про себя, спешно ретируясь и запирая за собой хлипкую преграду.
Лицо, уши, шея и даже шея с грудиной горели так, что хоть под холодные струи души залезай! А перед глазами всё ещё стояли картины того, как и что они делали во сне и за завтраком. И я не могла перестать думать об этом! Мозг, словно издеваясь, добавлял всё больше и больше дателей, которые раньше я гнала от себя, стараясь не замечать.
Силу пальцев. Широту ладоней. Манящие рисунки вен, змеящихся реками от костяшек вверх по предплечью и ныряющих под подгибы тёмно-серых свободных рубашек у самых локтей. А эти широкие и сильные плечи, в которые они переходили, а там и шея с интенсивно бьющейся жилкой, что они прикрывали мужественной нижней челюстью…
Стоп! Стоп-стоп-стоп! Хватит об этом думать! Больше и мысли не допускать! Не приглядываться, не зависать на простых и просто приукрашенных мозгом движениях.
С такими установками я снова хорошенько умылась почти ледяной водой, быстренько исправила своё «влажное положение» между ног и только после вышла обратно в комнату. Радион как стоял на одном, месте так и продолжал, не сдвинувшись, казалось, ни на сантиметр. При этом улыбка на его лице была мягкой и… понимающей?
«Нет-нет, это мне просто кажется», — саму себя одёрнула и направилась к выходу, притормозив уже за дверью.
— Библиотека на первом этаже? — уточнила у появившегося следом мужчины.
— Да, туда путь лежит через тот же коридор, что и в оранжерею, — подсказал он, улыбнувшись шире.
Кивнула и взяла указанный курс.
У подножья лестницы стояли его братья, ожидая нашего возвращения. Эдуард первым из них направился к указанной двери, как бы прокладывая наш путь. За ним последовала я, а младшие братья Вартовые двинулись следом.
Шли мы не слишком быстро. Собственно, куда нам спешить? Но и шаг не был прогулочным. А вот коридор преодолели быстро, оказавшись у самой дальней его двери. Открыв же её, вошли в помещение, которое вызвало у меня странно двойственное ощущение.
Вот вроде ходишь ты в не таком уж большой с наружи доме, а одно из помещений на твоё пути оказывается куда больше, чем предполагала и могла сопоставить с размерами здания. Я даже растерялась на несколько секунд, замерев на пороге и вовсе глаза осматривая целую залу! Залу явно в три этажа! В двухэтажном доме!
— Что-то не так? — слегка озадаченно спросил Ян, которому вместе с братом я пригородила дорогу. — Или ты никогда не видела такой библиотеки? На мой взгляд она вполне обычная.
— Н-не видела, — запнулась я в ответе, стараясь взять себя в руки.
Скорее всего это просто оптическая иллюзия. Да, такое часто встречается в старинных домах, когда части декора лишь визуально расширяют пространство.
— Можешь выбирать любые стеллажи для себя. А ещё лучше — обустроить свой уголок для комфортной атмосферы, — мягко отозвался Радион, приобнимая меня рукой за плечи и помогая сделать первые шаги внутрь, а заодно прийти в себя.
Его кожа была такой горячей, что тонкая, но плотная ткань лонгслива словно вообще перестала существовать. При этом я чувствовала и силу руки, с которой он меня вёл, в пальцах, обхвативших моё плечо, но не причиняющих боль. Что уж говорить о твёрдости и жаре тела, к боку которого меня прижало.
— Верно! — подхватил мысль брата Ян. — Лучше будет сделать себе уютненькое местечко, в котором приятнее и спокойнее всего будет погружаться в истории. Можешь выбрать дальний угол или вовсе середину библиотеки, отгородиться стеллажами, как стенами, поставить кресла и столики. Или будет лучше сразу диван, вдруг спать потянет после нового приключения! — и весело рассмеялся.
— Да, думаю, так и сделаем, — кивнул предложенному Эдуард, остановившийся у странной для этого места мебельной композиции.
Но, наверное, для меня, не видевшей подобного, это казалось странным. Для них часть помещения, выглядевшая как дорогая гостиная с камином, была обычным делом. Длинный диван и два кресла вокруг журнального столика перед домиком для огня смотрелись очень колоритно на фоне полностью отданного для книг пространства. И, в то же время, очень уютно.
— Выбирай место, — уверенно заявил Радион, отпуская меня и слегка подталкивая в сторону параллельных рядов широких дубовых стеллажей. — А мы пока найдём ещё книги, которые тебе бы понравилась, — и похлопал по корешкам тех, что были до сих пор в его руках.
Но одну меня точно не отпустили, Эдуард следовал за мной среди этих почти трёхметровых гигантов. И его шаги, его присутствие за спиной заставляли сердце замирать в предчувствии чего-то, мне пока неизвестного. Но предчувствие было тягуче-сладким, словно мёд, заставляющим бабочек в животе напрячь крылышки и забиться о его стенки и органы.
Кажется, у меня даже ладошки вспотели от всего. Я даже притормозила и сделала шаги спокойнее, мягче, чтобы не выдать своего состояния. И это стало ошибкой, ведь мужчина шёл точно за мной на той же скорости, что заставило его врезаться в меня.
Это словно в тебя влетает огромный горячий монолит, только улететь вперёд по инерции не даёт, обхватив за талию и прижав к себе.
— Осторожнее, Иса, — глубокий голос раздался над ухом, едва мужчина склонился ниже. И странная хрипотца проскользнула в словах, заставляя всю кожу покрыться мурашками, и все волоски на ней приподняться. Но самое постыдное, что только от этого у меня затвердели соски, а в низу живота так приятно дрогнуло!
Реакция собственного тела озадачивала меня всё больше и больше. Я не знала, как их объяснить в первую очередь самой себе. И чем дольше этот контакт телами продолжался, тем сильнее становились эти ощущения, быстрее туманилась голова.
Не хорошо. Это неправильно. Так не должно быть!
Это всё тот сон и следом за ним зациклившийся на деталях мозг виноваты. Да, так и есть. И раз ответ найден, нужно прекратить воздействие триггеров. Скинуть с себя руки мужчины, отойти, продолжить путь, а потом просто меньше давать себе замечать их действия и слова. Это было бы прекрасным выходом.
Полная уверенности в правильности плана действий, дёрнулась в его руках, но получилось так, что меня просто развернуло к нему лицом, едва он перехватил покрепче и вернул назад. И теперь мы были лицом друг к другу. Взгляд глаза в глаза.
«Они у него фиолетовые!» — вдруг поняла я. — «Точно такие же, как во сне».
От открытия пересохли губы, и я их облизала, что было