Однажды я забеременела от Дина. Однако подруга мне посоветовала скрыть это от него: «Эве, не вздумай сказать ему о ребенке! А то получается, ты вынуждаешь его жениться. Нехорошо». И я, дура, послушалась! Я лежала в палате одной из московских больниц и, свернувшись калачиком, рыдала. Дин подвез мою подругу с апельсинами, но сам в палату так и не поднялся, даже из машины не вышел. Когда мы увиделись, не мог скрыть раздражения: «Очень обидно, что я узнаю об этом последним и не от тебя, а от твоей подруги».
Как бы судьба ни старалась разлучить нас, нас как магнитом тянуло друг к другу. Мы старались использовать любую возможность для встречи. Назначали свидания в самой дальней точке света. Дин всегда старался приехать в страну, где я находилась с советской делегацией или как туристка. Хотя это было и очень трудно. Тем более что нас все время старались оторвать друг от друга. Доходило до абсурда! Иногда специально задерживали советскую делегацию, лишь бы помешать встрече… Помню, как однажды ночью в Риме я бежала к нему и надела черный парик, чтобы меня не заметили на выходе из отеля. Возвращалась я как раз под утро, когда надо было вставать и идти завтракать, моего отсутствия никто не замечал…»
Глядя на эту звездную пару со стороны, многим казалось, что у них теперь одна дорога – в загс. Но получилось иначе. После развода с мужем Киви всерьез надеялась на то, что Дин наконец сделает ей предложение руки и сердца. Ведь при каждой их встрече он не уставал твердить, как он ее сильно любит. Дин же оказался перед сложной дилеммой, кого выбрать: родственницу Хонеккера Вибке, с которой он продолжал встречаться в параллель с Киви, или советскую актрису? В итоге он склонился к первому варианту. Во многом его выбор был обусловлен и тем, что восточногерманские власти давно звали его к себе на постоянное место жительства, в то время как Москва таких реверансов в его сторону не делала. Когда Эве узнала о выборе Дина (на календаре был 1973 год), она была вне себя от горя, поскольку не могла понять, как это Дин смог выбрать вместо нее, красавицы, эту Вибке, которая внешне была малопривлекательной женщиной. Не иначе, думала она, решающую роль сыграли ее родственные отношения с Хонеккером. На почве депрессии Эве даже собиралась покончить с собой. Но потом вспомнила о своем сыне Фреде и взяла себя в руки. А вскоре и сама нашла себе нового ухажера – личного врача президента Чили Сальвадора Альенде Данило, с которым она познакомилась во время Недели советских фильмов в Сантьяго. Но в сентябре 73-го в Чили случился вооруженный переворот, во время которого Альенде погиб, а Данило попал в застенки хунты. На этом их роман с Киви и закончился.
Женившись на Вибке, Дин Рид практически сразу вошел в окружение Хонеккера. Чуть ли не каждую свободную минуту тот звал к себе артиста, и они играли с ним в теннис. Их партнером также был министр госбезопасности ГДР («Штази») Эрих Мильке. Этот человек в 1934–1945 годах жил в СССР и приобрел здесь массу друзей в среде высокопоставленных кремлевских руководителей. Именно с их помощью он и стал с 1950 года работать в германском МГБ, а в ноябре 1957 года и возглавил его. В начале 70-х годов в его ведомстве числилось 52 707 штатных сотрудников и 109 тысяч осведомителей. Работа этих агентов охватывала все сферы деятельности восточногерманского общества, в том числе и культуру.
Какое место отводилось в планах «Штази» Дину Риду, существует несколько версий. Некоторые исследователи склоняются к тому, что Дин был штатным агентом «Штази» и выполнял самые деликатные ее поручения. Другие склонны считать, что Дин был всего лишь сочувствующим и если и выполнял какие-то задания восточногерманской госбезопасности, то, скорее всего, косвенно, не являясь ее штатным сотрудником, а будучи типичным агентом влияния. И когда в 73-м году власти ГДР принимали решение, предоставить ему гражданство или нет, рекомендации «Штази» безусловно сыграли свою роль. Лучшего агента влияния, чем Дин Рид, трудно было найти. Во-первых, он был уроженцем страны, которая считалась главным врагом соцлагеря – США, во-вторых – человеком известным и очень популярным. Поэтому, заполучая его к себе, власти ГДР делали большую ставку в своем пропагандистском противостоянии с Западом.
Между тем творческая и политическая карьеры Дина продолжали развиваться. После женитьбы на Вибке его какое-то время перестали приглашать на гастроли в СССР, и он компенсировал отсутствие подобных приглашений гастролями в других странах. Кроме того, он продолжал сниматься в кино, а также и сам снимал фильмы, поначалу исключительно документальные. Стоит отметить, что его первая документальная лента «Гвадалахара летом» была удостоена двух призов на фестивале в Акапулько еще в 1964 году. В 60—70-е Дин Рид снял еще несколько подобных картин: «Моя первая любовь» и «Новая волна» (об Аргентине).
Однако куда большую славу принесли Дину Риду другие фильмы – художественные. Только за два года постоянного проживания в ГДР вышло сразу три такие картины: комедия «Из жизни одного бездельника» (1973), экранизация рассказов Джека Лондона «Кит и компания» (1974) и вестерн «Братья по крови» (1975), где партнером Дина был легендарный киношный индеец с киностудии «ДЕФА» Гойко Митич. В последнем фильме Дин выступил в двух ипостасях: как автор сценария и исполнитель главной роли. Дин играл солдата американской армии, который, возмущенный жестокостями, чинимыми его товарищами по оружию против индейцев, переходит на сторону краснокожих и поворачивает оружие против своих недавних соплеменников.
В конце 1975 года Дин Рид снова объявился в столице первого в мире государства рабочих и крестьян. Он дал концерты в Риге и Таллине, а потом заехал в Москву, где 15–16 и 29–30 ноября выступил на хорошо ему знакомой сцене Театра эстрады в сопровождении оркестра Дитера Джулика. 29 ноября большой материал о нем опубликовала газета «Московский комсомолец»: статья Юрия Филинова называлась «Парень с гитарой». В ней, в частности, сообщалось что Дин по-прежнему женат на Вибке и у них вот-вот должен родиться ребенок (дочь Наташа появится на свет в мае 1976 года). Однако это обстоятельство не помешало Дину, возобновив гастроли в СССР, реанимировать свои любовные отношения с Эвой Киви.
Осенью 1977 года Дин Рид отправился в пылающий Ливан и почти два месяца жил в районе боевых действий в прифронтовой зоне на юге Ливана. По его же словам: «Я видел борьбу и видел трагедию. В палатке рядом со мной жили 12-летние арабские мальчики, которые уже были солдатами. За все это время не было ни одного дня, когда бы нас не атаковали израильские вояки, не обстреливала израильская артиллерия, не сбрасывала бомбы израильская авиация.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});