Читать интересную книгу Труды Отечеству. Часть 1 - Евгений Белогорский

Очень надеюсь, что теперь политическая карьера этого выскочки закончилась раз и навсегда…   

Глава III.  Новый европейский атлас а'ля Версаль.

Американский президент Вильсон прибыл в Париж 5 июня, с большим трудом перенеся повторное плавание через Атлантику на борту верного парохода «Джордж Вашингтон». Благодаря совместным усилиям американской медицины в лице доктора Грейсона и жены президента миссис Эдит, болезнь вновь отступила от своей жертвы. Движение в правых конечностях восстановилось, но президент был, ещё очень слаб и поэтому был вынужден  вернуться в оставленное им инвалидное кресло, в котором он проводил большую часть своего времени. Проявляя сочувствие к такому состоянию своего высокого гостя, Клемансо предложил  Вильсону поселиться в бывшем дворце маршала Мюрата, что тот с благодарностью принял.

Прямо с вокзала, кортеж автомобилей украшенных маленькими звездно-полосатыми флажками, устремился по улицам и проспектам французской столицы, но нынешнее появление властителя Белого дома в Париже значительно отличалось от предыдущего. Если в марте, парижане приветствовали Вильсона восторженными криками и цветами, видя в нем человека способного экономически помочь изнуренной войной и страданиями Франции, то теперь от всего этого не осталось и следа.

Светлый образ заокеанского друга  благодаря усилиям парижских газет полностью растаял подобно снегу под лучами горячего солнца. Теперь большинство парижан видели в Вильсоне упрямого человека, не позволяющего их стране взять с проклятых «бошей» их кровные военные репарации и присоединить новые заморские земли. Одним словом сегодня Вильсон выглядел если не явным недругом прекрасной Франции, то уж откровенным сквалыжником,  которому успехи соседа застят солнце.            

В двух или трех местах, американские автомобили группы молодых людей проводили громким свистом и непристойными выкриками. Но других более ярких проявлений не дружелюбия, таких как швыряния камней и отбросов, на что парижане согласно их истории были большие мастера, не последовало.

Эдит боялась, что увиденное непочтение к американскому флагу сильно заденет её мужа, но она полностью ошиблась. Вудро равнодушно принял подобную реакцию французов на своё возвращение в Париж. Все его думы и помыслы были там за океаном, где предстояла жестокая схватка с сенатским вето. Полностью отдавшись подготовке своего пропагандистского турне по городам страны, Вильсон по началу не хотел ехать за океан, решив отдать подписание мирного договора в руки Лансинга, но затем передумал. Он почему-то решил, что такой шаг даст в руки его противников дополнительную возможность в дискредитации его политики, а этого, при его нынешнем положении было крайне не желательно.

С появлением на мирной конференции Вильсона, всем сразу стало ясно, что окончание долгих переговоров и консультаций не за горами. Вильсон впервые, после вынужденного перерыва появился на общем заседании 7 июня и был встречен приветственной овацией, хотя в душе, многие из тех, кто хлопал американцу, считали, что на завершающей стадии его вполне мог заменить и госсекретарь.

Познав упрямый нрав Вудро, они считали, что с его прибытием хорошо отлаженная машина политического торга даст сбой и их опасения, полностью подтвердились. Отбросив в сторону страстное желание европейцев, заняться обсуждением суммы немецких репарации, американский президент, как и ожидалось, начал с проекта Лиги наций.

Идя на поводу у своих сенаторских оппонентов, Вильсон предложил исключить из проекта статью о создании международного правительства, чем надеялся устранить их самый главный козырь. Европейцы равнодушно приняли предложенные изменения, стремясь поскорее пододвинуть американца в нужную для себя сторону, но вновь потерпели неудачу. Добившись согласия от союзников на создание Рейнской демилитаризированной зоны, Клемансо вновь занял резкую антироссийскую позицию, направив всю свою кипучую энергию на возрождение Польши. Об этом он говорил на личной встрече с президентом Вильсоном сразу по приезду американца в Париж и получил со стороны последнего неожиданную поддержку, да ещё какую.

Едва только на встрече четырех держав был окончательно утвержден вопрос об уставе Лиги наций, как Вильсон в самой категорической форме заявил, что американская сторона считает вопрос возрождение Польши наипервейшим и до его окончательного решения не поставит своей подписи под договором о переходе черноморских проливов под юрисдикцию России.

