Сьюзан Грин, не мешкая ни секунды, ворвалась внутрь. Ватсон залаял, что было ему не свойственно. Сьюзан махнула на него рукой:
– Ой, заткнись ты, шкурка меховая. Я не собираюсь убивать твою мамочку.
Ее заявление Ватсона не убедило, и лаять он не прекратил.
За такую мужественную защиту меня придется отдать ему свою порцию грудки или пирожное. Я уставилась на Сьюзан:
– Я не давала тебе приглашение войти. Если только при тебе нет ордера на обыск.
Она закатила свои голубые глаза и показала на свитер и джинсы:
– Ты видишь, что я в штатском?
Я выглянула за дверь. Полицейской машины не было. Просто старый грузовик «шевроле», который выглядел довольно потрепанным, хотя в темноте и в тени сосен его было трудно рассмотреть. Хорошо, значит, это не официальный полицейский визит. Кажется, она не собирается меня арестовывать. Когда я снова повернулась к ней, Сьюзан смотрела на Ватсона.
– Ватсон. Все хорошо. – Я похлопала себя по бедру.
Он подошел ко мне, и я наклонилась, чтобы погладить его. Ватсон больше не лаял, но вместо этого низко рычал.
Может, стоит поделиться с ним курицей и пирожным.
– Но даже в штатском ты не имеешь права врываться ко мне без приглашения. – Я посмотрела на нее снизу вверх и почувствовала, что нахожусь в невыгодном положении. Я еще раз погладила Ватсона и поднялась.
– Я вошла не как полицейский без ордера, так что это не запрещено законом. И я не вампир, так что технически мне не нужно приглашение, чтобы переступить порог твоего дома. – Она вся тряслась от злости. Не сомневаюсь, ее брат уже все рассказал ей.
– Вообще-то, заходить в чужой дом без приглашения законом запрещено.
Она сердито нахмурилась:
– Ты открыла дверь.
– Но не приглашала тебя войти. – Я закатила глаза, прямо как она. – И дело не в том, что ты не вампир, хотя это еще спорно. Ты нарушаешь границы частной собственности. Будь ты хорошим полицейским, то знала бы этот термин.
Когда слова вылетели из моего рта, мне захотелось ударить себя. Мой нрав нельзя было назвать жестоким, но я обладала взрывным характером и острым языком. В такие моменты я чувствовала себя малолеткой в песочнице. Больше рассердившись на себя, чем на Сьюзан, я захлопнула дверь, отчего Ватсон даже подпрыгнул. С извинением посмотрев на него, я сказала Сьюзан:
– Клянусь, только у тебя получается заставить меня вести себя как человек, которого я сама презираю.
Она открыла было рот, чтобы ответить.
– И готова поклясться, что рядом со мной ты чувствуешь себя точно так же.
Сьюзан промолчала и закрыла рот.
Я показала рукой на кухню:
– Полагаю, нам нечего ходить вокруг да около. Ты здесь наверняка, чтобы накричать на меня за то, что сегодня я была в лавке чудес. – Я не ждала от нее ответа, а повела ее на кухню, Ватсон плелся по пятам, все еще тихонько рыча. – Можно сделать это за чашечкой горячего чая. Присаживайся, если угодно. – Несмотря на эти вежливые слова, я не могла сделать свой тон чуть более приветливым, но хотя бы вела себя не по-детски.
Поставив чайник на плиту, я обернулась и посмотрела на Сьюзан. Она стояла недалеко от кухонного стола, скрестив руки на груди, и внимательным взглядом скользила по комнате.
Мне вспомнились слова «Сфотографируй, останется на память», но я не рискнула озвучить их. Не веря самой себе, я просто стояла и ждала.
Наконец она посмотрела на меня:
– Твой холодильник и микроволновка мятно-зеленого цвета, прямо как в шестидесятые, твой стол покрашен в цвет морской волны, на занавесках над раковиной нарисованы розовые фламинго, а ты сама стоишь в пушистых оранжевых тапочках.
Все верно. Я переделала практически весь интерьер дома, который достался мне от бабушки с дедушкой, но мне очень нравились ретровещи, и пока они были в рабочем состоянии, я хотела пользоваться ими как можно дольше.
– Прости, Сьюзан, не понимаю, к чему ты клонишь. Я превысила твои ожидания? Не думаю, что ты была слишком высокого мнения обо мне.
Она пожала плечами:
– Примерно так я и представляла себе жизнь женщины вроде тебя. Хотя все-таки оранжевые тапочки очень отличаются от ботинок, которые ты обычно носишь. – Мне стало интересно, замечает ли она, как сильно погрузилась в анализ моего характера. – Занавески отвратительные; ты наверняка это понимаешь.
– Это подарок на новоселье. Барри выбрал ткань, а мама сделала из нее занавески. – И зачем я объясняла ей все это?
Она засмеялась. Сьюзан смеялась. Звук ее смеха был не слишком теплым и дружелюбным, но все равно меня удивил.
– Ну конечно. Теперь мне все понятно. – Она подошла к столу, села и подняла на меня свой бледно-голубой взгляд. – Мы не выбираем себе семью, но удивительно, на что мы только способны пойти ради них, да?
– Что ты имеешь в виду? Ты убила Сэмми ради своего брата? – Я произнесла это в гневе, хотя и не хотела. Я не выносила Сьюзан Грин, но убийцей она не была.
Она снова засмеялась. И на этот раз более искренно.
– О да, я прокралась в ваш ужасный магазинчик посреди ночи и убила Сэмми за то, что она крутила роман с моим братом. – Она подняла брови. – Так почему Сэмми была в магазине посреди ночи?
Я уже думала над этим вопросом, но пока не нашла ответа. И найти его не представлялось возможным, потому что не было ни свидетеля, ни настоящего подозреваемого.
– Не знаю. Похоже на то, что ночи она проводила с твоим братом. Может, надо спросить у него.
– Мой брат, может, и идиот, который наряжается в костюм волшебника, но это не делает из него убийцу. – Она усмехнулась. – Как и ужасный вкус в женщинах.
Я хотела поспорить с ней, ведь она сама носила темное, но меня прервал свист чайника. Я сняла его с огня. Может быть, черная одежда была на нем в знак траура. Это было бы логично. Я посмотрела на Сьюзан из-за плеча.
– Чай без кофеина устроит?
Она пожала плечами.
Я восприняла это за согласие. Я не стала спрашивать, как она обычно пьет чай – ответ, скорее всего, будет тем же самым. Так что приготовила ей все так же, как себе, добавив немного сливок и меда.
Я поставила кружки на стол и села недалеко от Сьюзан:
– Итак, ты пришла. Мы обе знаем зачем. Так начинай уже. Накричи на меня за то, что у меня хватило смелости прийти в магазин к Марку. – Я подняла указательный палец и продолжила: – Однако мне хотелось бы отметить,