начали давать действительно достойный урожай. Не чета собираемому с дикоросов. Правда, с доставкой зерен кофе до Асэба все еще имеется большая проблема, а сухофрукты тащить дальше Аддис-Абебы вообще лишено смысла. Слишком уж накладно выходит. С тем же кофе нас сейчас спасает только местная неимоверно дешевая рабочая сила, сильно подешевевшее в Европе серебро, идущее в оплату абиссинцам, и система промежуточных складов обеспечивающих и обратную загрузку носильщиков тоже. О скором же проведении железнодорожных путей не то что до Каффы, а даже до Аддис-Абебы говорить пока не приходится. Французы с англичанами попытались, но смогли преодолеть что-то около двухсот верст за 10 лет из почти восьмисот необходимых. И, по словам Машкова, предприятие их находилось на грани самоокупаемости, если не сказать хуже. Тут, хочешь — не хочешь, а задумаешься о возможной потере солидных капиталовложений, тем более что имеется немало прочих мест и проектов, также требующих немалых финансовых вливаний. Причем куда более важных и нужных нам. Потому он, вроде как, собирался все еще раз проверить и впоследствии вынести на наш суд возможность вхождения в этот совместный проект наших заклятых друзей. Да, пусть конечным пунктом будет французский порт Джибути, пустить туда каботажник для связи с Асэбом выйдет куда дешевле пробивания своего железнодорожного пути через гористую местность султаната Аусса, что расположен между Асэбом и Абиссинией.
— Ну вот, я так надеялась на занимательное повествование о далекой и неизведанной стране, а вы опять все свели к делам, — надула губки хозяйка. — Добавки чая не получите, пока не исправитесь!
— И о чем же ты хотела бы узнать, дорогая? — слегка усмехнулся от такого поведения супруги Иван Иванович.
— О людях! О чудных животных! О неизведанных землях с их прикрасами! О местных диковинках, в конце концов! — аж подняла она глаза к потолку, явно представляя себе нечто неимоверное.
— Боюсь, что все перечисленное вами окажется не столь интригующим, как вы того ожидаете, — вновь отдав должное великолепному чаю и тающему во рту бисквиту, покачал головой Протопопов. — Народов там проживает множество, совершенно разных вероисповеданий, и до последнего времени они постоянно ходили друг на друга в набеги, отчего былые победители ныне постоянно понукают и третируют некогда побежденных. Сейчас, вроде как, установилось некоторое подобие центральной власти негуса. Но каждый назначенный на свою провинцию, скажем так, князь-воевода или рас, если говорить на местный манер, крутится, как может. Потому они вечно испытывают нужду во всем и настойчиво требуют дары с проезжих купцов и нас, белых. Как говорил Виктор Федорович, без пары запасных карманных часов, тугого кошеля серебра и полудюжины винтовок лучше никуда не отправляться, чтобы не обидеть очередного князя отказом в дарении приглянувшейся ему вещи. Больно у них ценится все, что нельзя вырастить на поле или же собрать в лесу. Особенно современное оружие, которого постоянно не хватает в удаленных от центра провинциях. Опасается Менелик II излишнего усиления своих расов, вот и хранит большую часть винтовок в столичном арсенале под замком и охраной. И правильно делает. Ведь там до сих пор верховодит право сильного, и законы применимы лишь к простому люду. Да и то, трактуются они всегда с местной спецификой. Взять хотя бы рабство, что, с некоторыми исключениями, было повсеместно запрещено. Христианина, нарушившего данный закон, легко могут приговорить к смертной казни, тогда как в провинциях с мусульманским населением жены, по сути, являются рабынями своих мужей, да и людей, прежде находившихся в рабстве, никто не отпустил. Плюс, абсолютно везде развита дифференциация людей по одежде. Тканные материалы имеют право носить только люди высокого положения и достатка, тогда как низшие сословия одеваются лишь в простейшие изделия из кожи. При этом в каждой провинции это самое положение определяется на свой лад, — не стал он сильно углубляться в эту тему, чтобы не дойти до факта запрета носить что-либо, кроме кожаной юбки, многим местным женщинам, среди которых нередко встречались очень даже хорошенькие, на взгляд европейца, красотки. — Так же в каждой провинции свои предпочтения в еде. По сути, где что растет, то и употребляют. Кто-то умудряется выпекать лепешки даже из сквашенной мякоти каких-то особых деревьев, которые иные путники побрезгуют взять в рот. Мясо же многие предпочитают есть сырым. Но, то мясо доступно лишь очень состоятельным по местным меркам людям при том, что много где водятся дикие козы. В основном же питаются лепешками, овощами и всевозможными злаковыми культурами, хорошенько сдабривая пищу жгучими специями. Опять же, повсеместно в чести мед и напиток вроде медовухи у тех, кто себе это может позволить. Прочие же пьют пиво, от воспоминания вкуса которого Виктор Федорович аж передергивал плечами. Видимо, больно оно у них специфическое. А вот с прикрасами и диковинками там туго. Разве что шкуру какого-нибудь хищника добыть можно, ну и бивни слонов, коли разрешение на охоту выдадут. С последним у них там весьма строго. Берегут они этих зверей.
— Ну разве можно так рассказывать о дальних неизведанных землях! — все же оказалась обманута в лучших чувствах баронесса. Тем не менее, опустевшая кружка Николая Николаевича была тут же наполнена новой порцией ароматного напитка.
— Вы уж извините меня, старого морского сухаря, Наталья Федоровна. Но никакой романтики, жажды приключений и древних сокровищ там не встретишь. Лишь невыносимая жара днем, холод по ночам, особенно в горах, и лихорадка ожидают всякого путника. Не говоря уже о выбеленных ветрами и дождями человеческих костях, что в огромных количествах десятилетиями лежат тут и там никем не погребенные еще со времен междоусобных войн. Хотя для местных нынешние времена кажутся неимоверно благополучными, поскольку уже лет десять никто никого не вырезал и можно спокойно заниматься своим делом — обрабатывать землю, пасти скот, торговать. Что называется, живи и радуйся. Правда, неизвестно сколько это благоденствие еще продлится. Нынешний негус уже не в состоянии править в полной мере по причине слабого здоровья из-за перенесенного удара. А сыновей у него нет. И лишь один единственный малолетний внук в наличии, вокруг которого постоянно вьются англичане. Так что, чувствую, хлебнем мы еще бед в этой стране. Потому и вкладывать в нее солидные средства, резона никакого нет. Лучше уж с умом пристроить их в России матушке. Вы, кстати, как я слышал, ныне стали хозяйкой первого в нашем отечестве таксопарка? — перевел он тему разговора на более близкую супруге своего друга.
— Ванечка настоял, — как бы извиняясь за то, что опередила всех мужчин на данном поприще, слегка потупила свой взор баронесса. — Он же и машины для работы выбирал. Ныне