не скрипеть зубами от злости. Неужели она так быстро забыла меня? Забыла все, что успела узнать обо мне?
Да нет же! Я же видел её взгляды, как замирает, когда я подхожу. А Полина не умеет играть на публику.
И я очень рад, что за время, пока я был далеко от неё, ничего не изменилось, что я могу все так же видеть её настоящие эмоции. Моя Ледышка все такая же искренняя.
«Не твоя, Олег, не твоя… пока».
– Ты не серьёзно, – обрубаю, – это даже звучит бредово, Поль. Какие деньги?
Ледышка передергивает плечами и сжимает от досады губы. Перехватывает вырывающуюся Лизу. Как щитом от меня закрывается ребенком.
– Серьезно, – она недовольно морщит носик, – ты ничем не обязан и не должен был…
– Я взрослый дядя и в состоянии решить, что и кому я должен, – не дослушиваю этот лепет.
Полина прекрасно знает, что я не возьму ни копейки, и если я делаю, то я делаю все осознанно.
Поправочка… наше расставание стало исключением. Там я действовал на эмоциях.
Стараюсь не сморщиться при воспоминании тех моментов. Когда разрывал все в клочья и не думал, что собственный брат мог вот так поступить. Вот так все к хренам снести как цунами.
Полина закатывает глаза и решает все же дать Лизе свободу передвижения. Делает шаг в сторону, чтобы оказаться подальше от меня, но пространство кухни не позволяет далеко отойти.
– Олег…
– Полина, – давлю её.
Сам чувствую, как она слегка сжимается. Торопливо заправляет волосы за ухо и прячет руки в карманы шорт. А я не могу совладать с соблазном осмотреть её тело. Спустя пять месяцев она все такая же хрупкая. Хочется спрятать от всего мира. Но не даст же.
Уже один раз пытался, столько выслушал… до сих пор помню.
Усмехаюсь. Полина замечает мое веселье и подозрительно щурится.
– Прости, – поднимаю руки, – я о своем.
Выгибает бровь, и её губы складываются в усмешку.
– Сам с собой веселишься? Не замечала раньше.
Прекрасно понимаю, к чему она клонит. Что у меня что-то с башкой. В принципе, она недалека от истины.
После того как её увидел, у меня явно что-то с мозгами произошло. Я пять месяцев старался не вспоминать о ней. Старался вычеркнуть. И только посмотрев в до боли знакомое лицо, понял, как облажался.
Забиваю на дальнейшую перепалку. Так можно спорить и до ночи, а дел у нас впереди до фига.
Раскладываю инструкцию. Впервые имею дело с детскими приблудами и понятия не имею, что тут как устроено.
Полина несколько минут молча смотрит, но любопытство перевешивает, и она приближается, заглядывая в коробку. А я стараюсь не заржать.
Ледышка все такая же нетерпеливая и любопытная.
– И все же зря, – недовольно бурчит себе под нос.
Резко поворачиваю голову, и Полина чуть ли не отскакивает как напуганная кошка. Но остается на том же месте, только распахивает карие глаза, тут же утягивая меня в омут.
– Давай все же я буду принимать решения.
– Все? – скептично выгибает бровь.
Первое желание – просто согласно кивнуть. Но я заставляю себя придержать коней.
– Не обязательно.
Трачу немного времени на сбор мебели. Полина крутится вокруг меня, заражает меня своим нетерпением.
– Готово, – потираю руки, смотря на свои труды.
– Ух ты, – восхищенно выдыхает Ледышка, – классный.
Но тут же берет себя в руки и надевает маску непроницаемости.
– Спасибо большое, – не смотрит мне в глаза.
Отводит взгляд, как будто ей стыдно принимать от меня что-то. А я с наслаждением смотрю, как она краснеет. И жалею, что у неё такой высокий вырез у футболки, потому что помню, как мило покрывается румянцем вся её кожа.
Тру переносицу. Ну вот совсем не к месту эти воспоминания.
– Пожалуйста. Пользуйтесь с удовольствием.
Полина дарит легкую улыбку, от которой меня ведет.
Какого хрена? Какого хрена она так на меня влияет даже спустя время после расставания?
Хочется схватить, прижать и зацеловать каждый миллиметр. Но боюсь, тогда уйду от неё без какой-нибудь части тела.
Самое безопасное – озвучить ей свои думки.
– Я тут подумал, – встречаемся взглядами, Полина замирает, – по поводу малышки. Я решил сделать тест на отцовство.
Глава 15
Полина
Его слова – полная неожиданность для меня. Я на какое-то время перестаю дышать и соображать.
Могу понять, откуда возникло такое желание, но от этого мне не становится легче. Мне становится страшнее.
Что стоит Олегу отказаться дальше участвовать в жизни Лизы, если он узнает, что ребенок не его?
– А, – ищу подходящие слова, – почему ты принял такое решение, Олег?
Олег задумчиво потирает бровь, смотря исподлобья на меня. Под его взглядом хочется сжаться в комочек.
– Подумал, что так будет логичнее. Разве нет?
Дергаю плечом.
– Понятия не имею, мне никто детей не подбрасывал под дверь.
– Вот именно. Поэтому для меня важно выяснить, мой ли это ребенок или нет.
Смотрю на играющую Лизу. Она снова занята новыми игрушками и погремушками. А у меня в груди давит от происходящего.
Все так сложно. Запутано.
И я понятия не имею, как я бы вела себя на месте Олега.
– А если это не твой ребенок? – получается выдавить волнующий вопрос сквозь ком, который появляется в горле. – Что тогда?
Олег тяжело вздыхает. Ерошит волосы, которые тут же начинают торчать в разные стороны. Пыльцы привычно покалывает от желания пригладить их и привести в порядок.
Привычка прошлого никуда не делась. Все так же хочу запустить пальцы в его русую шевелюру и сжать его волосы в кулаке. Помню, какие они на ощупь. Жестковатые.
– Если не мой, – Олег косится на малышку, – понятия не имею. Надо будет, наверное, искать её настоящих родителей.
Встречается со мной взглядом, и вижу в его глазах растерянность.
– Нужно будет как-то мать искать, отца настоящего. Ну невозможно просто взять и чужого ребенка себе оставить, Ледышка. Пойми ты это, – повышает голос, и Лиза вздрагивает, поднимая головку. – Прости.
Олег выдавливает улыбку в её адрес.
– Отдать. Искать. Олег, это же не игрушка.
– Да я это понимаю, Поль. Понимаю и осознаю. Но я не смогу вот так просто жить с тобой по соседству и гадать, моя ли это дочь или нет.
– Я могу уехать, после оформления временной опеки, – хмыкаю, – тогда твоя совесть замолчит?
Олег вскидывает брови.
– Ты понимаешь, что ты говоришь? Моя совесть не зависит от того, где ты с ребенком будешь находиться. Я уже знаю, что эта девочка есть.
– Лиза, – зачем-то поправляю его.
– Я помню, как её зовут, Поль, – сокрушенно качает