— Да, и расспросите их о других подробностях, которые он выболтал, — согласился король. — Станет ясно, врёт он или говорит правду. В любом случае, я не собираюсь рисковать армией, — он повернулся к Марку, — а потому отдыхайте до светлого утра и снова — на коней, поедете с перебежчиком. Он покажет вам дорогу, а вы нанесёте её на карту. Если что, просто убьёте его и вернётесь.
Марк поклонился и вышел из шатра. Голова у него гудела, и он понял, как устал за эти дни. Вернувшись в шатёр, он услышал богатырский храп Ламбера и мирное посапывание Арно. Он позволил Шарлю снять с себя доспехи и прилипший к коже камзол, а после обтереть тело мокрым полотенцем, и сам, кажется, уснул, ещё до того, как упал на свою подстилку.
— Не нравится мне всё это, — проговорил Валуев, когда следующим тёмным днём они сидели вокруг костра, разожжённого между палатками. — Я всё думаю о тех троих, что мы захватили и передали де Сегюру. Их наверняка сейчас пытают, а потом убьют.
— А о Риккардо и его людях, которых они убили, ты не думаешь? — поинтересовался Игнат. — Об этом душа не болит?
— Всё дело в том, что мы вмешались в чужую войну, парни, — проговорил Карнач, глядя на огонь. — Мы оказались на одной из сторон, но она не наша. Мы всё равно смотрим на всё со стороны, и потому и гибель людей Риккардо, и этих троих в наших глазах несправедливы. И иначе не будет. Мы чужаки в этом мире. Его законы нас или сломают, или погубят. Третьего не дано.
— Оптимистично… — проворчал Фарид. — Хотя, ты прав. Но что нам делать? Уйти?
— Пока не поздно, — кивнул Булатов.
— Просто так всё оборвать, бросить здесь Джинхэя, Марка… — Игнат хмуро посмотрел на командира. — Мы пока никого не убили. Ну, непосредственно, я имею в виду. Может, и дальше обойдётся. Наше дело — защищать короля, а в бой нас не кинут.
— А если он сам впереди войска ринется? — спросил Стэн.
— Мы уже сотню раз устав нарушили, — проговорил Рагнар. — Мы же выживаем здесь, действуем в экстремальных условиях, в состоянии крайней необходимости. Нам нужно было либо сидеть возле «Паладина», либо привыкать жить по законам этого мира. В чём проблема?
— В том, что мы не видим грани, красной черты, — ответил Карнач. — Мы подходим к ней маленькими шагами, уповая на то, что ещё не переступили, а потом так же осторожно переступим, и возврата назад не будет. Дело даже не в том, узнает об этом высшее начальство или не узнает, а в том, что мы делаем. Мы за это только перед собой отвечаем. Каждый сам перед собой. Представьте, если б отрядом командовал не Марк, который весьма снисходителен к нашим моральным принципам, а кто-то другой. Если б нам приказали пустить этих троих в расход, что б мы делать стали? То-то и оно. А потому перед нами снова встаёт вопрос: остаёмся мы в этой заварухе, в которой нам, по большому счёту, не место, или уходим на «Паладин»?
— Хорошо, мы вернёмся, — кивнул Игнат. — Что дальше? Будем сидеть возле мёртвого звездолёта, лапти плести? Мы же месяца не выдержим, нас снова сюда потянет. Но вот именно сюда нам уже не вернуться, потому что, как дезертиров, нас вздёрнут на одной сосне. Куда мы пойдём? В луар? Там мы окажемся в такой же ситуации, и при этом нам придётся столкнуться на поле боя с теми, кто сейчас считается нашими друзьями. С тем же Марком, с Арно или Герланом, с Маршаном или Клаудом, с Делвин-Элидиром и его баронами. А вернее — со всеми ними.
— То есть предлагаешь считать, что мы выбрали свою сторону? — уточнил Стэн.
— Я не знаю, — покачал головой Игнат. — Меня тоже это всё пугает, но я уходить не хочу. В конце концов, никто никого не держит. Если кто-то уйдёт — прикроем.
