честно, так брать и вытаскивать на свет самое сокровенное.
— С лошадьми-то что не так? — нахмурился мужчина и медленно поднялся. Сделал шаг в мою сторону, заставив меня сделать два назад.
— Так. — Ничего хорошего это «так» явно не означало. — Прекрати немедленно, иначе я прямо сейчас сорву с тебя это полотенце, перекину через колено и хорошенько отшлепаю вот этой самой рукой. Ты ведь этого на самом деле добиваешься? Да, Шапкина?
Вместо слов я закатила глаза и, прижав к себе стопку одежды, попыталась вернуться в ванную. Но Егор был не согласен с таким ответом на поставленный вопрос — встал на моем пути, заставив снова отступить назад. Уж я-то знаю, что бывает со мной от его прикосновений — нет, Зловский, больше ты меня не одурманишь!
— Куда ты это понесла? Тебе что, ничего не понравилось? — Спросил он с недоумением. — Размер не подошел?
— Ты про те тряпки? — Скривилась я, не желая, а буквально жаждая укусить его побольнее. — Нет уж, спасибо. Неужели ты решил, что можешь меня купить?
— Купить? — Растерянно переспросил Егор и как-то странно хохотнул, словно я сморозила откровенную чушь, от которой у любого здравомыслящего человека бы волосы дыбом встали. — Купить тебя? Да зачем бы мне это было нужно?
Я округлила глаза в притворном удивлении и ответила, подражая его манере:
— Есть у меня одно смелое предположение. Тебе озвучить или сам догадаешься? И вообще, не думаю, что у нас с тобой что-то получится, Егор.
В момент, когда я это произнесла его лицо надо было видеть; брови скользнули вверх, а губы дрогнули, словно сдержав тяжелый выдох. Если бы я не знала Зловского, то подумала бы, что он испугался моих слов.
— Мы все же слишком разные. — Продолжила я, наблюдая за тем, как растет эта непонятная растерянность в его глазах. — Как я могу отсюда попасть обратно домой? Я тут вспомнила, у меня есть срочное дело в агентстве, не хотелось бы подводить людей, тебе ли не знать, что такое деловые отношения.
Зловский, словно собираясь с силами, сложил руки на груди и на мгновение прикрыл глаза. А открыв их вновь, обжог меня взглядом, в котором я с ужасом увидела ярко алые крапинки на серой радужке. Такие же, как у зверя-убийцы из моего сна.
Мужчина усмехнулся той самой своей хищной улыбкой, от которой по телу пробегал холодок.
— К сожалению «людям» придется как-то справиться без тебя. Потому что уехать отсюда ты сможешь не раньше завтрашнего утра. — И прежде, чем я смогла возразить, да даже вставить хоть слово, добавил. — Одевайся во что хочешь или ходи так. Я жду тебя внизу. Уж не знаю, как тебе, а мне надо поесть иначе я прямо сейчас кого-нибудь убью.
Сказав это, Зловский оставил меня одну, заставив подпрыгнуть от неожиданности, когда громко хлопнул за собой дверью.
Стоя посреди комнаты, я почувствовала лютый холод, будто из своего минувшего сна и, покрывшись от него колючими мурашками, обняла себя за плечи. От горечи во рту и тяжелых предчувствий мне теперь хотелось плакать, даже рыдать.
Нет, ну что же со мной такое происходит? В жизни не была такой чувствительно и нервной… наверно и правда ПМС, как иначе такое объяснить?
14
Это было странно. Вот так, сидеть друг напротив друга за широким деревянным столом в красивой, вынесенной над водой беседке, залитой ласковым солнечным светом, и мерзнуть от холода между нами.
Егор время от времени бросал на меня колкие взгляды, отрезая кусочки от стейка перед собой, а я старалась не поднимать глаз от тарелки или смотреть в сторону. Мне казалось, что на месте своего стейка Зловский непременно представлял меня. Представлял, отрезал кусочки и накалывал их на вилку, чтобы спешно положить в рот — есть от таких ассоциаций мне совсем не хотелось.
— Ты не ешь. — Констатировал он очевидное. И вдруг примирительно улыбнулся. — Неужели не вкусно? Наверно нужно было спросить твоего мнения, а не заказывать на свой вкус. Ох, только не говори, что ты вегетарианка, я этого, знаешь ли, не переживу! — Хохотнул он, но тут же неловко умолк, нарвавшись на мой холодный взгляд.
Нет, вегетарианкой я как раз таки не была, но неужели можно быть таким непробиваемым и просто не понимать, что все происходящее не может меня радовать? И что всякими вот этими вот своими сексуальными улыбочками и взглядами, он делает все только хуже?
Я демонстративно отодвинула от себя тарелку и, сложив руки на груди, прямо задала один из мучавших меня вопросов:
— Зловский, какого хрена тебе от меня надо?
Мужчина напротив неторопливо положил приборы на опустевшую тарелку и, промокнув губы салфеткой, ответил:
— Я хочу понять, что с тобой не так. И исправить это, как можно скорее.
Взгляд его при этом был совершенно серьезен — только это удержало меня от того, чтобы рассмеяться в голос.
— Со мной не так? Со мной?!
— Ну, да. С тобой. — Ответил он буднично. — Вот скажи, почему ты так злишься? Стоит мне ненадолго оставить тебя одну, и ты уже снова та самая холодная Шапкина. Признавайся, где у тебя застрял осколок ледяного зеркала, и я найду способ его извлечь.
Нет, ну надо же! От возмущения у меня едва не сорвало планку.
— Пфф… и как же я по-твоему должна себя вести?
— Как без памяти влюбленная и абсолютно счастливая женщина. — Не задумываясь ответил этот самовлюбленный гад. — Потому что я совершенно уверен, что мы созданы друг для друга. Иначе быть просто не может.
Вот так тараканы у вас в голове, мужчина. Мадагаскарские. Неприятная мысль шевельнулась где-то на границе сознания — а что, если это и есть его идея фикс, его зловещая фантазия, и Егор эдакий Черная Борода, который жаждет найти любовь, а не находя, убивает своих подружек, меняя на новых. Ну, или же убивает, добившись наконец своего — влюбив девушку в себя до беспамятства? Мне вспомнилось, как Илья говорил о страницах из дневника своей сестры Кристины и том, что бедняжка любила Зловского. Вот так дела… похоже я все больше и больше верю словам бывшего следователя. Но даже если и не все в них правда, то трава на мертвой земле ведь все равно не растет…
— Хорошо, допустим. — Горько усмехнулась я, не веря в то, что всерьез веду с ним диалог об этом. — И что же дальше? Мы наденем на головы венки из ромашек и пойдем под венец, а потом нарожаем детишек и состаримся вместе в