Читать интересную книгу На углу, у Патриарших... - Эдуард Хруцкий

— Сколько я должен? — Стас сунул было руку в карман.

— За такую работу деньгами не берут, — тонко намекнул шофер.

— Нон проблем! Тогда по рюмке! — предложил Стас, полуобнимая собеседника за плечи одной рукой, а второй указывая на двери кафе.

— Хоп! — весело согласился шофер. — Я только машину поставлю.

Разместившись за столиком уютного кабачка на Патриарших прудах, новоиспеченные приятели огляделись по сторонам.

— Гриша, здесь все схвачено, сейчас будет как в лучших домах, — заверил Стас.

И действительно, к их столику уже бежала официантка.

— Станислав Федорович, как всегда? — с торопливой любезностью спросила она, замерев перед Стасом едва ли не по стойке «смирно».

— У меня гость, Люда. Оформи, как надо, на двоих, — солидно распорядился Стас.

Вскоре на столе уже стояла семисотграммовая бутылка «Лимонной», а вокруг нее расположились тарелки с подобающей напитку обильной закуской. Стас налил по первой.

— Спасибо, Гриша. За твое здоровье! — провозгласил он тост.

Выпили.

— Тебя здесь уважают, — заметил Гриша.

— Мой район, — пояснил Стас.

— Я этот район хорошо знаю. Хозяина последние три дня сюда на квартиру возил, — сообщил Гриша.

— А где он живет? — как бы без особого интереса спросил Стас.

— Жил, — поправил шофер.

— Переехал, что ли?

Стае великолепно имитировал ни к чему не обязывающий застольный треп, а на самом деле весь превратился в слух.

— Умер хозяин… Застрелился, — повесил буйну голову Григорий.

— Проворовался? — весело подхватил Стас.

— Да ты что, Станислав! — замахал руками шофер. — Честнейший человек был! Я так думаю, что из-за бабы.

— От этих баб — одна беда, — мудро изрек Стас, многозначительно кивая. — Красивая?

— Класс! — определил Гриша и загрустил. — Эх, Лариса, Лариса!

— Ты ее хорошо знал? — как бы между прочим поинтересовался Стас.

— Ну, как знал? — пожал плечами Гриша. — Возил раз двадцать ее домой, в Несвижский, шесть. Вот вроде бы и женщина душевная, а довела. Давай помянем моего хозяина.

Теперь разлил Гриша, и они, не чокаясь, выпили.

Из кладбищенских ворот тянулась невеселая толпа. Чиновные рассаживались по персональным автомобилям, остальные устраивались в автобусе. Разъехались.

Тогда из красных «жигулей» вышла Лариса и направилась к кладбищу. Немного подождав, Никольский закрыл дверцу многоцветного своего автомобиля и на солидном удалении последовал за женщиной.

Она села в «Жигули», положила руки на баранку, лбом уткнулась в руки и застыла в неподвижности. Никольский ждал. Наконец Лариса подняла голову и включила зажигание. И он решился: открыл дверцу красных «жигулей» и сказал:

— Здравствуйте, Лариса Константиновна. Я майор Никольский из уголовного розыска. Мне крайне необходимо с вами поговорить.

Она, продолжая глядеть перед собой, спросила равнодушно:

— О чем?

— О ваших взаимоотношениях с Георгием Тимофеевичем Шадриным, — как можно мягче произнес Никольский.

— Шадрина нет. Нет и никогда уже не будет никаких взаимоотношений, — горько вздохнула женщина. — Мне не о чем с вами говорить, — добавила она без злости, печально и безнадежно.

— Я понимаю, вам тяжело. Но придется поговорить, Лариса Константиновна, — произнес Сергей с деликатной настойчивостью.

— Вон та пестрая машина — ваша? — вдруг спросила Лариса и, увидев утвердительный кивок Никольского, продолжала: — Я ее у себя в Несвижском еще заметила. Если уж следите, то не в таком приметном автомобиле.

— Я не следил. Я сопровождал вас, — возразил Сергей.

— Не вижу разницы, — отмахнулась Лариса.

— Разница есть. Если бы я следил, вы бы меня не заметили. — Никольский склонился к оконцу, и они встретились взглядами. — Я вас очень прошу ответить на несколько вопросов. Очень.

Лариса весьма нехорошо улыбнулась и, решившись, открыла дверцу.

— Ладно, садитесь, — разрешила она и тут же объяснила: — Мне необходимо выговориться, поговорить о Георгии, рассказать, какой он был замечательный. Но не с кем и некому. Разве вот только с майором милиции. Как вас зовут, майор?

— Сергей Васильевич.

— Пока не разойдусь, задавайте вопросы, Сергей. Мне так легче.

Никольский устроился на сиденье рядом с ней и задал первый вопрос.

— Ваш роман с Шадриным — это было серьезно для него и для вас?

