– Но в данном случае такого не было? Мистер Гэллегер отключил робота два дня назад в то самое время, когда в его лаборатории находился мистер Джонас Хардинг.
– Теоретически все верно. Имело место временное отключение.
– В таком случае, – сказал прокурор, – мы хотим допросить робота, квалифицированного судом как разумное существо.
– Решение по этому вопросу должно носить рабочий характер, – запротестовал один из защитников.
– Согласен, ваша честь…
– Хорошо, – сказал судья, таращась на Джо. – Задавайте вопросы.
– Э-э… – Прокурор, оказавшись перед роботом, заколебался.
– Зови меня Джо, – подсказал тот.
– Спасибо. Так вы подтверждаете, что мистер Гэллегер отключал вас в упомянутое время?
– Да.
– В таком случае, – торжествующе сообщил прокурор, – я обвиняю мистера Гэллегера в нападении и… побоях. Поскольку работ признан разумным существом, всякие действия, направленные на лишение его сознания или способности передвигаться, противоречат закону и могут быть квалифицированы как сознательное нанесение увечья.
Адвокаты Маккензи зашевелились.
– Что это означает? – спросил Гэллегер.
– Вас вместе с роботом могут задержать как свидетелей, – шепнул один из адвокатов, потом встал. – Ваша честь, все наши ответы давались на чисто теоретические вопросы.
– Но заявление робота было ответом на совершенно конкретный вопрос, – заметил прокурор.
– Робот не был приведен к присяге.
– Это легко исправить, – сказал прокурор, и Гэллегер почувствовал, как разлетаются его последние надежды. Он принялся лихорадочно рассуждать, а разбирательство продолжалось.
– Клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего кроме правды?
Гэллегер вскочил.
– Ваша честь, я протестую!
– А против чего, собственно?
– Против приведения робота к присяге.
– Ага! – сказал Маккензи.
Судья задумался.
– Пожалуйста, объяснитесь, мистер Гэллегер. Почему этого робота нельзя приводить к присяге?
– Такая присяга имеет смысл только для человека.
– Почему?
– Потому что она предполагает существование души. Или, по крайней мере, теизм, личную религию.
Судья взглянул на Джо.
– Пожалуй, в этом что-то есть. Джо, вы верите в какое-нибудь божество?
– Верю.
Прокурор просиял.
– Значит, мы можем продолжать.
– Минуточку, – поднялся Мердок Маккензи. – Могу я задать свидетелю вопрос?
– Пожалуйста.
Маккензи повернулся к роботу.
– Джо, ты не мог бы нам сказать, каково твое божество?
– Разумеется, – ответил робот. – Это я сам.
С этого момента судебное разбирательство превратилось в теологический спор.
Когда временно освобожденный Гэллегер вместе с Джо отправлялся домой, юристы обсуждали животрепещущий вопрос: сколько ангелов могут поместиться на кончике иглы. Дело не могло двинуться с места до той поры, пока не будут установлены религиозные принципы робота. Все время, пока они летели в воздушном такси, Маккензи пытался убедить Джо в преимуществах кальвинизма.
Уже у самой двери он позволил себе небольшую угрозу.
– Я не хотел ставить вас в такое трудное положение, обратился он к Галлегеру, – однако под угрозой тюрьмы вы будете работать гораздо эффективнее. Не знаю, долго ли мне удастся покрывать вас, но если вы быстро выполните условия…
– Какие условия?
– О, мне нужно немного. Для начала – тело Джонаса…
– Ха! – ответил Гэллегер.
Вернувшись в лабораторию, он сел и впрыснул себе в рот порцию алкоголя, прежде чем успел подумать о маленькой коричневой зверушке. Потом лег, переводя взгляд с голубоглазого негенератора на Джо и обратно.
– Старая китайская пословица гласит, – наконец заговорил он, – что тот, кто первый откажется от словесных аргументов и начнет размахивать руками, признается в интеллектуальной несостоятельности.
– Разумеется, – ответил Джо. – Это не подлежит ни малейшему сомнению: если для доказательства своей правоты тебе нужен эксперимент, значит, ты плохой философ и логик.
Гэллегер вновь прибег к казуистике:
– Первый уровень: человекообразное животное – размахивание кулаками. Второй уровень: человек – чистая логика. А как быть с третьим уровнем?
– С каким еще третьим уровнем?
– Мир познаваем. Но только для человека, а ты не человек. Твое божество не антропоморфно. Итак, три уровня: животное, человек и то, что мы для удобства назовем сверхчеловеком, хотя ему вовсе не обязательно иметь с человеком что-то общее. Мы всегда приписывали теоретическому сверхсуществу божественные черты. Пусть это существо третьего уровня называется Джо.
– Резонно, – заметил Джо.
– В данной ситуации две основные логические концепции не находят применения. Мир познаваем для чистого разума, но вместе с тем и для опыта, соединенного с разумом. Но такие концепции второго уровня настолько же элементарны для Джо, насколько идеи Платона для Бэкона. – Гэллегер скрестил пальцы за спиной. – Возникает вопрос: что означают для Джо операции третьего уровня?
– Божественность? – предположил робот.
– Не забывай, что у тебя есть дополнительные чувства. Ты можешь сенсировать, что бы это ни значило. Нужны ли тебе еще традиционные логические методы? Скажем…
– Да, – признался Джо, – я сенсирую. А еще могу когитовать. Гмм…
Гэллегер вдруг вскочил с дивана.
– Ну и дурень же я! "Выпей меня" – вот он ответ. Заткнись, Джо, иди в угол и сенсируй себе на здоровье.
– Но я сейчас когитую.
– Тогда когитуй. Меня наконец-то осенило. Когда я вчера проснулся, то думал о бутылке с надписью "Выпей меня". Алиса, когда выпила бутылочку, уменьшилась, верно? Та-ак… где у меня энциклопедия? Жаль, что я так слаб в технике. Вазоконстриктор… гомеостатический… – о, есть! – демонстрирует механизм метаболизма, регулирующего вегетативную нервную систему. Метаболизм. Интересно…
Гэллегер направился к лабораторному столу и осмотрел все бутылки.
– Жизнь – вот сущность всего, а все прочее лишь ее проявления. Я должен был решить некую проблему для фирмы "Надпочечники Лимитед". Здесь были Джонас Хардинг и дедушка. Хардинг дал мне час на выполнение своего заказа. Вопрос заключался… в создании опасного и вместе с тем безвредного животного. Парадокс. Нет, не то. Клиенты Хардинга хотели переживать волнующее приключение и одновременно оставаться в безопасности. Лабораторных животных у меня нет… Джо!
– Ну, что еще?
– Смотри, – сказал Гэллегер, налил в стакан выпивку и смотрел, как она исчезает. – Что случилось с выпивкой?
– Ее выпила маленькая коричневая зверушка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});