полтора метра кишок, ну и что? Я просто на 40 минут чаще хожу в туалет». Однако спустя два десятилетия война «догнала» его и он ушел от нас в вечность.
На загранобъекте «Нанабад» раненного разведчика Михаила Егр-ва сменил капитан Ка-в Евгений Николаевич — опытный оперработник, который провел за речкой уже около трех лет и прекрасно знал «подноготную» почти всех бандглаварей, оперировавших в улусвольствах Дашти-Арчи и Ходжагар, поскольку в разное время вел разведработу с позиции «Артходжи» и «Нанабада». За его спиной были десятки боевых операций и немало сложных разведывательных мероприятий. К сожалению, во время его работы на нашей «точке» я, как начинающий «афганец», для него не представлял какого-либо интереса и общались мы с ним мало. А с переводом в разведку мне так и не представилась возможность приобщиться к его знаниям, поскольку он вскоре был переведен к новому месту службы. В качестве замполита заставы на БМП мне пришлось участвовать в ряде операций по зачистке от мятежников кишлаков зоны Дашти-Арчи, которые мы проводили силами нашей ММГ с привлечением заставы «Нанабад», разведывательное обеспечение которых осуществлял Евгений Ка-в. В ходе этих операций он запомнился мне как весьма доброжелательный и веселый офицер. Авторитет же его среди офицеров был непререкаем — если он представлял командованию «точки» развединформацию, то в ее достоверности можно было не сомневаться. Нужно отметить, что именно Женя вместе с другим разведчиком Видади Бад-вым сумел «вытащить» из бандитского плена советского солдата одной из частей 40-й армии ОКСВ (об этом более подробно рассказано в главе 7), за что ему досрочно было присвоено звание капитана. А поскольку оно было присвоено в виде особого исключения спустя каких-то два-три месяца после присвоения звания «старлея», то начальник разведотдела полковник Равиль Адылович Юлд-в в шутку назвал его «самым ранним капитаном Советского Союза». Что ж, Женя в историю пограничной разведки вошел. Он достойно прошел офицерский путь на нескольких важных участках деятельности органов госбезопасности и закончил ее в «настоящем офицерском звании» — полковником (у военных имеется шуточная поговорка: «В армии есть только два настоящих звания: рядовой и полковник, все остальное — это прозвища и клички, а генерал — это счастье!»).
После моего «боевого крещения» последовала череда многих других боевых операций по «зачистке» от душманов кишлаков Хазарбаг, Чичка, Карлуг, Курук, Уразбача, Джавкаду, Карья-и-Лаби Кокча, Аклимамаи, Тамали, Саб-Куруг и Хазарбаг. Они проводились, как правило, следующим образом. Основные силы мангруппы на бронетехнике (10–14 БТР, 2–3 БМП и 1 БТР «Чайка» — машина связи) с 3–4 минометными расчетами 120-мм и 82-мм минометов, с участием от трех рот от двух батальонов «Царандой» и одного-двух взводов ХАД блокировали кишлак, в котором, по данным разведки, находились «духи». После чего «сарбозы» осуществляли его «зачистку», двигаясь из одного конца кишлака в другой, обозначая свое местонахождение сигнальными ракетами и выдавливая бандитов на позиции нашего «блока». При завязке боя наша бронетехника и минометы подавляли огонь противника, поддерживая «зеленых» (так мы называли наших афганских союзников) огнем по их целеуказаниям. Порой возникали довольно ожесточенные бои. Так, 11–12 сентября наша мангруппа обеспечивала ротацию личного состава, завоз боеприпасов и продовольствия на афганский погранпост «Кафлатун» в кишлаке Зардкамар в районе Курук (вблизи стыка участков 48-го и 117-го погранотрядов). Этот кишлак являлся базовым для бандформирования Мавляви Джабора и пост находился в полном вражеском окружении. Войдя в кишлак, наша колонна из нескольких ГАЗ-66 под прикрытием БТР и БМП сразу же попала в засаду противника. С сопок, где позиции занимали наши БТР, БМП, СПГ-9 и минометные расчеты, как на ладони была видна картина боя: несмотря на «зеленку», клубы пыли от выстрелов из РПГ-7 демаскировали позиции мятежников и мы незамедлительно обрушили на них огонь наших пулеметов ПК, КПВТ, ПКТ, СПГ-9 и пушек «Гром». Нас охватил азарт, смешанный с беспокойством за жизни наших ребят в «зеленке». Поэтому когда «громы» и ПКТ моих БМП «заработали» во всю силу, то меня охватило чувство бессилия, ибо наводчики-операторы БМП и без моих команд знали куда стрелять, а я оказался в роли «наблюдателя ООН» — бой шел на удалении около 800 м — 1 км и мой АК-74 был бесполезен (а ведь я еще не «навоевался»). Не долго думая, я схватил пулемет ПК и из положения «лежа» открыл огонь. Однако при первых же выстрелах поднявшаяся пыль от завихрения пуль закрыла мне весь обзор. Попытки приспособить сошки ПК для упора на «носу» БМП оказались бесполезными из-за ее конфигурации. И тогда я встал в полный рост и с пояса открыл огонь из ПК длинными очередями, корректируя стрельбу по «трассерам» (каждый третий патрон в ленте был трассирующим). Мне было видно, как «трассеры» впивались в кустарник, откуда минутой раньше стреляли гранатометчики. А поскольку в пулемет была заряжена лента на 200 патронов, то было ощущение, что в руках у меня «брандспойт», только вместо водяной летит смертельная «струя». До сих пор помню дрожь пулемета и то радостное чувство от точности попадания пуль в цель — хотя противника видно не было, но его огонь стих (это потом до меня дошло, что мятежники могли просто сменить позицию). Как выяснилось позже, наибольший ущерб мятежникам нанес огонь из АГС-17 «Пламя» (из-за особенности звучания стрельбы душманы называли его «Саг-саг» — «Собака»). Гранатометчик из АГС ударил очередями по позиции «духов» в арыке, поросшем кустарником, в результате чего разрывы его гранат при соприкосновении их пьезоэлементов с ветками происходили вверху над их головами. Бандитов, словно градом, щедро «окропило» сотнями мелких осколков, нанося им в основном мелкие, не смертельные, но многочисленные и весьма болезненные ранения, полностью выводя их из строя. Мятежники вынуждены были отойти, а наши бойцы, «отделавшись» лишь двумя-тремя контузиями, смогли успешно доставить груз на пост, где провели ночь и на следующее утро без боя спокойно вернулись обратно.
После прекращения боя возле поста «Кафлатун» последовала «зачистка» кишлаков Зардкамар, Курук и Уразбача силами афганских «сарбозов», сопровождавшаяся несколькими ожесточенными стычками с противником, но минометы Евгения Кепти, орудия БМП и пулеметы БТР быстро охлаждали боевой «пыл» бандитов. Для бандитов Мавляви Джабора нападение на нашу колонну закончилось плачевно — он потерял 11 человек убитыми и около 30 — ранеными, что весьма серьезно снизило активность Мавляви Джабора в последующие два-три месяца. В заключение к этому хорошему «меду» добавлю небольшую «ложечку дегтя»: спустя месяц «сарбозы» указанного погранпоста в полном составе перешли на сторону душманов — такова была «проза» тогдашней ситуации в ДРА.
Для меня же этот бой стал «уроком», осознание которого мною произошло только спустя несколько месяцев войны: