Онцифор Лукинич был одной из ярчайших фигур новгородской истории вообще и, по-видимому, самым крупным новгородским политическим деятелем XIV века. Летописец впервые сообщает о нем под 1342 годом, и этот рассказ связан с печальными событиями в семье Ми-шиничей, смертью двух главных членов этой семьи. Однако не будем забегать вперед.
...Несчастья начались летом. Неподалеку от посадничьей усадьбы, на Даньславле улице, занялся пожар. Слизнув несколько усадеб, пламя вырвалось на простор и пошло гулять по волховскому берегу, уничтожая на своем пути все, что могло гореть. Вниз по Волхову пожар не распространился, он дошел берегом до кремлевского рва, а от (берега — «до святых 40 и до святых Кузмы и Дамиана». Эти две церкви находились около самой усадьбы Мишиничей. В Козмодемьянскую церковь, как уже было рассказано, спустя пятьдесят восемь лет Юрий Онцифо-рович и его соседи подарят богослужебную книгу.
Пылали дома, рушились каменные храмы. Сгорела церковь Якова и церковь Николы на Холопьей улице — ее потом доведется отстраивать Юрию Онцифоровичу. Больше недели бушевал в Неревском конце огонь. И это случилось через два года после другого страшного пожара, наделавшего там в 1340 году немало бед. Не успели толком отстроиться, еще стружка не пожелтела, и опять горят смолистые венцы новых построек. «Люди, — рассказывает летописец, — боялись и не смели в городе жить, но в полях жили, а иные в лугах, в пойме Волхова, или же в лодках. И можно было целую неделю видеть все в граде движущимся и бегающим. И много пакостей было людям и убытка от лихих людей...».
Пострадала и усадьба Мишиничей. Этот факт установлен по показаниям годичных колец из бревен мостовых и построек. Выяснилось, что после пожара 1340 года все пришлось строить заново, а спустя три года опять капитально ремонтировать.
Еле-еле успели опомниться от пожара, а тут еще более тяжелое несчастье. 25 октября умер глава семьи посадник Варфоломей Юрьевич. Хоронить бывшего главу республики приехал архиепископ Василий, новгородский владыка, давний друг Варфоломея. До своего избрания во владыки Василий был священником в церкви Козьмы и Демьяна .на Холопьей улице, и, значит, они с Варфоломеем некогда были соседями. Да и избранием своим Василий, нужно думать, немало был обязан своему теперь умершему другу. А сейчас гроб с телом Варфоломея медленно несли в церковь Сорока святых мучеников мимо обгорелых частоколов и вымытых осенними дождями черных головешек сгоревших хором, по вылизанной огнем мостовой.
Похоронили Варфоломея, и семья его разбрелась в ожидании, когда будет выстроен новый кров. Сын Варфоломея Лука надумал провести это время в походах и битвах в Двинской земле. Не слушая отговоров и подстрекаемый каким-то Ондрешком и посадником Федором Даниловичем, он собрал дружину из холопов и выступил в поход. Вот тогда-то летописец и упомянул впервые Онцифор а Лукинича: отец взял его с собой на Двину для руководства самостоятельным отрядом.
За Волоком дела у Луки сначала пошли хорошо. Он укрепился в поставленном им городке Орлеце, собрал емчан, жителей союзного Новгороду района, и захватил всю Заволочскую землю, взяв добычу во всех ее погостах. Но тут воинское счастье изменило Луке. Отправив Онцн-фора с отрядом на реку Вагу, он сам с двумястами своих людей выступил в новый поход, но был убит заволочанами.
