Каменная крошка хрустела под подошвами моих балеток. По коже бедер пробежали мурашки, напомнив мне, что вокруг становилось все холоднее и темнее…
И что я не имела ни малейшего представления о том, где же мы оказались.
Я не знала, кто был внизу, чем там занимались. И смогу ли я сама найти дорогу обратно, если мы углубимся слишком далеко в туннели лабиринта.
Майкл ясно дал понять – хоть он и держал меня сейчас за руку, на выручку не придет. Так почему же после всего этого у меня не появилось желание остановиться?
Неспешно преодолевая ступеньку за ступенькой, я все глубже опускалась под землю и ощущала, будто стены постепенно сближаются, а воздух, почти лишенный кислорода, обволакивает мою кожу, словно тяжелое одеяло. Я глубоко вздохнула.
Майкл сделал еще один шаг, я последовала за ним и встала рядом, когда он остановился.
Здесь тоже звучала музыка – песня Love the Way You Hate Me группы Like a Storm. Получается, что колонки установили здесь во всех тоннелях и залах.
Внезапно раздался чей-то крик, и следом за ним высокий стон. Я резко повернула голову вправо. Приглушенный шепот, казалось, сочился из стен, шумное дыхание и гортанное рычание неслись ото всюду. С другой стороны кто-то разразился одобрительными возгласами и криками.
Исследовав носком туфли пол перед собой, я почувствовала, что каменные плиты сменились землей, и опять принялась вслушиваться в звуки
Из тоннеля доносились женские стоны. Мое дыхание снова участилось, и я облизала пересохшие губы.
Забавы иного рода.
Рука Майкла снова накрыла мою, отчего кожу защекотало.
– Итак, как далеко ты хочешь зайти? – хриплым низким голосом проговорил он.
Девушка опять испустила вопль, словно пребывая в состоянии эйфории; следом послышался смех и рык.
Я потерла ладонью бедро, пытаясь отвлечься от жара, вспыхнувшего у меня между ног. Боже, что с ней происходило? Высвободившись из хватки Майкла, я протянула руки вперед, делая шаг вперед.
Как далеко я зайду? Или нет: смогу ли вообще остановиться?
Я знала, что катакомбы являли собой небольшую сеть тоннелей и склепов, или камер, пролегавшую под зданием церкви – видела как-то на фотографиях. Я не собиралась ждать от Майкла ни приглашения, ни разрешения. Он привел меня сюда, собираясь морочить мне голову, но я больше не играла в его игры. Я сама буду устанавливать правила.
Похоже, Майкл наконец-то это понял. Поймав за локоть, он дернул меня назад. Ахнув от неожиданности, я споткнулась.
– Когда войдем туда, все время держись рядом со мной, поняла?
Замерев, я промолчала и сглотнула. С чего вдруг его защитный инстинкт проснулся именно сейчас?
Взяв мою руку, Майкл бережно повел меня по тоннелю. Ногам было холодно, однако лицо и шея продолжали гореть, когда стоны и низкие мужские голоса зазвучали громче и ближе.
Мы свернули за угол, а может, вошли в дверной проем, не знаю, и остановились. Воздух снова поменялся. Здесь пахло потом, голодом и мужчинами. Мое сердце колотилось в груди с такой силой, что было больно. Я никак не могла отдышаться.
Всхлипы удовольствия и частые вздохи девушки заполнили пространство. Я дотронулась до своей повязки, в очередной раз ощутив непреодолимую тягу снять ее. Однако сдержалась, не желая дать Майклу повод отправить меня обратно наверх. И, опустив руку, позволила ему вести меня дальше, вглубь комнаты. По крайней мере, мне показалось, что это была комната. Майкл остановился. Наши лица были обращены в ту сторону, откуда исходили звуки. Мои щеки вспыхнули от смущения. Я отвернулась, коснувшись носом рукава толстовки Майкла.
– О, господи, – простонал какой-то парень. – Твою мать, как она хороша. Тебе нравится, да, детка?
Я услышала, как девушка, тяжело дыша, ответила сексуально-похотливым смешком. У меня внутри все перевернулось, когда со всех сторон послышался одобрительный ропот и хохот… нескольких парней. О боже. Мой рот распахнулся от шока.
– Ей больно? – тихо спросила я у Майкла, который видел все.
– Нет.
Слушая стоны и поцелуи, вздохи и рычание, я снова облизала губы. Она здесь единственная девушка?
Я нашла в себе силы и опять повернулась в сторону шума.
– Они?.. – Я замолчала, не зная, как задать интересовавший меня вопрос.
– Они – что? – язвительно уточнил Майкл.
Я сначала открыла рот, потом закрыла. Меня раздражали насмешливые ноты, которые я уловила в его тоне. Он издевался надо мной.
– Они… Они трахаются? – откашлявшись, нерешительно выговорила я.
Я редко использовала это слово, но в данной ситуации оно показалось самым подходящим.
Мне были слышны жесткие и быстрые шлепки соприкасающихся тел, и девушка стонала им в такт. Стиснув зубы, я заглушила стон, рвавшийся из моей собственной гортани. Жар, пылавший между бедер, усилился.
– Майкл? – оклинула я парня, который так ничего и не ответил.
Майкл молчал, и тут я ощутила, как запылала моя левая щека так, словно ее обожгло раскаленным железом. Я повернулась к нему лицом.
– Ты смотришь на меня? – прошептала я.
– Да.
Мое дыхание участилось, ладонь в его руке стала влажной, я нервно сжала и разжала пальцы.
– Почему?
Майкл снова замолчал, но потом тихо ответил:
– Ты меня удивила. Часто употребляешь слово «трахаются»?
Мои плечи поникли. Я выразилась слишком грубо?
– Нет, – созналась я, отвернувшись. – Я…
– Прозвучало отлично, Рика, – перебил Майкл, успокоив меня. – Используй его чаще.
Ничего себе! Я вспыхнула от его похвалы. Вряд ли, конечно, я смогу последовать его совету, но все равно хихикнула. И мне было безразлично, увидел это Майкл или нет.
Парни взревели. Не знаю, что сейчас происходило, но зрители стали реагировать более воодушевленно.
– Они действительно занимаются этим, не так ли? – снова спросила я у своего спутника, хотя в подтверждении смысла не было.
Если тяжелые вздохи и пошлые словечки не служили достаточным доказательством, то удовольствие, читавшееся в сладострастных стонах девушки, которые все учащались и звучали все громче, невозможно было спутать ни с чем. Я буквально ощущала, как все больше заводятся зрители, и могла лишь представлять, что с ней происходило.
– Почему люди смотрят на них? – поинтересовалась я.
– По той же причине, по которой хочешь посмотреть и ты, – бросил в ответ Майкл. – Это заводит.
Его слова заставили меня задуматься. Хотела ли я посмотреть?
Нет.
Нет, я не хотела смотреть на девушку, выставленную на всеобщее обозрение. Я не хотела видеть и этих парней, и, судя по услышанным мною голосам, даже нескольких девчонок, которые подсматривали за чем-то столь личным. Нет, я не хотела знать, кто она такая, и с кем она трахалась, чтобы не вспоминать о данной сцене всякий раз, когда столкнусь с ними в школьных коридорах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});