Читать интересную книгу Дзен и фехтование - Дайсэцу Судзуки

Ямаона Тэссю (1836–1888), великий фехтовальщик и дзенский человек, тренировал своих ушников в духе дзен. Метод его в основном заключался в том, чтобы привести их в состояние полного физического и умственного изнеможения. Когда это происходило, и они уже подняться не могли от усталости, им давали определенный стимул, в результате которого выявлялись дотоле скрытые силы, новый источник энергии. Этот источник, связанный с неосознаваемым, для фехтования можно рассматривать как инстинкт самосохранения, хотя и не в его обычном физиологическом смысле. Этот инстинкт глубоко связан с нашим обычным взглядом на вещи. Этот взгляд, эта концепция, утвердившаяся в нашем сознании, функционирует в нем вместо инстинкта, хотя и со всей жизненной силой, присущей инстинкту, связанная с ним эмоциями и разными ассоциациями.

Когда же инстинкт действует один без помехи концепций, в его чистом биологическом статусе, тогда ничто не воспрепятствует его природному мужеству. Связанный концепциями, инстинкт не свободен, тогда-то и появляются страхи, опасения, и нет свободы действия. С тех пор, как в человеке пробуждается сознание, он превращается в концептуальное существо, которое руководствуется в повседневности абстрактными идеями, оторванными от жизни. Сама жизнь оказывается в сетях концепций, управляется ими. Хотя инстинкты не вполне подавлены, — они зажаты, стеснены, извращены. Впрочем, с другой стороны, такая сублимация создала нашу человеческую культуру. В области интеллекта и практического применения его, создание концепций имеет, конечно, колоссальное значение, но в других случаях оно может быть вредно. Вред этот особенно показателен в тех видах психических расстройств и внутренней неуверенности, которые поражают современных мужчин и женщин, и особенно касаются трудностей и проступков подростков. В фехтовании инстинкт должен действовать совершенно свободно и непосредственно, т. е. без всяких посредников. Как только между инстинктом и действием появляется такой посредник в виде интеллекта, предвзятых идей или концепций, сразу происходит задержка действия (суки), которой может воспользоваться противник, нанося решающий удар. Фехтовальщик обращен непосредственно к реальности, а не к концепциям. Поэтому, для тренировки фехтовальщика совершенно необходима дзенская практика, как об этом писал Одагири Итиун и Дзягю Тадзима — но-ками.

Огура Масамунэ, мой друг и крупный авторитет в фехтовании, писал о том, как Ямаона Тэссю тренировал своих учеников. Огура цитирует слова одного из своих друзей, лично проходившего тренировку, у Ямаоки:

Ямаока прилагал учение дзен к своей философии фехтования, побуждая своих учеников лично раскрыть смысл выражения «Меч немеча», основанного на дзенском понимании абсолютного единства. Ямаока при этом исходил из того, что носит название Сэйгван — гэйко. Сэйгван — буддийский термин, «обет» или «молитва», а гэйко или кэйко — это тренировка. Другое название этого — Тайтикири-гэйн (тайтикири означает «продолжать стоять») или Кацу-гэйко (ка-цу — это «число» или «множество»). Метод заключается в повторении поединков один за другим, неопределенное число раз, в основном не более сотни раз утром и столько же после обеда. Те, кто хочет через это пройти, будут отмечены учителем, но допускаются не все желающие, ибо пройти через это может лишь сильный и смелый. Когда такое разрешение дано, делается объявление. Испытание может длиться от трех дней до недели. Кожа на ладонях и пальцах может не выдержать и лопнуть, поэтому чтобы предохранить руки соревнующихся, их заматывают в мягкий шелк, а потом уже надевают перчатки. Тот, кто проходит испытание, остается, а соперники со свежими силами все время меняются, без перерыва.

В первый день тот, кто проходит испытание, обычно полон сил и энергии, на второй день он начинает чувствовать утомление, на третий — руки уже едва держат меч, сделанный из расщепленного бамбука, и ноги теряют гибкость и подвижность. Стоя перед противником, он чувствует, что уже не хозяин своим рукам и ногам, и его меч стоит вертикально. Диета у него в это время особая. Он питается полужидкой или совсем жидкой пищей, а моча у него становится красноватой.

Такой испытуемый, Кагава Дзэндзиро, которого цитирует Огура, рассказывает, что был первым, прошедшим это испытание и так описывает его:

«На третий день этих тяжелейших испытаний я никак не мог подняться с постели, и мне пришлось просить о помощи мою жену. Когда она попыталась поднять меня, у нее возникло такое чувство, будто поднимает безжизненное тело, и она бессознательно отдернула руки, которыми поддерживала мою спину. Я почувствовал на своем лице ее слезы. Тронутый до глубины души, я попросил ее не быть столь мягкосердечной и с ее помощью все-таки сумел сесть.

