Похоронный дом – «Аккерман» – радостно оплачивал рекламу на ведущих телеканалах комфортабельного флоридского округа. Вокруг под легким морским бризом, окруженные вечнозеленой свежестью, гнездились уютные клубы – обиталища тех созревших пенсионеров, которым хорошо за семьдесят. И за восемьдесят. Некоторые заставляли владельцев процветающего бизнеса проявлять терпение, но жизнь есть жизнь.
Шанда появилась в доме скорби внезапно, словно неожиданный порыв океанского ветра. Вообще-то ее звали Шандольер, но полное имя звучало лишь для тех, кто мог его оценить. Она, оказывается, искала работу. Не стоит объяснять прозорливому читателю, что устроиться в такую, никогда не умирающую, контору было весьма непросто. Особенно на высокооплачиваемую должность менеджера, умеющего работать с раздавленными горем родственниками усопших. Тем не менее Шанду взяли.
Видели бы вы эту Шандольер! Красавица? Вовсе нет. У вас, читающих про женщин, вечно одно на уме. Тем не менее кое-что, совсем чуть-чуть, как шанелью в нос, как туфелькой да по щекам, у нее просматривалось. И не цепляйтесь к этой фразе – ее чуть ли не сам Антониони почти так вот и произнес. А то, что у нас – неграмотное изложение, у великих – находка режиссера.
Не вызывало сомнений, что Шанда была искусной драматической актрисой. А может быть, комедиантом? За считаные секунды на ее мягком округлом лице появлялись полные страданий и боли пронзительные глаза вечного мученика. Молящий взгляд истерзанного горем человека был неотразим. Ее язык на два выражения превосходил словоблудие любых радиокомментаторов, чистейшая мелодия произношения вызывала ностальгические воспоминания о династии Тюдоров. А манеры, а элегантность! Непонятно, как Голливуд пропустил такое созвездие.
Руководство бизнеса не сделало роковой ошибки, предоставив ей работу. Когда Шанда обслуживала рыдающих людей, она умело входила с ними в душевный, сгорбленный общей болью контакт. Сочувствие и сострадание смотрелись искренними, непоказными. Под слезы, вздохи и шумок она умело всучивала клиентам самые прибыльные программы обслуживания.
2Гилберт Аккерман, владелец бизнеса, был весьма доволен своим новым менеджером. До самого того дня, когда он получил по почте здоровенный конверт от какой-то юридической фирмы. Внутри было уведомление о том, что Шанда обвиняет его в сексуальных домогательствах и вызывает в суд, требуя компенсацию в десять миллионов долларов.
«Как будто не первое апреля сегодня», – глядя на календарь, подумал Гилберт.
Шанда на звонки не отвечала и на работе не появлялась.
Мистер Аккерман задумался о кошмарном существовании американских богачей, живущих в постоянном страхе под дамокловым мечом, занесенным желающими отобрать у них денежки. У нас же здесь – коммунизм, описанный товарищем Марксом. Богатый платит за десятерых, средний класс работает за десятерых, бедный получает все то же самое бесплатно, и делать ничего не нужно. В нищие, что ли, податься?
Хорошо живется где-нибудь в Гондурасе, где зависимая по служебному положению женщина сразу выполняет армейскую команду: «Ложись!» Не хочешь любви – так теряй работу. А у нас… Введенная в практику высшей юридической инстанцией закорюка о сексуальных домогательствах стала изобретением века. Если раньше для того, чтобы пинком под зад убрать конкурента, ему шили любвеобильность на стороне, пьянку и прочую аморалку, то в наши дни справедливость восторжествовала. Помните такого Кэйна? Президентом США собирался стать. Как ловко наши доблестные, принципиальные девочки вытащили на свет божий все его двадцатилетней давности гнусные намеки! Живо кандидатуру снял.
Гилберт связался со своим адвокатом, который оказывал ему разного рода необременительные услуги, но тот проявил неожиданную честность, заявив, что опыта в подобных сложнейших делах у него нет и он может лишь помочь найти подходящего защитника. После охов, вздохов, элегантнейших бесед и посылания ко всем чертям Аккерман нащупал родственную наглую душу в лице эсквайра Харса.
– У меня даже в мыслях не было на что-то Шанде намекать, – лепетал чистую правду похоронный бизнесмен.
– Меня не интересует, – оборвал Гилберта его юридически подкованный собеседник, – что там было и чего не было. Совершал ли мой клиент нечто наказуемое, например убийство. Это не имеет ни малейшего значения. Существует один лишь понятный вопрос, который требует односложного ответа. Согласны ли вы заплатить мне триста тысяч долларов?
3Начинаем, начинаем детектив! Харс обожал любое расследование и потому отказывался от услуг профессиональных сыщиков, предпочитая развлекаться самостоятельно. Первым делом он навел справки об адвокате оппонента. Эй, дело-то выглядит пустяковым! Его соперница, некая Клэйр, в этом году только получила лицензию юриста. «Да я ее мизинчиком…» Более того, он нашел в Интернете резюме, в котором, перечисляя свои скромные способности, девушка просила подыскать ей место. Посмеиваясь, Харс отправил электронное сообщение, приглашая Клэйр на собеседование.
– Мне нужен специалист по вымогательству, – обрисовывал ситуацию работодатель Харс сидящей напротив Клэйр. – Из вашего резюме видно, что вы как раз ведете подобное дело. Хотел бы знать некоторые подробности предъявляемых претензий и методы, применяемые вами.
Интонация Клэйр была скучающей.
– Не знаю деталей и никакого к ним интереса не испытываю, – лениво вымолвила она. – Важно лишь то, что клиент предпочел мои услуги, отказав многим бывалым.
– Как же вам удалось достичь столь блистательного превосходства? – изображал восторг Харс.
– Все требовали предварительной оплаты, в то время как я согласилась получить гонорар только в случае успешного окончания дела.
– Эй, так придется же победить, выиграть. Вы уверены? В этой жизни все бывает…
– Как я могу не одолеть оппонента, если сумма иска – десять миллионов, а мне причитается третья часть?
Поворотами головы и шеи, характерным движением глаз Клэйр изящно и безупречно исполнила взгляд игрока в гольф, следящего за дальним полетом мячика.
Рот Харса приоткрылся в восхищенном удивлении.
– Я счастлив, что вы будете звездой моей фирмы, дорогая Клэйр! – торжественно провозгласил опытный юрист.
Харс имел правильное представление об аристократических привычках высших слоев общества и обожал гольф. Он прекрасно знал, что олицетворяет безошибочно обозначенный взгляд.
Клэйр собирается поделиться деньгами с адвокатом Аккермана. В этом случае он, мистер Харс, получит полтора миллиона. Очень было бы кстати. Куда достойнее, чем несчастные обещанные ему триста тысяч. Сколько лет можно трудиться за гроши? А кому нужен этот мистер Аккерман? Пусть он проиграет, соблазнитель подлый.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});