Новый выверт Вильсона потряс европейцев, а Клемансо в особенности. Сам того, не ожидая, он неожиданно отодвинул рассмотрение столь важного вопроса о репарации в долгий ящик, поскольку столь агрессивный демарш президента Вильсона обещал бурные, а главное длительные  дискуссии с генералом Алексеевым.

«Северный сфинкс» в отличие от американца уверенно набирал очки среди населения французской столицы. Едва вернувшись из России, Алексеев уже на другой день приступил к массовому награждению специально изготовленными георгиевскими крестами всех французских военных принимавших участие в боях против немцев вместе с «Русским легионом».

При этом  русский правитель не делал особых различий между коренными французами и их колониальными подданными алжирцами, марокканцами и сенегальцами. Всем награжденным, генерал лично жал руку и прикреплял орден к груди, от чего у него к концу церемонии основательно затекла рука. Конечно, это было сделано Алексеевым с тайным умыслом, дабы лишний раз ущемить прижимистых на награды французов и на их фоне возвысить значимость русской стороны.

Однако, сменив привычный для себя военный мундир на штатский фрак, он продолжал мыслить военными категориями и когда Вильсон в категорическом тоне озвучил свою позицию по Польше, Алексеев оказался не готов к подобному форс-мажору. Лишенный присутствия за спиной, своего главного дипломатического советника Сазонова, он явно стушевался от столь неожиданного поворота событий, который впрочем, был неожиданным и для остальных членов большой четверки. Прекрасно помня наставление Сазонова, о недопустимости высказывания громких заявлений на конференции, Алексеев буквально разрывался от желания хлестко ответить американскому вымогателю и необходимостью подобрать достойный ответ.

Пауза затягивалась, а несчастный русский правитель подобно Буридановому ослу никак не мог справиться с этой задачей. Избежать неприятного конфуза, Алексееву неожиданно помог Иванов.

Сидя за столом переговоров по правую руку от Верховного правителя России, он все это время неторопливо вертел в руках карандаш, делая время от времени пометки в своем блокноте. Видя затруднительное положение генерала, он с невозмутимым видом поинтересовался, какие европейские земли господин президент видит в составе возрожденной Польши.

Выяснилось, что президент Вильсон видит в составе нового европейского государства все польские земли, входившие в состав австрийской империи, Силезию, часть Померании, всю Пруссию, а так же часть российских земель, о которых Вильсон и собирался  договориться с господином Алексеевым.

От этих слов лицо Верховного правителя стало покрываться красными пятнами возмущения, Иванов поспешил сбить накал страстей, спокойно сказав:

- Как вы понимаете, господин президент, ваше предложение очень неожиданно и довольно сложно для принятия по нему быстрого решения. Русской стороне нужно время, что бы как следует его обдумать и дать на него свой ответ.

- Да нам нужно обдумать ваше заявление господин президент – поддержал мысль своего советника Алексеев, с трудом справившись с бурей эмоций клокотавшей в его душе.    

Остаток переговорного времени этого дня, стороны провели в обсуждении европейских границ сербохорватского королевства, к которому отошли все балканские владения австрийской империи. Благодаря тому, что сербский король Александр занял примирительную позицию, как с Россией, так и с её западными союзниками, он получил столь щедрый подарок для своей страны. Обе стороны видели в Александре своего тайного протеже и поэтому при передаче ему тех или иных земель, протестов среди глав большой четверки не возникало.

Обсуждение балканского вопроса закончилось миром, но мира более не было в душе у Верховного правителя. Вернувшись в русское посольство, Алексеев  отказался от обеда и вместе с помощниками покойного Сазонова Мишаковым и Зубко принялся энергично обсуждать заявление Вильсона.

Оба дипломата сразу поддержали мнение верховного правителя о недопустимости идеи идти на уступки требованиям американца. Вместе с тем, они прекрасно осознавали, что отказ России возрождать польскую государственность нанесет ей огромный политический ущерб. Сразу можно было ставить жирный крест на всех прежних договоренностях относительно проливов, англичане и французы никогда не упустят такую прекрасную возможность дезавуировать свои подписи под  многочисленными документами признающих право России на эти земли. Кроме этого, западные газеты тут же объявят о недемократичности нового русского правительства, которая на словах ратуя за общечеловеческие ценности, на деле продолжает политику царского режима.