Наконец вокзал, наконец Москва. Как медленно выходят люди. Почему они все спят на ход? А этот еще остановился перед турникетом, расставив ноги. Ясно, он куда-то сунул свой билет и теперь не может найти. Кто придумал этот бред с проверкой билетов при выходе? «Зайцы» великолепно обходят эту систему бездарного контроля, а добропорядочные пассажиры вынуждены давить друг друга в узких железных ловушках. Вот и сейчас рассеянный гражданин собрал за собой целую толпу. А случись это в час пик, уже бы началась давка. Сколько денег тратит город на защиту от воров?! А нужна-то всего одна прививка лазерной иглы профессора Бородина, и все эти турникеты можно везти на свалку.
От метро к институту бежала как сумасшедшая. Кого-то толкнула и не повинилась. Такое с ней впервые. Проходная, лифт, виноватая улыбка лаборанта. Возле дверей кабинета Шаньков придержал ее за локоть:
– На патрона жалко смотреть. А его еще этот Живцов достает…
– Кто такой?
– Охранник из банка. Постарайся Ильича как-нибудь успокоить. Ты это умеешь.
– Постараюсь, – Катерина постучала и, не дожидаясь разрешения, вошла. Охранник устроился на диване, разложив ноутбук на коленях. Александр Ильич сидел за своим столом. Она сразу отметила его бледность, даже серость лица.
– Не помешаю?
Бородин жалобно улыбнулся. От этой улыбки у Катерины сжалось сердце. Александр Ильич указал ей на свободное кресло:
– Присаживайся, Катя. Как хорошо, что ты приехала. Знакомься, это Анатолий, сотрудник службы безопасности из банка сына.
Живцов и Суркова кивнули друг другу. Она его возненавидела за одну секунду. Что ему надо сейчас в этом кабинете? Неужели непонятно – их с профессором надо оставить вдвоем. А он еще смотрит на нее глазами барана и чего-то хочет. Она заставила себя прислушаться. Охранник спросил:
– Вы в курсе?
О чем он? Естественно, о деньгах. Ведь он из банка, а там только деньги, и ничего кроме денег. Она заставила себя быть вежливой:
– В общих чертах.
– Катерина, я очень надеюсь на вашу помощь.
– Чем я могу помочь?
– Расскажите, что вам известно об этой парочке. У меня для их поиска слишком мало информации. Знаю, оба прописаны в общежитии института. Но ясное дело, туда они не вернутся. Ни круга знакомств, ни личных привязанностей мне пока установить не удалось – если не считать дяди Тарутяна. Но от него проку мало – он в больнице.
Катерина едва сдерживалась, чтобы не нагрубить – как долго и нудно он говорит. Какое общежитие? Какой дядя? Ах, да… он об аспирантах. Он их ловит, а она должна помочь. Взять бы этого здорового мужика за шиворот и выбросить из кабинета. А Бородин от его слов совсем поник, опустил голову. И голос хриплый… Говорил он тихо, но каждое слово, как удар бича. Профессор казнил себя сам:
– После визита племянника у Арама Ивановича случился инфаркт. Если он погибнет, его смерть на моей совести. Это я во всем виноват…
Катерина не сразу вычислила причину отчаяния профессора. Из-за пропавших денег он бы столь глубоко не переживал. Бородин назвал дядю Тарутяна. Она включила анализ – болезнь родственника аспиранта как-то связана с кражей. А профессор за эту болезнь винит себя. И сделала вывод – его надо срочно успокоить.
– Александр Ильич, я виновата. Только я! Это моя идея пересадить «h».
– Не надо, Катя. За все, что происходит в этой лаборатории, спрос только с меня. Ты тут ни при чем.
Живцов нетерпеливо постучал по ноутбуку:
– Граждане ученые, давайте оставим ваши эмоции на потом. Время работает против нас, и его мало.
Бородин поддержал охранника:
– Катя, что знал, я уже Анатолию поведал. Мне известно, что Тарутян родом из Еревана. Отец его скончался два года назад. Я сам подписывал ему отпуск на похороны. Мама умерла еще раньше. Брат отца живет в Москве, но об этом, как ты поняла, Анатолий осведомлен лучше нас.
Охранник профессора не слушал. Он смотрел на Катерину своими бараньими глазами и спрашивал только ее:
– Были же у него в Москве друзья, девушка, наконец.
При слове «девушка» Катя потупилась, из чего Живцов сделал неверный вывод об их отношениях. И Суркова поспешила его разуверить:
– Николай пытался за мной ухаживать, но никаких амуров между нами не произошло. Он мне не нравился.
Живцов позволил себе ухмыльнуться:
– Тему любви закрыли, теперь о дружбе. Круг его друзей. Напрягитесь, девушка.
Она напряглась. Надо что-то вспомнить, иначе этот баран не уйдет никогда.
И вспомнила:
– Однажды я слышала, будто в Москве живет его сокурсник, тоже армянин. Кажется, зовут Сурен. Но чем он занимается сейчас, сказать не могу.
– Уже нечто. – Живцов забил себе в ноутбук имя сокурсника, институт, который заканчивал Тарутян, и медленно поднялся, продолжая смотреть на Катерину.
Та поспешила заверить:
– Честно, это все, что могла вспомнить…
И охранник ушел.
Катя пересела в кресло, поближе к патрону, погладила его по руке:
– Александр Ильич, ваш сын этой потери не переживет?
– Арсений держится молодцом. Даже готов продолжать финансирование проекта. Но я не знаю, что делать дальше… Руки опускаются.
Катя подвинулась к ученому еще ближе:
– Ну зачем вы так, Александр Ильич? Вы же совершили гениальное открытие! Поступок Тарутяна и Дружникова лишнее тому доказательство. Подождите, прошло слишком мало времени. Их «h» восстановится. Я в это верю.
– Мне бы тоже хотелось верить. Но пока я загубил две души и довел хорошего человека до инфаркта. Как жить с этим?
– Александр Ильич, вы не имеете права опускать руки. Вы же не один и обязаны с этим считаться.
– С чего ты это взяла, Катенька? Я никому ничем не обязан, кроме любимых и близких мне людей.
– Вы обязаны мне.
– Катя, я к тебе очень хорошо отношусь. Но при чем тут обязательства?
– При том, что я вас люблю. И не только как великого ученого. Я вас люблю как мужчину. Вы мой идеал. Я понимаю, что вы женаты, и никогда о своей любви не говорила. А теперь скажу – вы обязаны мне за мою беззаветную любовь. Так что извольте оправдывать звание идеала. Если вы предадите свой талант, я покончу с собой.
– Господи, только этого мне и не хватало! – Александр Ильич смотрел на Суркову в полном недоумении. Его бледное до этого лицо покрылось красными пятнами, руки задрожали.
Катерина испугалась и крикнула лаборанту:
– Витька, неси капли профессору! – И обняла старика. Шаньков принес лекарство и стакан с водой. Суркова сама отмерила двадцать пять капель и поднесла стакан к губам Бородина.
Он выпил маленькими глотками и тихо попросил:
– Ребята, дайте мне побыть одному.
Шаньков тут же удалился. Катерина вытерла ему рот салфеткой, но уходить не спешила:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});