— А что происходит? — спросил он. — Строевая подготовка, так рано?
— Времени, на самом деле, не так уж много, Лукьен. Я обучаю тому, как напасть на гвардейцев, когда они пойдут через каньон.
— Ты же видел их наверху, Лукьен? — спросил Гарвис. Он был кузнецом из селения, крупным мужчиной с ручищами, словно кувалды.
— Видел, — ответил рыцарь и, к радости собравшихся, добавил: — Ну и здорово же они выглядят!
Защитники Гримхольда гордо заулыбались. Барон Гласс даже слегка надулся от важности.
— Теперь они снова поступают в твое распоряжение, Лукьен. Для меня же было честью командовать ими, — он указал на каньон. — А эти стены составляют хорошую защиту. Я тренирую людей в обращении с мечом и луком. Если состоится бой, мы дадим жару ребятам Трагера. Уж, по меньшей мере, треть из них останутся здесь навсегда.
— Я уверен, так оно и будет, — Лукьен старался говорить убедительно. Ему так не казалось, но он радовался энтузиазму Торина. — Значит, Миникин считает, что у нас есть неделя?
— Плюс-минус несколько дней. Она ждет тебя внутри. Хочет поговорить с тобой.
— Да? Что-то не так?
Торин пожал плечами.
— Не говорит. Просто хотела, чтобы я прислал тебя к ней.
— Ладно, тогда я пошел, Торин, — Лукьен оставил барона и его солдат и поспешил к воротам. Здесь он нашел Гилвина с Белоглазкой, сидевших в уголке. Гилвин обнял девушку и ласково с ней разговаривал. Лукьен не мог сдержать улыбку при виде счастливого лица парня. Но при виде Миникин его улыбка бесследно исчезла. Маленькая женщина прислонилась к стене в ожидании, и лицо ее было тревожным. Трог находился подле нее, как всегда, молчаливый. Вначале Лукьен подумал, что она сердится на него за побег в Джадор, но быстро сообразил: мысли хозяйки Гримхольда заняты чем-то более важным.
— Миникин! В чем дело?
Лицо ее просветлело, но лишь на мгновение.
— Добро пожаловать, Лукьен. Рада, что ты невредим.
— Барон Гласс сказал, что вы хотели меня видеть.
Миникин кивнула.
— Пройдемся, Лукьен.
Лукьен подчинился, следуя за ней от ворот. Внезапная таинственность заставила его насторожиться, но он не стал задавать вопросов. Было еще рано, и в холле почти никого не было. Она остановилась подле одного из светильников. Здесь ее лицо показалось Лукьену еще более взволнованным.
— Вы выглядите так, будто не ложились всю ночь, — заметил Лукьен. — Разве в Гримхольде никто больше не спит?
— У нас слишком много дел, — устало ответила женщина. — Барон Гласс рассказал вам о моем видении?
— Да.
— Лукьен, мне жаль вас. Ваша потеря огромна.
Он не знал, как отреагировать.
— Я думал, что потерял Акилу шестнадцать лет назад, Миникин. Сам не знаю, почему я так отреагировал сейчас.
— Терять друзей всегда тяжело.
— Пожалуй, так. Но я просто не понимал, что Акила до сих пор остается мне другом, пока не стало слишком поздно. А теперь, скажите, что вас беспокоит.
Она невесело рассмеялась.
— Ах, что только меня не беспокоит?! Битва, Лукьен. Я боюсь.
— Пожалуй, не только битва. Давайте, выкладывайте всю правду.
Миникин играла амулетом на шее, не поднимая глаз.
— Мы должны победить ваших соплеменников, Лукьен, — серьезно проговорила она. — Это — самое важное сейчас.
— Я знаю. Со смертью Акилы я думал, что у нас есть надежда, но Трагер жив… Я ненавижу себя за то, что оставил его в живых. А теперь он идет сюда.
— Он придет, как только сможет. Но я уверена: ему нужна не только месть, но еще и амулеты.
— Мы разобьем его, Миникин, — Лукьен чувствовал, как в нем поднимается ярость. — Я обещаю.
— Ты хочешь убить его за то, что он сделал с Акилой. Но этого недостаточно. Простой вендеттой дело не закончится. Идет война на выживание.
— Миникин, не нужно этого объяснять. Я знаю, каковы ставки.
— Нет, не знаете, — Миникин продолжала машинально поигрывать амулетом. Лукьен не понимал, в чем причина ее беспокойства: во всяком случае, не только в приходе лиирийцев. Он ждал, пока женщина отыщет нужные слова. — Лиирийцы не должны проникнуть за ворота. Им нельзя даже ступить на землю крепости. Иначе… — она отвела глаза.
— Скажите мне, — настаивал Лукьен.
Миникин снова погладила амулет.
— Если они войдут в крепость, Акари уничтожат их, вместе со всеми, кто будет внутри Гримхольда, — она посмотрела в глаза Лукьену со страхом. — Акари зажгут гигантский костер, если лиирийцы войдут сюда. Они не хотят, чтобы их дом заняли чужаки. Понимаете, Лукьен?
— Значит, мы, тем более, должны разбить лиирийцев в каньоне. И разобьем. Я обещаю.
— Вы не понимаете, — простонала Миникин. — Что случится, если победят они? Если они захватят замок? Все Нечеловеки погибнут, Лукьен, они сгорят. — Маленькая леди прислонилась к стене. — Этого нельзя допустить.
Лукьену все еще были непонятны мотивы Акари, но он знал, что силы у них достанет, дабы осуществить угрозу.
— Тогда, может, отвести Нечеловеков в селение? Там им будет безопаснее.
— Не будет. Когда крепость падет, настанет черед селения, и вы это знаете. Даже если Акари уничтожат лиирийцев в крепости, многие из них останутся снаружи, — она беспомощно посмотрела на рыцаря. — Они обнаружат селение. И убьют моих детей.
Впервые за все время их знакомства Миникин выглядела испуганной. Лукьен кусал губы, пытаясь продумать способ выхода из ситуации. Миникин права — если враги победят, крепость сгорит дотла, но остальные, снаружи, смогут найти деревню. Если же Нечеловеки останутся в крепости, то погибнут в огне. Лукьену это казалось несправедливым, но какое право он имеет ждать от Акари иного? Это их дом, причем, уже много лет, и чужаки уже опустошали его.
— Значит, нам остается только победить Трагера, — заметил он. — Другого пути нет.
Миникин кивнула.
— Я оставлю Нечеловеков в крепости. Там будет надежнее.
— Согласен. В крепости у них больше шансов.
Шанс оставался только один. И оба знали это. Хозяйка Гримхольда взяла Лукьена за руку. Она долго молчала. Просто смотрела на него. Времени оставалось мало, и терять его было нельзя.
— Миникин, не забудьте, что вы мне сказали, — мягко произнес Лукьен. — Будущее всегда неопределенно. У нас есть силы изменить его.
Маленькая леди наконец улыбнулась.
— Знаю. Надеюсь, нам не придется пожалеть об этих словах.
— Не придется. Так или иначе, я уверен, что мы спасем здешний народец.
Миникин нахмурилась.
— А если вы не сдержите обещание, Лукьен?
— Сдержу, — он сжал ее руку. — А теперь прошу извинить, у меня много работы.
— Нет. Вначале отдых. Вы ехали всю ночь.
— Не имеет значения. Вы же сами сказали, не стоит терять времени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});