– Отвадить он был обязан войско от пива! – возразил кто-то из старейшин. – Или опохмелить вовремя! А еще лучше – на верную дорогу вывести! Сам-то он трезвый был! Мы ему в тот день специально ни одного ковша не поднесли!
– А вот и зря! – Жрец печально вздохнул, не то вспомнив о пиве, не то пожалев погубленное впустую войско. – Дорог не подарок, а внимание. Нельзя было в такой день Бога гневить.
– Да о том мы уже сто раз толковали! – Возмущенный старейшина даже поломал посох, на который опирался. – Вины на Важлаке как на собаке блох! Другие боги как боги, и люди у них как люди. А он каких-то дураков выродил. За что ни возьмемся, ничего путного не выходит. Начнем сеять – зерно или сгноим, или поморозим. Воевать пойдем – в ближайшем лесу заблудимся. Пиво сварим – обязательно потом передеремся.
– А это Бог на нас такое испытание напускает, – не растерялся жрец. – Проверяет. Если мы после всех невзгод веру в него не утратим, хор-р-рошая жизнь настанет.
– Ага, – подтвердил Хавр шепотом. – На пути войска все болота пересохнут, а зерно само в борозды сигать будет. Ох, здоров ты врать, дядя.
– Скажи-ка, – раздалось с площади. – А почему твой Бог чужих баб не позволяет любить? Почему свиней запретил держать? Где это видано, чтобы пиво только раз в месяц варили?
– Если ты к чужой бабе уйдешь, кто твоих детишек прокормит? – вполне резонно заметил жрец. – А свиней вы уже держали. Забыли разве? Все селения в навозе утонули, а потом мор начался. Полстраны выкосил. За свиньями ведь убирать надо, а вы то спите, то пьете, то воюете. А насчет пива мы всем миром решали. Или пиво пить, или дела делать.
– Какие без пива дела могут быть! – заорали старейшины. – Умолкни! Не возмущай народ! Кол тебе в глотку! Нет, лучше в задницу! Важлака ему в задницу, Важлака! Прочь! Дай лучше другому слово сказать!
– Каюсь, каюсь! – Жрец затрясся от страха. – Признаю все ошибки. Было, что уж теперь поделаешь! Виноваты! И насчет баб, и насчет свиней, и насчет пива! Но ведь это отец ваш ошибался! Родная душа! Весь он был перед вами как на ладони! И заслуги его ясны, и ошибки. А чужой Бог такого может наворочать, потом даже внуки наши не разберутся! С кого тогда спрашивать? Кого винить будем? Нет, земляки, пока не поздно, возвращайте Важлака в храм.
– Хватит! Наслушались! По горло сыты! – ревели возмущенные каплюжники. – Пусть другой говорит! Эй, оглобля, покажись народу! Вылазь вперед! Ты хоть в какого-нибудь Бога веруешь?
Решив, что последний вопрос относится уже ко мне, я не стал чиниться и смело шагнул вперед. Кроме этой смелости, надо признаться, за душой у меня в данный момент больше ничего не было.
– Верую! – объявил я, и вся аудитория удовлетворенно загудела.
А что я мог еще сказать? Что религия есть прибежище слабых? Или что она – опиум для народа? Вспомнив про опиум, я вспомнил кое-что еще и уж тут-то действительно призадумался. Вот что нужно этим людям – не религия, а именно опиум!
– Как хоть зовут твоего Бога?
– Имя Бога не произносится всуе. Узнают его только наиболее достойные, да и то в самом конце этого собрания.
На самом деле мне просто было нечего сказать им. Ну не придумал я еще имя для Бога! Искренне каюсь.
– А выглядит он как? Здоровущий? Мордатый? Рук сколько? Мужик он или баба?
– А никак не выглядит! – Я скосил глаза на туго набитый мешок Хавра, вместе с другими нашими вещами находившийся под присмотром пары копейщиков. – Истинный Бог определенного облика иметь как раз и не должен. Бог во мне! В них! – Я указал пальцем на Хавра и ничего не понимавшую Ирлеф. – Если уверуете, он и в вас тоже будет. Он войдет в ваши тела, вы сами станете богоравными.
Каплюжники взволнованно загудели, стараясь переварить эту весьма необычную для них мысль.
– Как же тогда такой не имеющий облика Бог может принимать подношения? – попытался уесть меня жрец.
– Бог, которому я служу, не нуждается в подношениях. Зачем пиво и всякие побрякушки могучему и бессмертному существу? Он владеет всеми благами мира и щедро раздает их своим последователям.
– Что же, интересно, он подарил тебе? – Жрец перешел в атаку. – Эту драную одежонку? Набитый сучьями мешок? Меч, которым не зарубишь и ягненка?
– Несчастный! – патетически воскликнул я. – Тебя заботят только мешки да одежонка. Нашел о чем говорить. Мне мой Бог подарил силу! – Я так встряхнул обеих копейщиков, охранявших наше имущество, что они кувырком улетели в толпу. – Подарил здоровье и неуязвимость! – пришлось театральным жестом разорвать на груди рубашку, чтобы продемонстрировать народу отметины от оружия, которым пытались поразить мое сердце. – А еще он подарил мне счастье! – последнее заявление, увы, было чисто голословным.
– А нам? – вопрошала публика. – Что он подарит нам?
– Все, что угодно! – успокоил я страждущих. – Если мой Бог снизойдет к вам, вы получите силу и ясный ум, новое знание и веселые забавы. Он порождает в человеке любовь и отвращает смерть, указывает правильный путь и умножает блага, исцеляет больных и награждает достойных, разоблачает ложь и поощряет правду, воодушевляет воинов и дает отдохновение уставшим.
– Не верьте ему, земляки! – заверещал жрец. – Не бывает таких богов! Даже Важлак всего этого не мог! Пусть докажет!
– Докажи! Докажи! – старейшины, сплошь обвешанные оружием, повскакали с мест. Дело могло принять нежелательный оборот.
– Прежде чем вам будут дарованы земные и небесные блага, вы все должны уверовать в истинного и единого Бога Мозголома! – торжественно заявил я.
– Уверовали! Уже уверовали в Бога Мозголома! Давай побыстрее, что обещал!
«Простите меня, ребята, – подумал я, развязывая мешок Хавра. – Сами напросились. Сегодня вы искренне уверовали в нового Бога, а завтра с утра убедитесь, насколько его имя соответствует действительности».
– Для приобщения к Богу каждый из вас обязан отведать кусочек его плоти, – сказал я и ножом, отобранным у ближайшего каплюжника, очистил бурую ветку от коры. – Подходите по одному. Становитесь на колени. Открывайте рты. Жуйте. Бейте земные поклоны. Можно и не так сильно. Потом отходите в сторону и ожидайте. Благодать снизойдет на вас.
Скоро я понял, что мозголома может на всех не хватить. Пришлось даже отпихнуть жреца, мигом забывшего о своем Важлаке и уже алчно раскрывавшего пасть.
– Нынче приобщаются только старейшины! Простому народу придется подождать. Служителям предыдущего культа и государственным преступникам в приобщении отказано!
К счастью, очередь старейшин иссякла прежде, чем опустел мешок. На площади перед храмом наступила тишина. Каплюжники, отведавшие мозголома, ждали обещанной благодати, с трепетом вслушиваясь в свои новые ощущения. На лицах остальных был написан немой вопрос: что же сейчас будет. Мастеровые, чинившие эшафот, для лучшего обзора даже на виселицу забрались.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});