уже все – «пох»!
«Чего-то я зачастил вперед идти! Или так кажется? Или – и вправду я чаще других впереди оказываюсь? Лазарев чего подтасовывает? А-а-а-а… точно, он же… сортирует парней. Кому побольше отдохнуть, кому – поменьше. И чего? Поэтому я чаще стал впереди идти?».
Косов как-то вскользь заметил, что они прошли через какой-то лес. Отметил, что идти было… неудобно. И так-то тяжело, а тут всякие палки… елки… мешаются!
А потом… потом им попался овраг. Иван услышал впереди маты, но даже и – смех, который, впрочем, быстро прекратился!
- Чего там, парни? – спросил он у впереди идущих.
- Да ни хрена хорошего! Овраг там! И здоровый, сука! Вот там сейчас передние спустятся, потом мы пойдем.
К счастью, спустился он нормально! Не скатился, а именно – спустился, шагая вниз боком, аккуратно выцеливая, куда поставить ногу. Медленно, но – верно! Внизу копошились шедшие впереди и попадавшие, как доминошки, парни.
«Куча-мала получилась! Весело им, блин!».
Но в итоге веселого было мало – один из парней, похоже, потянул ногу. Точно Ирина сказать не могла – нужно смотреть в больнице. Иван подъехал к стоявшим внизу Лазареву и Ирине:
- Ну что, какие планы, отцы-командиры и красивые медработники?
Лазарев выматерился, потом извинился перед Ириной:
- Да какие планы? До контрольной точки – километра три, может – чуть меньше! Нужно тащить его туда, иначе никак!
- Ну что же? Значит потащим. А пока нужно из этой ямы выбираться. Знать бы еще – может вправо или влево у этого оврага отнорки есть. По ним бы наверх и забрались.
- Не… не будем терять времени. Есть тут эти отнорки, или нет… лазить здесь внизу по снегу из стороны в сторону? Так тут снега еще больше, чем наверху! Намного больше!
По предложению Ивана, с нескольких винтовок сняли погонные ремни, связали их меж собой, а он, прихватив крайний ремень зубами, сняв лыжи, полез на карачках наверх.
«Ну вот какого хрена тебе надо, а? На кой ты сюда полез? Что – других не было? Стоял бы сейчас с ними внизу, смотрел-поплевывал как другой карабкается наверх!».
Пару раз ему пришлось съехать вниз на пару метров с пластами слежавшегося снега, но закусив губы, он вновь карабкался наверх.
«Ну сколько тут той высоты? Да метров восемь, не больше! Какого же хрена… края-то все нет?!».
Выбравшись наверх – наконец-то! – он откинулся на спину и дышал-дышал-дышал… А чуть только восстановив дыхание, набрал в грудь воздуха… и выдал все знакомые маты! Сначала – чуть слышно, потом – все громче и громче! Поминая всеми ему знакомыми словами – и снег, и лыжи эти, и… много всего-всего! Только краем сознания чувствуя, что не стоит поминать отцов-командиров, руководство области и страны, и прочих политических деятелей. Хотя… про политических деятелей других стран, как правило – враждебных молодой Советской республике, он вспомнил тоже. Видно, всплыли в памяти карикатуры из газет и журналов, да плакатов.
Ни малого, ни большого петровских загибов он не знал. И сейчас был очень огорчен этим, когда запнулся и не смог ничего более придумать. И только сейчас расслышал, как внизу, там, в овраге, растет и крепнет, как мощь родной страны, хохот.
- Ну ты, Косов, все сказал, что хотел? – услышал он голос Лазарева.
Иван перевернулся на живот и подполз к краю.
- Заканчивай уже эту… политинформацию! Ты ремень-то кидать думаешь или нет? Или потерял, пока полз? – Лазарев улыбался.
— Это было бы… обидно! – пробормотал Косов.
По проторенной им тропе, со страховкой ремнем, он вытащил сначала одного, потом – уже вдвоем – другого. А там… можно и отдохнуть – без него справятся! И он довольно хорошо успел восстановиться, когда наверху собрались все.