Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На самом деле через десять лет после того, как он покинул свой пост, возникает тревожный вопрос: почему Ельцин не сделал большего для того, чтобы разрушить аппарат тирании, оставленный советской властью? Не было никаких жертв, никаких комиссий по установлению истины, не открывались архивы КГБ. Служба безопасности пережила расколы и воссоединения, неоднократно менялось ее название, но мало что действительно изменилось. В 1992 году новобранцы все еще изучали работу Феликса Дзержинского и обучались по учебникам 1970-х и 1980-х годов. В милиции не было и малейшей реструктуризации. Даже сообщения о том, что милицейские подразделения подрабатывали охранниками у мафии[28], не поколебали официальное безразличие. Что касается военных, тысячам генералов было разрешено продолжить планирование отражения массивного освоения территории НАТО, так как их оружие поржавело, боевая готовность снизилась, а офицеры были деморализованы: им несколько месяцев не платили зарплату, они так и жили во временном жилье, поэтому с садизмом мстили призывникам-подросткам.
Вместо того чтобы устроить реорганизацию или переподготовку, Ельцин думал, что сможет лично руководить силовыми структурами и использовать их для демократических целей. Он посещал военное начальство, присутствовал на длительных застольях, где звучали многочисленные тосты, и раздавал им медали, продвигал по службе, основными критериями успешности которой были не достижения, а преданность. Он назначил своих преданных друзей на руководящие должности, этот подход был ослаблен его ужасным суждением о его близких соратниках.
Ельцин думал, что сможет лично руководить силовыми структурами и использовать их для демократических целей.
Было ли возможно что-то большее? Некоторые осведомленные наблюдатели думали, что да. Журналист Евгения Альбац, которая провела много времени на Лубянке как член одной парламентской комиссии, обнаружила беспорядок в рядах старой гвардии, цепляющейся за единственную надежду: если бы Горбачёв или Ельцин были достаточно смелыми, чтобы покончить с КГБ осенью 1991 года, они бы не встретили серьезного сопротивления. По ее мнению, можно было установить правительственный контроль, и бывший КГБ, строго подчиненный другим правительственным учреждениям, подвергся бы судебному разбирательству. Несколько помощников Ельцина согласились, что в конце 1991 года КГБ был деморализован и готовился к самоликвидации. Вместо этого Ельцин назначил руководителем КГБ своего собутыльника – и вскоре некоторые прежние полномочия комитета были восстановлены.
Ельцин явно испытывал внутренние противоречия. Его отец был приговорен к каторжным работам ОГПУ Сталина. Во время визита в Варшаву он стоит на коленях перед польским священником и возлагает венок к мемориалу 20 000 польских офицеров и других убитых сталинским НКВД под Катынью в 1940 году. Он создает комитет, который освободил 4,5 миллиона российских жертв политических репрессий. И все же, когда правительственная комиссия предложила ликвидировать службу безопасности, это «вызвало тираду» Ельцина, которая была направлена на запугивание председателя комиссии. Во время встречи в 1992 году его советник Галина Старовойтова подняла вопрос о возрождении КГБ. Их дружбе пришел конец. Впоследствие он ее вытеснил.
Почему было такое нежелание подумать о серьезной реформе? Первоначально Ельцин, как и большинство его демократических коллег, страстно желал избежать возмездия. Сергей Ковалёв – борец за права человека, заявил, что демократы должны быть готовы к тому, чтобы «погибнуть, защищая коммунистов, когда толпа потребует повесить их на фонарных столбах». Затем шел коварный политический контекст. Занятый борьбой с Хасбулатовым, Ельцин не мог рисковать тем, чтобы ввести службы безопасности в лагерь правительства. Заставив военных принять одно крупное изменение – вывод войск из Восточной Европы и Прибалтики, он, возможно, чувствовал, что дальнейшие реформы доведут генералов до крайности. И наконец, существовал трудный вопрос: кто сможет вычистить авгиевы конюшни? У уличных ораторов и смелых диссидентов демократического движения было мало управленческого опыта. Альбац думала, что демобилизованные из армии военнослужащие могли бы заменить многих офицеров КГБ. Но армия в этом плане была еще более коррумпированной, чем КГБ. Более того, сотни тысяч уволенных сотрудников КГБ могли тайно использовать свои связи, шантаж, секретные яды и навыки политического убийства для того, чтобы разрушить демократический строй.
Препятствия были огромными. Тем не менее даже если бы реформы были рискованными и несовершенными, нечто большее сделать было можно. Вместо этого Ельцин увеличил полномочия службы безопасности, разрешив ей определять и защищать государственные тайны, проводить обыски без ордера и – что является вопиющим нарушением его собственной конституции – задерживать подозреваемых на тридцать суток без предъявления обвинений. Для того, кто полагается на личное управление, его выбор персонала был в лучшем случае сомнительным – назначение Баранникова в 1992 году, неспособность обуздать Коржакова и его соратников до 1996 года, и самое главное утверждение полковника КГБ на пост преемника. Он чувствовал себя комфортно среди таких людей и был слишком доверчивым по отношению к тем, кто носил погоны. Ельцин, вынужденный уволить Баранникова за коррупцию, даже прослезился, как написали его помощники. Ельцин после своей отставки признался Александру Яковлеву, что «не все достаточно продумал» и слишком полагался на смену руководства КГБ, а не на реформирование организации. Он был прав.
