И вот английский, немецкий и французский послы послали телеграфом донесения.
Немецкий посол телеграфировал своему правительству:
«Поляки сделали изобретение, благодаря которому можно поднимать дыбом мосты. Ещё в Польше имеется тайная фабрика автомобилей, которые летают по воздуху. Прошу информировать военного министра».
Французский посол выслал такое сообщение:
«Франция – друг Польши, однако выяснилось, что у Польши имеются какие-то секреты. Я был сегодня у польского министра и сказал ему, что это очень некрасиво».
А англичанин потребовал:
«Прошу прислать ловкого сыщика. Тут скрывают важные военные тайны. Сегодня отправился дипкурьер с письмом, в котором я всё объясняю».
В Швейцарии есть город Женева. Каждая страна послала в эту самую Женеву своего делегата. Делегаты заседают и совещаются, что нужно делать, чтобы в мире не было войн. И это называется Лига Наций.
А заседает там Лига Наций потому, что Швейцария – страна маленькая и никто её не боится.
И вот собрались все делегаты в Женеве и принялись обсуждать проблему Кайтуся.
Первым слово взял немец:
– Мы – соседи Польши. Поляки – народ неспокойный. То, что случилось в Варшаве, представляет опасность для наших мостов, для наших часов и для наших железных дорог. Поляки любят буянить.
– Немцы куда больше буянят, – заметил делегат Польши.
Вмешался председатель:
– Господа, мы собрались не для того, чтобы ссориться и оскорблять друг друга. Если у вас, господин делегат, есть какое-нибудь предложение, говорите, а нет – я лишу вас слова.
– Поляки делают военные изобретения, – продолжил немецкий делегат, – и проводят опасные эксперименты. У них появился могучий союзник.
– Да никакой он нам не союзник, а враг и, может быть, даже шпион. Я только получил от своего правительства сообщение, что у нас арестовали шпионов. Мы хотим мира и надеялись получить заём у миллионеров, но они испугались и уехали.
– Я согласен с польским делегатом. Возможно, неизвестный – их враг. Поэтому мы и хотим помочь им.
– Без вас обойдёмся.
– Чем помочь? – спрашивает председатель.
– Пошлём нашу полицию и солдат, чтобы совместно проверить на месте. Поляки сами не справятся.
– Не бойтесь, справимся.
– Знаю! Я знаю! – вдруг воскликнул француз. – Господа, нельзя мешкать, потому что Неизвестный стал по-настоящему опасен.
– Так что же вы знаете? – поинтересовался англичанин.
– Господа, передадим эту проблему учёным. Пусть комиссия учёных немедленно выезжает в Варшаву. Завтра может быть поздно.
Англичанин закурил трубку, вынул карандаш и блокнот:
– Сколько должно поехать учёных?
– Скажем, десять.
– Прекрасно. Посылаем десять человек. Кого же?
– Физика, химика, инженера, врача…
– Господа! – вмешался немец. – Нельзя же так. Надо обсудить, подумать. Почему учёных должно быть десять, а не восемь или, например, двенадцать?
– Ну и думайте, кто вам не даёт.
– Думайте, если у вас так много времени, – крикнул итальянец, – потому что у нас-то его нет! Неизвестный подобен вулкану, и в любую минуту может произойти извержение. У меня самые достоверные сведения из Варшавы.
– Господа, спокойствие, спокойствие, – уговаривает собравшихся англичанин.
Француз вытащил из кармана мятый клочок бумаги, попросил у англичанина карандаш и принялся писать. Все умолкли в ожидании, только немец недовольно бурчал:
– Всё нужно делать неторопливо и методично.
Французский делегат прочёл с бумажки:
– Итак, из Лондона едут физик, зоолог и спирит. Из Парижа – химик, врач и психолог. Из Рима – геолог и юрист. Из Берлина – философ и историк.
Немец вскочил и стукнул кулаком по столу:
– Протестую! Вы пошлёте по четыре учёных, а мы, немцы, только одного? Это неслыханно!
Англичанин взял у француза мятый листок и брезгливо сморщился: он весь был в пятнах от вина и томатного соуса. Француз смутился:
– Извините, я записал на ресторанном счёте…
– Пустяки. Будьте добры, верните карандаш. – И англичанин переписал всё к себе в блокнотик.
– Кто «за», поднимите руку.
– Мы не согласны, – заявил немец.
Однако все проголосовали «за». Только в Женеве говорят по-другому. Там говорят: «Французский делегат добился успеха». У них это так называется.
