а при случае и с человеком. Отсюда ее вторая черта, ставшая нарицательной, — лицемерие.
Лес — это та сфера, где с наибольшей очевидностью проявляется власть сильного, потому-то сказки для выражения социальных конфликтов охотно прибегают к иносказанию. Таковы сказки о лисе, исповедовавшей петуха, о коте-бурмистре, которому медведь и волк несут взятки.
Хищникам — медведю, волку, лисе — противопоставлены заяц, мышь, лягушка, — все мелкие лесные животные и птицы. Здесь сказка использует противопоставление, строящееся по принципу сильный — слабый, хищник — нехищник, антитеза усиливается и чисто зрительным восприятием: большой — маленький.
Вместе с тем сказка показывает столкновение хищников между собой. Несмотря на то что все они «кумовья», лиса, волк и медведь безжалостны друг к другу: лиса обманывает волка и медведя, подставляя их под удары людей. Такого разобщения нет ни в лагере мелких лесных зверей, ни среди домашних животных. Напротив, их характеризует готовность прийти на помощь друг другу. В этом отношении сравним две сказки — «Звери в яме» и «Зимовье зверей». В лесную яму проваливаются заяц, лиса, волк и медведь, «стали они горевать, как им еду добывать. Лисица и говорит: «Давайте-ка голос тянуть; кто не встянет — того и есть станем». Вот начали тянуть голос; один заяц отстал, а лисица всех перетянула. Взяли зайца, разорвали и съели. Проголодались и опять стали уговариваться голос тянуть: кто отстанет, чтоб того и есть… начали тянуть; только волк отстал, не мог встянуть голос. Лисица с медведем взяли его, разорвали и съели. Только лисица надула медведя: дала ему немного мяса, а остальное припрятала от него и ест потихоньку. Вот медведь начинает опять голодать и говорит: «Кума, кума, где ты берешь себе еду?» — «Экой ты, кум! Ты возьми-ка просунь себе лапу в ребра, зацепись за ребро — так и узнаешь, как есть». Медведь так и сделал, зацепил себя лапой за ребро, да и околел» (Аф., № 30).
По-иному ведут себя домашние животные, попав в беду. В лесной избушке поселились бык, баран, свинья, гусь и петух; узнала про это лиса, «захотелось петушком полакомиться, да как достать его? Лиса поднялась на хитрости, отправилась к медведю да волку и сказала: «Ну, любезные куманьки, я нашла для всех поживу: для тебя, медведь, быка; для тебя, волк, барана; а для себя петуха»… Лиса привела их к избушке. «Кум, — говорит она медведю, — отворяй дверь, я наперед пойду, петуха съем». Медведь отворил дверь, а лисица вскочила в избушку. Бык увидал ее и тотчас прижал к стене рогами, а баран зачал осаживать по бокам; из лисы и дух вон». Так же встречают волка и медведя (Аф., № 64).
Сила дружбы, готовность помочь слабому отмечены во многих сказках. На помощь зайцу, которого лиса выгнала из избушки, приходят собака, лошадь, бык, петух. Храбрый петух пугает лису и выгоняет ее из избушки. Так смелость и отвага берут верх над хитростью и коварством.
Безусловно, все эти фантастические рассказы о животных наводят на раздумья, заставляют переосмыслить сюжетные ситуации, за образами зверей увидеть людей, их взаимоотношения.
Обобщенно-оценочные характеристики персонажей сказок о животных сделали основные образы — лисы, медведя, волка — нарицательными, что позволило проводить прямые аналогии с характерами людей. Интересно отметить случай подмены образа животного образом человека. В одной из сказок — «За лапоток — курочку» (Аф., № 8) рассказывается о хитрой лисе, которая заставляет хозяев, пустивших ее на ночлег, менять ей лапоток на курочку, курочку на гусочку, гусочку на барашка, барашка на бычка. Во многих других записях вместо лисы фигурирует хитрая старуха, и это выглядит органично, так как в данной сказке принцип создания образов аналогичен бытовой сказке.
Перенесение свойств человека на животных объясняет также, почему введение в сказку о животных образа человека как одного из действующих лиц не противоречит ее художественной системе. В сказке «Вершки и корешки» идет состязание не просто между человеком и медведем, а между знанием и незнанием, созидающей и разрушительной силой. Приоритет всегда отдается человеку. В другой сказке лиса учит мужика, как убить медведя, за услугу же требует мешок кур; мужик в мешке привозит собаку и наказывает вымогательницу.
Таким образом, сказки о животных вдвойне интересны — как фантастические рассказы о животных и как своеобразные притчи.
Сказочные образы раскрываются в сюжетном действии. Но каждый из сюжетов разрабатывает характер на основе традиционных представлений об образе. Сюжетные ситуации, внося новые оттенки в традиционные характеры, создают полнокровные образы, обладающие богатством индивидуальных свойств. Так, лиса, встретившись с котом, петухом или волком, всякий раз ведет себя по-разному: то кокетливо, то приторно-ласково, то необыкновенно участливо. Но: вместе с тем она остается хищницей, помышляющей лишь о своей выгоде. Решив съесть у волка мед, опа проявляет не только хитрость, но и выдумку, вдохновенно разыгрывая то роль повитухи, то добродетельной кумы. «Жили-были кум с кумой — волк с лисой. Была у них кадочка медку. А лисица любит сладенькое; лежит кума с кумом в избушке да украдкою постукивает хвостиком. «Кума, кума, — говорит волк, — кто-то стучит». — «А, знать, меня на повой зовут!» — бормочет лиса. «Так поди сходи», — говорит волк. Вот кума из избы да прямехонько к меду, нализалась и вернулась назад. «Что бог дал?» — спрашивает волк. «Початочек», — отвечает лисица» (Аф., № 9).
Волк в этой сказке — домовитый, добродушный и глуповатый хозяин. Но он не вызывает сочувствия, так как за этой характеристикой стоит традиционное представление о нем как о жестоком хищнике.
Часто в сказках используется эффект неожиданного. Медведь и волк пугаются урчания кота, петух выгоняет лисицу из избушки зайца. Алогизм ситуации в корне меняет привычное представление об образах и характере взаимоотношений персонажей, ведет к комическому осмеянию врагов — медведя, волка, лисы, заставляет пересмотреть отношения между сильным и слабым.
Богатство характеров, по-разному проявляющих себя в тех или иных ситуациях, расширяет идейное содержание сказок, уводит их от морализирования, однозначности понимания образов и конфликтов и тем самым отличает их от басен с их категоричностью оценок, ярко выраженной дидактикой.
Будучи иносказаниями, сказки о животных в зависимости от состава аудитории допускают различные толкования. Так, сказка о Теремке будет восприниматься детьми как забавная история, веселая игра; эта же сказка взрослыми будет пониматься иначе. Она может трактоваться и в социальном плане, и применительно к какой-то конкретной ситуации. Можно даже предположить, что иносказательность сказки — отвлечение от ее конкретного содержания — будет тем большей, чем развитей аудитория.
Но сказка остается сказкой. В том-то и сложность художественного вымысла сказок о животных, что