— Не роман, Сергей. Любовь, — твердо поправила его Лариса, и видно было: для нее эта разница принципиальная.

— Поначалу мне казалось, что Шадрин имел дело с высокооплачиваемой проституткой… — осторожно высказался Никольский.

— Вы не ошиблись, — перебила его Лариса. — Я действительно высокооплачиваемая проститутка. Только как вы узнали, что у Шадрина была женщина?

— Мне об этом нелегко говорить, Лариса, но другого выхода нет… — Сергей помедлил. — Рядом с телом Шадрина была обнаружена пачка фотографий, на которых сняты вы и он.

— Что это за фотографии? Вы их можете мне показать? — торопливо и взволнованно спросила Лариса.

— Одну. Наиболее невинную, — Никольский протянул ей снимок. — Начальная, так сказать.

— Господи, — тихо сказала она. — Значит, нас тайно снимали у этой суки Майки, а потом все вывалили Георгию. И он решил, что я предавала его. — Она все поняла и закричала. — Я убила его! Это я, я убила его!

Она закусила тыльную сторону своей правой ладони и, раскачиваясь, как китайский болванчик, завыла по-звериному.

— Перестаньте выть! — заорал Никольский. — Прекратите истерику!

Она впилась зубами в свою руку, перестала выть и заплакала. «Слава Богу… — подумал Сергей. — Выплачется — успокоится. Теперь, по крайней мере, по щекам хлестать ее не придется, чтобы в себя привести…»

Неожиданно пошел дождь. Капли медленно ползли по ветровому стеклу. Лариса платком вытерла глаза и спокойно, теперь абсолютно спокойно, произнесла:

— Я убила его.

— Его убили те, до кого я хочу добраться с вашей помощью! — жестко заявил Сергей. — Те, кто делал эти снимки, те, кто, шантажировал Шадрина ими. Это те, кто ради наживы с легкостью искалечат любую человеческую жизнь. Я найду их, Лариса.

— А что вы можете с ними сделать? — спросила она без всякой веры.

— Есть такая статья в уголовном кодексе — доведение до самоубийства! — Никольский говорил теперь жестко и уверенно, желая убедить женщину в том, что виновные в смерти ее любимого будут наказаны. Без веры в это Лариса вряд ли станет помогать Сергею.

— Статья, по которой в первую очередь необходимо привлечь меня… — сказала Лариса. — Хотите услышать все с самого начала? Так слушайте. Скоро год, как я дама из дома свиданий Майки Виноградовой. Завлекаю и развлекаю нынешних тузов, за что и получаю от Майки кое-какие суммы в зелени.

— Зачем вам деньги, Лариса? — поинтересовался Сергей. — Насколько мне известно, вы, мягко говоря, не нуждаетесь.

— Еще как нуждаюсь! — с горечью возразила она. — Мне было необходимо покрыть долг в пятнадцать тысяч долларов. Теперь, после разговора с вами, я поняла, что все это подстроено. Но тогда… Меня просили провезти эти пятнадцать тысяч через границу, и вдруг на таможенном досмотре, который я всегда проходила без сучка и задоринки, после тщательного обыска обнаружили эти деньги. Естественно, их конфисковали. Так образовался долг, который помогла мне выплатить сердобольная сука Майя на понятных вам условиях. Своего мужа я давно не люблю, жила с ним по привычке. К тому, чтобы переспать с мужчиной, отношусь спокойно и без предрассудков. Поэтому Майкины условия приняла. Деньги-то выплачивать надо было. Ну, вот… Сначала один любовничек, затем другой, третий… и — Георгий. Я страшно испугалась того, что он мне сразу же понравился. Клиенты не должны нравиться. А потом все ушло: и страх, и корысть, и профессиональное б…ское равнодушие. Остались только он и я. И это было счастье.

Никольский кашлянул в кулак и, понимая всю бестактность вопроса, все же спросил:

— А клиентов до Шадрина действительно было только трое?

— Действительно, действительно, — усмехнувшись, подтвердила она.

— Кто они?

— Я не хочу сегодня больше ни о чем говорить, — устало сказала Лариса. — Потом, Сергей.

— Вы поможете мне, Лариса? — с надеждой спросил Никольский.

— И об этом потом… — вздохнула она.

— Потом так потом, — послушно согласился он. — Значит, завтра мы с вами встречаемся.

…Лариса смотрела, как под проливным дождем бежал к своему пестрому драндулету Никольский. «Хороший человек… — думала она. — Честный. И верит в справедливость — вопреки всему, вопреки очевидной черной мерзости нынешней „новой“ жизни… Мой Георгий был такой же. А теперь его нет… Вот в память о нем я помогу Никольскому! Вместе мы обязательно достанем подонков, убивших Георгия! Чего бы мне это ни стоило!»