Телеграф Лиги Наций выслал пять депеш.
Тотчас же из Лондона и Парижа учёные вылетели на аэроплане, из Берлина выехали в автомобиле, а итальянские учёные поехали из Рима экспрессом и прибыли в Варшаву ко второму заседанию.
Заседания проводились в глубокой тайне, ночью, в университете. Первое открыл польский астроном:
– Дорогие коллеги! Здесь собраны и описаны все необыкновенные происшествия, их ровно триста пятьдесят шесть. Они переведены на французский язык. Прочтите и убедитесь, сколько там глупостей и небылиц. Едва кому что-нибудь почудится, как он тут же мчится в полицию. Приходят пьяные и несут всякую чушь. Мошенники хотят получить награду и врут почём зря. Один сумасшедший утверждает, что он колдун и натворил всё это. Стоит двум торговкам поругаться, как одна тут же начинает рассказывать про вторую, будто та ведьма и в полночь вылетает на метле из печной трубы. Каждый клянётся, что всё видел собственными глазами. Отбиться от них нет никакой возможности, и это страшно мешает работать.
– Мне это знакомо, – заметил историк. – Так было всегда. Люди любят лгать.
– Мне тоже знакомо, – подтвердил юрист. – Люди, к сожалению, любят лгать.
– Я отсеял все глупости, – продолжил астроном, – и оставил только то, что похоже на правду. Все эти факты записаны на отдельном листе. Кроме того, у нас собраны вещественные доказательства.
Астроном показал на застеклённый шкаф, где в пронумерованных банках и коробках лежали самые разные предметы. Там были фотографии, камни, ножи, краска, соскобленная с вывесок, заспиртованные кошки и собаки, которые погибли во время сражения, мухи, мел, афиша о лекции, воздух в баллонах и то, что оставил в Лазенках один из проходивших там слонов.
– Я исследую кошек и собак, – сказал зоолог.
– Я тоже, – сказал химик, – проверю, не были ли они отравлены.
– А я осмотрю мост, – предложил физик.
– Это рапорт, – астроном показал лист бумаги, – который педагогический совет школы подал инспектору. Учителя предполагают, что кто-то отравил воздух в школе. Возможно, каким-нибудь газом. Раньше дантисты давали пациенту подышать веселящим газом; он подышит, и можно спокойно рвать зуб; человеку не больно, он знай только хохочет. Поэтому-то мы и взяли пробы воздуха в ресторане, в Лазенках и на Театральной площади. Наши химики проверили, нет ли в нём каких-либо примесей, но ничего подозрительного не обнаружено.
– Проверим ещё раз.
– Отлично. В вашем распоряжении, господа, лаборатория в Политехническом институте и Институте гигиены. Вы найдёте в них всё необходимое для исследований.
Учёные, уставшие после дороги, прервали заседание. Они разобрали бумаги, чтобы внимательно прочесть их. Осмотрели вещественные доказательства.
– А это что за волосы?
– Это волосы официанта, которого Неизвестный приклеил к потолку.
– А это?
– Рукав батистового платья, в которое Неизвестный переодел полицейского. Полицейский оторвал рукав и спрятал на память.
На этом учёные попрощались и разошлись.
На втором совещании обсуждались результаты исследований. Они полностью подтвердили то, что раньше говорили польские специалисты.
Потом слово попросил спирит, то есть человек, который верит в духов и занимается их вызыванием.
– Господа, мне известно, что вы не любите, когда начинают говорить о духах, поэтому, зная ваше недоверие к нашим исследованиям, я постараюсь отнять как можно меньше времени.
– Мы не доверяем вам потому, что неоднократно убеждались: все эти ваши штучки – обыкновенное мошенничество.
– Не спорю. Поэтому мы все с большей осторожностью ведём исследования. Да к тому же мы нередко ошибаемся.
– Почему ваши духи действуют только в темноте? Почему не выражаются так же ясно, как мы, когда хотим что-то сказать или показать?
– Мы этого не знаем. Но, может, когда-нибудь узнаем. Возможно, духи не желают ясно выражаться, а возможно, не умеют. Сейчас мы не можем объясниться с духами, но, надеюсь, когда-нибудь научимся.
– Уж не хотите ли вы нас убедить, что всё это натворили духи? – прервал его историк.
– Нет, этого я не говорю. Но я нашёл в Варшаве медиума, и мы устроили спиритический сеанс. Мы погасили свет, уселись за стол, взялись за руки. На стол положили бумагу и карандаш.
– Мы знаем, как вы это делаете. Что дальше было?