Карнач вопросительно взглянул на Валуева, но тот только пожал плечами и, подняв с земли палку, служившую кочергой, ударил ею по углям, высекаяснопы рыжих искр. Карнач смотрел, как сотни крошечных ярких огоньков взлетают в ночной тьме над пламенем костра и гаснут, поднявшись в прохладный воздух. Он понимал, что отвечает за своих людей, за всех, и за тех, что пришли к нему с «Пилигрима». Он знал, что мир, в который они попали, слишком опасен и чужд им, но и удерживать их у спящих мёртвым сном звездолётов было сложно. Жажда действий, жажда приключений боролась в них с опасностью в какой-то момент оказаться втянутыми в ужасный конфликт, разгоревшийся между двумя королевствами. С каждым днём им всё ближе становились интересы Сен-Марко, и всё более оправданной его вражда с алкорцами, но разум, пропитанный мировоззрением новой эры человечества, помнящий о многочисленных бессмысленных и кровопролитных войнах родной планеты и других дружественных цивилизаций, подсказывал, что здесь нет правых и виноватых, что каждый человек имеет право на жизнь и свободу, но эти права будут безжалостно смяты грядущей войной. И в этой войне им придётся встать на одну из сторон и, возможно, отдать свою жизнь или отнять чужую, но ради чего? Ради действий и приключений? Ведь иного интереса в этом чужом мире у них нет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он посмотрел на своих товарищей. Они были также озабочены, и на их лицах отражалась тяжёлая задумчивость. Им сложно было принять решение, но если б он взял это на себя, они бы подчинились, все, и Игнат в том числе. Пусть ворча и выражая недовольство, но он бы последовал вслед за отрядом туда, где стоят на своих кружевных тяжёлых опорах два спящих звездолёта. И никуда б он оттуда не ушел без позволения, как и другие. Просто нужно принять решение и отдать приказ, разрешив эту ситуацию раз и навсегда. Пока не поздно.
И Карнач уже готов был сделать это, когда в темноте из звуков живущего своей жизнью лагеря выделился звук шагов и звон шпор. И едва увидев подошедшего к костру Марка, он понял, что его едва оформившееся намерение вернуться снова растворилось в сомнениях. Барон де Сегюр окинул гвардейцев мрачным взглядом и кивнул на сдержанные приветствия. Рагнар слегка подвинулся, чтоб освободить для него место возле костра. Марк сел, так же задумчиво посмотрел на вылетающие из костра искры, а потом поднял взгляд на Карнача.
— Вы мне снова нужны, — произнёс он. — Утром нужно будет проверить другую дорогу.
— Есть другая карта? — спросил капитан.
— Есть предатель, который служил в цитадели Девы Лардес. Он укажет путь.
— Ты ему веришь?
Марк усмехнулся, но усмешка вышла злой и усталой.
— Разве можно верить предателю, Александр? Если он предатель, то сам по себе не заслуживает доверия. А если не предатель, то он — провокатор, и… сам понимаешь.
— Ты его видел?
— Да, и даже говорил с ним. Он странный. Король считает, что он просто вор и бродяга, но мне кажется, что здесь всё сложнее. Однако ему нужны деньги, и он готов указать нам путь. К тому же он ненавидит коменданта цитадели Ареса. Пленные подтвердили, что тот изгнал его из гарнизона за какой-то серьёзный проступок. Всё, что он говорит о цитадели, так или иначе, подтверждается. В любом случае, у меня нет выбора. Король приказал проверить этот путь, и мы туда поедем. Вопрос, поедете ли вы с нами?
— А у нас есть выбор? — уточнил Булатов.
Марк перевёл на него взгляд.
— Небольшой. Либо вы едете с нами, либо прямо сейчас и скрытно покидаете армию навсегда. Король приказал вам сопровождать нас, но я не склонен ограничивать вашу свободу выбора.
— Мы выполним приказ короля, — кивнул Карнач.
— Хорошо.
Марк собирался подняться, чтоб уйти. Он явно не был расположен к беседе, но его остановил вопрос Булатова.
— Что с пленными, которых мы вам передали?
— Вам мало своих бед и грехов, кавалер? — спросил у него Марк, раздражённо сверкнув глазами. — Что ж, если мало, то я скажу. Юный Роланд уже умер под пытками. Два других пока живы, но это ненадолго. Они держатся стойко, и всё, что удалось выспросить у них — либо незначительные детали, либо то, что они высказали в порыве ненависти и отчаяния. Предатель оказался куда полезнее. Он говорил при них, и было видно, какую боль доставляет им то, что он выбалтывает врагу секреты, которые они желали бы сохранить в тайне даже ценой своей жизни. Например, он сказал, что у входа в ущелье, где начинается дорога, есть скала с таким же постом на вершине, что и тот, откуда они сами подали знак цитадели. Он вызвался отвести туда наших разведчиков. Пост снимут быстро и незаметно, чтоб он не успел подать свой сигнал.