Чтобы дойти до зала тренировок, мне пришлось опираться на трость. Одеть мой тренировочный костюм мне тоже помогли. Я встал в позицию, и тут стали появляться мои многочисленные противники. Один из них подошел к моему учителю и попросил разрешения сразиться со мной. Учитель сразу разрешил, а я увидел, что это был наказанный ранее за нечестное поведение в бою фехтовальщик. Он даже после поражения, когда схватка была остановлена, наносил удары по незащищенным костюмом местам. Это запрещалось правилами. Когда я увидел, что он ко мне подходит, то настроился на то, что это моя последняя схватка, потому что мне ее не пережить. Когда я так подумал, то вдруг неизвестно откуда почувствовал в себе прилив сил, будто какой-то источник во мне открылся. Ко мне пришла новая энергия, и я почувствовал себя человеком в новом качестве. Мой меч принял правильное положение, я приблизился к противнику, ощущая в себе этот неистощимый поток энергии, поднял свой меч над головой и был готов сразить противника одним ударом. Тут мой учитель крикнул, чтобы мы прекратили поединок — и я опустил меч».

Огура пишет, что далее Кагава сообщил, что Ямаока в это мгновение увидел, как его ученик пережил ощущение «Меча не-меча».

Действительно, это самое напряженное и изнурительное испытание, через которое должен пройти фехтовальщик. Длительное время занимаясь дзен, Ямаока знал, что для того, чтобы в человеке пробудилось неосознаваемое, он должен однажды умереть для обыденного сознания. Фехтовальщик — это обычно человек большой физической силы и выносливости, которая позволяет ему выдерживать многие часы тренировок, но его умение не слишком подготовлено для глубоких истин дзен. Однако, физическая тренировка должна быть лишь одним из аспектов тренировки совершенного фехтовальщика. Он должен пережить и ту «великую смерть», с которой говорят дзен-буддисты.

Глава 9

Эти исторические примеры позволяют мне сделать некоторые выводы. Если человек решился умереть и совершенно готов к смерти, т. е. мысль о смерти совершенно не приходит на ум, и он о ней не думает, тогда в человеке пробуждается некая дотоле не известная сила, которую он ощущает полностью. Эта сила позволяет совершать необыкновенные вещи. Человек, руководимый инстинктом или интуицией, сам собой начинает совершать чудеса. Эти чудеса называются «ме». «Ме» связано с инстинктом. Когда жизнь течет свободно, не по указке интеллекта, не запутываясь в сетях предвзятых связей и мыслей, сознательных соображений, тогда все происходит само собой, управляемое почти автоматически той силой, которая обеспечивает нормальную человеческую работу сложнейшего человеческого организма, его физическую деятельность.

Тогда можно спросить: если всякое живое существо инстинктивно ненавидит смерть и избегает ее, — как же можно заставить сознание решиться умереть? Верно, даже в самый последний миг, когда смерть неизбежна, мы стараемся избежать ее. Мы умираем, когда уже нет сил сопротивляться. Самоубийство — это, скорее, ненормальность. Однако, человек, совершивший самоубийство, показывает, что есть что-то более ценное, чем жизнь, в сохранении которой мы заин — тересованы. Но тут снова можно спросить: «Разве мы можем разрушить ту внутреннюю жажду жизни, которая существует в нашем бессознательном? Мы ведь можем избавиться лишь от сознательной мысли о смерти!» Когда мы избавляемся от сознательного желания жизни — это не значит, что подсознательно мы будем стремиться к смерти. Низшие животные не обладают сознанием человека, т. е. сознательного стремления к жизни у них нет, но они продолжают стремиться к тому состоянию, в котором находятся. Мы люди, сознаем наше стремление к жизни, и это сознание порождает у нас многочисленные размышления и предположения о жизни и смерти. В результате мы не воспринимаем все просто, как есть, а воображаем или заблуждаемся, и разве не эти заблуждения вызывают у нас всякие страхи и тревоги, душераздирающее ожидание конца? Когда мы избавляемся от заблуждений, разве не сама жизнь позаботится о нас лучше, чем мы сами? Не так ли действует в фехтовальщике инстинкт самосохранения, находясь в полной гармонии с Природой. Освобожденная от помех, чинимых человеком, т. е. от самообманных рассуждений и размышлений, от чрезмерного вмешательства сознания, — Природа лучше справится с тем, что необходимо. Несомненно, устранить из поля сознания мысль о смерти очень трудно, но это еще не причина для того, чтобы этого не делать. Чтобы преодолеть свои собственные и общепринятые установки, страхи и мысли о смерти, необходима твердая решимость и сильная воля. Но это серьезное намерение, это активное желание приходит, как озарение, и, тем не менее, мы знаем, что их можно культивировать. Жизнь фехтовальщика зависит от этой дисциплины. Устраняя из поля сознания свое понимание и саму мысль о смерти, фехтовальщик дает возможность неосознаваемому, бессознательному выйти в область сознательного. Тогда абсолютно ничем не обусловленный инстинкт самосохранения действует свободно, независимо от фантазий, иллюзий, интеллекта и от эмоций. Теперь инстинкт сможет свободно и легко использовать ту технику, которая сознательно изучена фехтовальщиком. То, что происходит в результате освобождения этого неосознаваемого, кажется просто чудесным и эти чудеса, обусловленные правильной психологической подготовкой, доступны совершенному фехтовальщику.