уснуть с тех пор, как приехала в Нью-Йорк. — Я зеваю, несмотря на эспрессо. — Здесь слишком шумно или что-то в этом роде.
— Ты здесь выросла, — смеется она. — Твой пентхаус находится на последнем этаже многоэтажного здания. Нет никакого смысла в том, что ты не можешь здесь спать.
Я пожимаю плечами.
— Может, ты слишком много работала над этой презентацией?
— Я продолжаю говорить себе, что это всего на пару дней, а потом смогу вернуться к обычному графику.
— Может быть.
— Может быть?
— Подумай об этом, Эм. Если ты станешь генеральным директором — да, у тебя будет больше выходных и зарплата престижнее, и в твоих руках будет судьба компании. Но, как думаешь, ты будешь работать меньше часов, чем сейчас?
— Мой папа работал, — говорю я, выпячивая нижнюю губу. — Он каждый вечер возвращался домой к ужину.
— Не спорю, но это было десять лет назад. С тех пор ландшафт на Северо-востоке сильно изменился.
Мой отец предупреждал меня именно об этом, когда звонил пару месяцев назад, чтобы сообщить, что уходит на пенсию.
— Бизнес сильно изменился, Эмити. Он открыт для тех, кто хочет вложиться в работу и сделать себе имя.
Это та возможность, о которой я мечтала — прийти с оружием в руках и оставить свой след в мире.
Я снова зеваю.
— Подумай об этом, — говорит она, глядя на свой телефон. — Мне нужно пойти расписаться за доставку.
Возвращаясь к презентации, над которой я работала со вчерашнего вечера, ввожу некоторые дополнительные формулировки. В ней просто и наглядно показано, подкреплено достоверными данными — почему «Джонс и Галлум» необходимо перестроить с нуля. Я знаю, что Карвер предпочитает расширение, но он ошибается. Если Совет директоров не слепые, они должны это заметить. Они должны выбрать меня. Даже при нынешних высоких показателях рестораны разорятся в течение пяти лет, если не будут приняты меры по переоборудованию, пока есть такая возможность.
Папа даже не подозревал, что все так плохо. Вчера вечером он позвонил мне с Багамских островов, и я ввела его в курс дела. Можно было услышать, как упала булавка. Я не спрашивала, собирается ли он рассказывать отцу Карвера, не думаю, что он это сделает. Это мое видение и моя информация, которую я в праве использовать. И он это знает.
— Эта штука тяжелее, чем кажется, — говорит Хэлли, таща большую коробку и ставя ее на мой стол. — Что, черт возьми, ты заказала?
— Ничего. Уверена, что это для меня?
— Эмити Галлум. Это ведь ты, верно?
— Очевидно.
— Оно было отправлено поздно вечером. Но здесь нет обратного адреса.
Порывшись в своем столе, я нахожу ножницы. Разрезаю крышку. Вытащив из коробки крышку из пенопласта, я сразу узнаю ярко-красную надпись.
— Хэнли! — Я вскрикиваю.
— Что это?
— Смотри! — Взяв банку меда, пакетик кофейных зерен и буханку хлеба от Берты, моей любимой пекарни на фермерском рынке, я смотрю на Хэлли и чуть не плачу. — Только полюбуйся на это…
— Еда.
— Это не просто еда, — говорю я. — Это мои любимые продукты.
Я роюсь в остальной бумаге и нахожу маленький пакетик базилика, пару авокадо и немного грецких орехов от продавца орехов. Мое сердце переполняется, когда вижу эту заботливую посылку от моих друзей.
— Здесь открытка, — говорю я, поднимая ее со дна.
ДОРОГАЯ ЭМИТИ,
Надеемся, что это ощущение домашнего уюта поможет тебе освоиться в твоем новом старом доме. Мы скучаем по тебе здесь. Обязательно приезжай к нам, если когда-нибудь снова окажешься на Западном побережье.
Удачи с предложением. Мы болеем за тебя!
С любовью, Семья Хэнли
— Оу, — говорю я, смаргивая слезы. — Это так мило.
— Похоже, ты произвела впечатление.
— Я позвоню им. — Смотрю на часы. — Они только что открылись, так что я знаю, что они там.
— Я вернусь на свое рабочее место. Позвони, если я тебе понадоблюсь
Телефон в моей руке уже звонит, я слегка машу Хэлли, когда на линии отвечают, я слышу нежный голос миссис Хэнли, поющий в трубке.
— Рынок Хэнли. Это Роберта. Чем мы можем вас сегодня угостить?
— Вы уже это сделали, — хихикаю я. — Я только что получила от вас посылку. Роберта, это было так любезно с вашей стороны.
— Эмити! О, дорогая, как дела? Как Нью-Йорк?
— Неплохо. Большой. Я вся в работе, — смеюсь я. — Пару дней назад думала, что не помешало бы купить немного меда, и бац! Вы присылаете его.
— Было так мило со стороны того молодого человека позвонить и попросить нас отправить этот заказ тебе.
Моя рука замирает, когда я смотрю на предметы, разбросанные на столе. Что она только что сказала?
— Какой молодой человек? О чем вы?
— Молодой человек, который звонил. Он заказал все это в субботу утром. Фрэнк просто случайно оказался поблизости и ответил на его звонок. Он сказал, что он твой друг и тебе не помешает немного твоего любимого меда. Сказал, ты чувствуешь себя немного не в своей тарелке. Он не хотел называть свое имя в открытке, а Фрэнк забыл записать его с кредитной карточки. Ты же знаешь, каким он бывает.
— Не могу поверить, — шепчу я. Снова смотрю на предметы, на все мои любимые лакомства, и чувствую, как сердце в груди замирает.
— Что такое, дорогая?
— О, пустяки, Роберта. Я просто хотела сказать спасибо. Все было доставлено в идеальном виде.
Она лепечет о моем визите, и о том, что в эти выходные они накормили больше ртов, чем когда-либо прежде, и о том, как Фрэнк подавал заявку на грант, чтобы город помог компенсировать часть расходов.
От одного ее голоса, у меня на душе становится легче. Я закрываю глаза и представляю, что стою у нее на кухне, выжимаю влагу из моцареллы, которую она готовит почти каждую неделю.
Прежде чем успеваю собраться с мыслями, мы прощаемся, и связь обрывается. Я кладу телефон на стол и вздыхаю.
Пытаюсь осмыслить