Весть о гибели Луки пришла в Новгород и возмутила черных людей против Ондрешка и посадника Федора. Обвиняя их в смерти Луки, черные люди разграбили дома и села Ондрешка и Федора и вынудили их бежать в Копорье, далекую новгородскую крепость у южного побережья Финского залива. Там они просидели до конца зимы. А тут и Онцифор, лишившийся сразу крова, деда и отца, пришел из Заволочья подать новгородцам официальную жалобу на Ондрешка и Федора Даниловича: «...нарочно они заслали моего отца в Двинскую землю, чтобы его там убили!». Из Копорья вызвали обвиненных беглецов и в Новгороде собрались два веча. Одно заседало в Кремле, около Софийского собора, под руководством Онцифора и боярина с Прусской улицы Матвея Козки. А другим, собравшимся на Торговой стороне, в традиционном месте вечевых собраний — на Ярославовом дворище, руководили Ондрешко и Федор. Отрасти накалялись и там, и здесь. Федору удалось убедить свое вече в полной своей невиновности, а Онцифор на своем вече доказал, что во всем виноват посадник. Вече Онцифора ударило через мост на Ярославово дворище, но посадник Федор одержал верх. Матвея Козку заперли в церковь. Онцифору же пришлось бежать и скрываться до тех пор, пока при помощи владыки Василия враждующие группы не достигли соглашения. Так началась политическая деятельность Онцифора Лукинича.
Спустя шесть лет, в 1348 году, Онцифор прославился как талантливый военачальник. Новгородцы, поставив его во главе «малой дружины», отправили Онцифора в Ижорскую землю, под Орехов, отражать начавшееся наступление шведов. С малыми силами Онцифор наголову разбил шведов, потерявших в бою около пятисот человек, не считая пленных, тогда как новгородцы вернулись домой с Жабьего Поля — так называлось место битвы — с самыми незначительными потерями. Эта победа сыграла большую роль в его дальнейшей судьбе. И вот каким образом.
Вскоре после возвращения Онцифора в Новгород с Жабьего Поля шведы снова вступили в Ижорскую землю, на этот раз под водительством самого короля Магнуса. Им удалось взять Орехов и захватить много пленных. Попытки новгородцев под руководством посадничьего брата Михаила Даниловича восстановить преимущество успеха не имели. Тогда и вспомнили об Онцифоре и его победе на Жабьем Поле. В начале 1351 года новгородские послы в городе Юрьеве, нынешнем Тарту, договорились со шведами и обменяли пленных шведов, взятых Онцифором на Жабьем Поле, на «свою братию», плененную шведами в Орехове. На обратном пути у новгородцев было вдоволь времени, чтобы оценить двойной успех Онцифора Лукинича. Он не только разбил шведов в бою, но этой победой смог свести на нет последовавшие за ней — не по его вине — неудачи. И сравнить Онцифора с его давним врагом посадником Федором тоже нашлось время у возвращавшихся домой новгородцев.
Во всяком случае, вернулись они в Новгород девятого июня, а ровно через неделю, шестнадцатого, «отняли посадничество у Федора Даниловича и дали Онцифору Лукину». А потом подумали еще немного и выгнали из Новгорода и бывшего посадника Федора, и его брата Михаила, и других бояр, записавшихся к ним в союзники. Так Онцифор стал посадником новгородским.
И вот, будучи посадником, он как руководитель боярского государства совершил самый значительный шаг в своей жизни, который повлиял на все дальнейшее развитие боярской республики.
Стоя во главе аппарата, созданного для принуждения, насилия над эксплуатируемой массой простых людей, Онцифор со страхом, несмотря на громадную личную популярность среди черных людей, следил за растущей активностью новгородской черни. Черный люд поднимал восстания, которые были направлены против отдельных феодалов, но с ростом народного сознания грозили всему боярскому государству. Боярство, не готовое к такому повороту событий, было разобщено. В каждом конце Новгорода существовала своя сплоченная группа бояр, но все эти группы соперничали и враждовали друг с другом. Главным призом в этом соперничестве была должность посадника, та самая должность, на которую избрали Онцифора. И поскольку выборы посадника производились в Новгороде ежегодно, борьба между разными группами бояр возобновлялась и ожесточалась из года в год. Онцифор сам участвовал в этой борьбе. В ней же он по существу потерял отца. Если версия Онцифора о том, что Луку заслал на Двину лосадник Федор в своих корыстных интересах, верна, то цель Федора тоже понятна: он избавлялся от опасного соперника на очередных выборах.
Каким же образом мог Онцифор перестроить государственный аппарат Новгородской республики, чтобы сплотить бояр, людей своего класса? Он предложил выбирать не одного посадника, а сразу столько, сколько в Новгороде концов. И избирать пожизненно. Тогда каждая группировка бояр получит то, ради чего она ломает копья. А государственные дела посадники будут решать сообща, выбирая из своей среды каждый год председателя — степенного посадника.