Забыв свою первоначальную версию о грабителях-подростках, констебль принялся увлеченно развивать новую, сообщив попутно, что в городе орудует несколько банд, которые действуют точно такими методами, и в Брикстоне, и в Стритхеме.
– Вы, сэр, часом не запомнили номер «Сьерры», из которой за вами следили?
Неужто не понятно, что если бы запомнил, то, уж конечно, не стал бы держать эту информацию при себе! Но я ответил вежливо: «К сожалению, нет. Она стояла слишком далеко, чтобы разобрать номер».
– Скорее всего машина была украдена, – сказал он. – Специально на этот случай.
Проводив его, я опять позвонил Анне и опять не получил ответа. Теперь мне особенно необходимо было с ней поговорить, сообщить про украденные бумаги. Я сел за компьютер и отправил ей письмо электронной почтой: «Где ты? Целый день пытаюсь с тобой связаться. Всю пленку на твоем автоответчике заполнил своими посланиями. Откликнись!»
Должен признаться, в этот момент легкое подозрение закралось мне в душу. Закралось против моей воли, мне очень бы не хотелось, особенно в данных обстоятельствах, подозревать нечто подобное. А может быть, Анна сейчас с Барни Уайссом? Смешно, понимаю, но, когда целый день общаешься с автоответчиком, невольно дойдешь до паранойи. Я позвонил в «Дорчестер», и мне сообщили, что мистер и миссис Уайсс полчала назад, то есть в три пополудни, отбыли из отеля, но, если у меня срочное дело, я могу чуть позже найти их в зале ожидания пассажиров «Конкорда» в аэропорту Хитроу.
И еще одна мысль блеснула у меня в мозгу. Может быть, Анна так расстроилась из-за статьи, что не хочет разговаривать ни с кем из коллег и уехала на воскресенье к матери? В телефонной книге Грантов полным-полно, но в районе Белсайз-парка только четыре фамилии, и мне посчастливилось попасть на нужный номер с первой же попытки.
– Миссис Грант? Это Кит Престон, мы с вами встречались, меня Анна к вам приводила как-то вечером.
– Как же, прекрасно помню. Вы ведь работаете вместе, не так ли?
– Правильно. Я хотел узнать, она случайно сейчас не у вас? Я целый день не могу до нее дозвониться.
– Нет, ее нет. Я сама жду от нее звонка, вот думала, это как раз она. Вы видели в газете эту идиотскую статью?
– Вот об этом я и хотел с ней потолковать. Не хотелось бы, чтобы она слишком серьезно ее восприняла.
– Я вообще-то «Санди таймс» не беру, мне сосед принес. Он сам эту статью не прочел или не придал ей значения.
– Ужасно неприятно. И главное, ведь все ложь, ни слова правды, от начала до конца.
– Да вы не волнуйтесь так! Я все понимаю. Это не имеет к Анне никакого отношения, читаешь словно о каком-то чужом человеке. Однако скажите мне, как коллега-журналист, как можно позволять себе такое? Ведь это жестоко.
– Бог знает, почему это делают, из зависти, наверное. Анна слишком хороший журналист, поэтому у нее есть враги.
– Ну что ж, спасибо, что позвонили, – грустно сказала миссис Грант. – Если Анна объявится, я передам, что вы ее разыскиваете. До свидания.
9
По понедельникам я просыпаюсь с неясной тревогой на душе, ожидая волнений предстоящей рабочей недели. Но, шагая по длинным коридорам «Уайсс мэгэзинз» к своему офису, я чувствую прилив энергии и желание поскорей окунуться в дела. Сев за стол, я целый час провел в раздумьях о стратегии отношений с «Мушетт», которую собирался опробовать со следующего утра. К полудню вторника надо утрясти наши предложения. Чтобы Сузи смогла отпечатать текст, который мы должны представить в среду в Париже.
Чуть позже в то утро мне предстояло крупное совещание по вопросам моды в «Кутюр», а после обеда – рассмотрение бюджетных вопросов.
В девять появилась Сузи. По сравнению с тем, как она выглядела в нашу последнюю встречу, сегодня моя секретарша казалась бодрой и веселой. В уик-энд она каталась с друзьями на пони, и офис наполнился ее громкими жалобами на то, что она стерла ляжки седлом.
– Я купила «Санди таймс», чтобы не скучать в дороге, – сказала она, – и прочла там жуткую гадость про Анну Грант. Вы видели?
Она понесла поднос с кофейными чашками в кухню и вернулась минут через десять. Лицо ее светилось нетерпением: она горела желанием поделиться только что услышанным.
– Угадайте, что мне сейчас рассказала секретарша Микки Райса Дельфина, знаете – рыжая такая. Судя по всему, Кэрол Уайт, которая сочинила эту бяку про Анну, в пятницу звонила Микки за компроматом. Микки выставил Дельфину из офиса. Минут двадцать они трепались за закрытыми дверями. Как вам это нравится? Выходит, всю эту муть слил ей Микки?
– И это многое объясняет. Но за каким чертом Микки это понадобилось? Анна – звезда его журнала.
– Вот и я про то же самое спросила у Дельфины. Она уверена, что это он из зависти. Его зло берет, что вы с ней дружите и обедаете вместе. Ему втемяшилось в башку, что вы решили посадить Анну на его место.
– Что за бред, Анна ни за что не сядет на место редактора.
– Но Микки-то это неведомо! Дельфина говорит, он прямо помешался на том, что она собирается выбить из-под него кресло. Как-то он ушел обедать, а она заглянула в его дневник, и, от того, что он там пишет насчет работы, у нее просто волосы дыбом встали.
– Мне все-таки непонятно, зачем ему понадобилось нагородить столько вранья про Анну. Ведь это подрывает авторитет «Светской жизни», люди не захотят больше читать журнал, если им вдалбливают, что его авторы – лжецы.
– Он, видно, думал только об одном – как избавиться от Анны. А теперь сидит у себя и делает вид, что ужасно огорчен и сочувствует ей.
В одиннадцать я спустился на этаж, где располагается «Кутюр», посмотреть фотографии для сентябрьского номера на совместном совещании коммерческого отдела с редакционным.
Когда я пришел, все уже собрались в офисе Леоноры Лоуэлл. На алюминиевом столе стоял проектор для демонстрации слайдов. Десять редакторов сидели на алюминиевых табуретах, уткнувшись в свои ноутбуки, а арт-директор с хвостом и в футболке с короткими рукавами искал фокус. Сама Леонора царственно восседала за своим столом. Поддерживаемая с флангов заместительницей Тасмин Фили и исполнительным редактором Луэллой Ренуфф-Джонс. Перед ней лежала компьютерная распечатка, в которой было зафиксировано, сколько раз за последние три года проходили у нас материалы по модным домам Донна Каран, Карл Лагерфельд, Ральф Лорен, Эскада, Джил Сандер и т. п.
Рецензенты часто ошибочно говорят о «стиле «Кутюр», как будто существует некий единый стиль. На самом деле их два, и в данный момент наличествовали представители того и другого. Леонора, с ее коротко стриженными черными волосами, зачесанными назад, и ее главные помощницы, одетые в строгие костюмы, соответственно, в красный от Шанель, синий от Валентино и бежевый от Армани. На Тасмин были еще солнечные очки с такими непроницаемо-черными линзами, что, казалось, она ничего сквозь них не видит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});