Инструмент олигархов?Согласно многим российским источникам, в конце 1990-х годов реальная власть находилась не в Кремле, а в руках группы миллиардеров. Говорили, что во главе с гиперактивным Борисом Березовским эти магнаты подобрались к больному Ельцину и подталкивали его к принятию таких мер, благодаря которым они обогатились за счет простых граждан. Ельцин, благодарный олигархам за то, что они профинансировали его переизбрание в 1996 году, позволил им грабить государственное имущество и определять политический курс. В более поздние годы Березовский якобы осуществлял контроль посредством восприимчивой дочери Ельцина – Татьяны Дьяченко и давнего советника президента – Валентина Юмашева.
Очень легко понять, как укоренился миф о всемогущих олигархах. По разным причинам этот образ понравился многим. Для самих олигархов он оправдал себя сполна; когда инвесторы, заинтересовавшись их связями, стремились с ними сотрудничать, это также тешило их тщеславие. Среди российского народа этот образ вызвал недоверие к богатству: предприятия десятилетиями оставались под влиянием коммунистической социализации. Для коммунистов образ группы суперкапиталистов (многие из которых были евреями!), посадивших президента на золотой поводок, был слишком хорошим, чтобы быть правдивым. Для западных журналистов сага об олигархах послужила простой историей, которая на примере нескольких ярких личностей могла объяснить читателям коррупцию и хаос российской политики. Для реформаторов в правительстве, таких как Борис Немцов, олигархи стали удобным оправданием за неудачу и целью, с помощью которой можно было изменить общественное недовольство.
Березовский работал день и ночь, чтобы создать впечатление, что он на короткой ноге с Ельциным и может командовать. Узнав из отдаленных источников, что Кремль собирается объявить о принятии какой-то меры, он помчался на телевидение, намекнул на предстоящее событие и дал понять, что все это будет проводиться по его рекомендации. Увидев, что Березовский неоднократно повторяет такой трюк, Кириенко сделал вывод, что все те сказки, которые магнат рассказывал о своей способности оказывать влияние на президента, были «чистым вымыслом».
Как большинство мифов, этот появился благодаря чему-то вполне реальному, что впоследствии было преувеличено и истолковано в самых причудливых формах. Один из олигархов, Владимир Потанин, изобрел схему залоговых аукционов 1995 года и вместе с двумя другими использовал ее для получения доли в дорогостоящих компаниях. Некоторые из них получили прибыль от того, что перевели государственные деньги в свои банки, после 1999 года такие счета были переданы в Федеральное казначейство. Оба – и Потанин, и Березовский – некоторое время занимали должности в правительстве Ельцина. До 2000 года Березовский и Гусинский руководили двумя национальными телеканалами, которые играли довольно очевидную роль в формировании общественного мнения. И, как оказывается, были ориентированы на его расширение.
О том, что олигархи купили победу Ельцину в 1996 году, часто говорят, но это тщательно не изучено. Они были денежным источником, им поручили помогать своим медиакомпаниям – этого оказалось достаточно, чтобы не выяснять подробностей купленной победы: у журналистов не было желания возвращаться к написанию передовиц в газету «Правда». Платили ли они за проведение кампании? По словам Дэвида Хоффмана из Washington Post, они действительно выиграли от своего участия в кампании. Он сообщает, что правительство продало им облигации со скидкой, доходы от которых пошли на проведение кампании и в карманы олигархов. Эффективность рекламной кампании была, в любом случае, далеко не очевидной. Когда в СМИ был задан вопрос об упреках Зюганова, 40 % опрашиваемых заявили, что у них в основном его критика вызвала раздражение; только 16 % сказали, что «возмущены действиями Зюганова». Олигархи внесли один явный вклад – убедили Ельцина привлечь Чубайса – и потратили 800 миллионов долларов на залоговые аукционы, которые помогли правительству сократить долги по зарплатам и пенсиям. Кроме того, их роль еще предстоит доказать.
- Партия эсеров и ее предшественники. История движения социалистов-революционеров. Борьба с террором в России в начале ХХ века - Александр Иванович Спиридович - Биографии и Мемуары / История
- История Франции - Альберт Манфред (Отв. редактор) - История
- Герилья в Азии. Красные партизаны в Индии, Непале, Индокитае, Японии и на Филиппинах, подпольщики в Турции и Иране - Александр Иванович Колпакиди - История / Публицистика