Читать интересную книгу Грозные царицы - Анри Труайя

Князь Василий Долгорукий счел этот момент всеобщей растерянности самым подходящим для того, чтобы навязать обществу собственное мнение. Выхватив шпагу из ножен, он взмахнул ею в воздухе и издал воинственный клич: «Да здравствует Ее Величество Екатерина!» Чтобы оправдать столь победительное заявление, он тут же и напомнил о завещании, накануне сфабрикованном кланом Долгоруких и подписанном молодым его родичем Иваном, умевшим столь успешно подражать почерку царя. Если бы махинация удалась, Долгорукие мгновенно взлетели бы на самую вершину имперской власти. Игра явно стоила свеч.

Но не тут-то было… Лагерь противников этого выбора мгновенно сплотился в возмущении, и, испепелив Долгорукого взглядом, Дмитрий Голицын отрезал: «Ваше завещание поддельное от начала до конца!» И заявил, что сию минуту это докажет. Опасаясь, что в случае, если документ подвергнут серьезной экспертизе, им грозят обвинения в подделке завещания, и обвинения такие приведут к весьма тяжким последствиям, Долгорукие тут же и отступили: было бы глупо настаивать. И больше никто и не упоминал о том, что хорошо бы возвести на трон Екатерину: вместо уютного местечка на вершине империи несостоявшаяся супруга императора оказалась в полном вакууме. А Дмитрий Голицын между тем, используя свое преимущество, продолжал речь. Теперь он заявил, что, поскольку нет наследника Петра Великого мужского пола по прямой, Верховному тайному совету стоит подумать о боковой линии, вспомнить об отпрысках старшей ее ветви и предложить корону кому-то из детей Ивана V, прозванного «Дурачком», который хотя и был болезненным и апатичным, царствовал вместе с братом, Петром Великим, в течение пяти лет регентства их старшей сестры Софьи. Однако так уж, к несчастью, случилось, что Иван V оставил после себя одних только дочерей.

Что же, значит, в правители России снова надо выбирать женщину? И опять возникли страстные споры о достоинствах и недостатках «гинекократии», женской власти. Конечно, Екатерина I совсем недавно доказала, что женщина может быть мужественной, отважной, решительной и прозорливой, когда того требуют обстоятельства, но ведь всякому известно, что и у пола есть свои требования, он делает женщину рабыней чувств. А как можно допустить, чтобы императрица приносила в жертву прихотям любовников величие родины и интересы государства? Чтобы подкрепить это суждение убедительными аргументами, те, кто высказывал его, напоминали о Меншикове, который буквально управлял Екатериной и водил ее за нос. Ну, а разве царь, царь-мужчина, не может оказаться таким же слабым, не может уступать желаниям фаворитки, искусной в ласках и интригах, возражали им? Разве в этом смысле царь не будет подобен царице, которая была послушной куклой в руках Меншикова? Разве сам Петр II не дал убедительных примеров полной сдачи позиций, развала власти, попадая в ловушки женских соблазнов? Когда выбираешь того, кто должен встать во главе государства и вести его твердой рукой, важно обращать внимание не столько на половую принадлежность, сколько на характер лица, которому страна окажет доверие. И в таких условиях, утверждал Дмитрий Голицын, матриархат более чем приемлем, если, разумеется, удостоенная такой чести претендентка на престол окажется способной властвовать. С этим согласились все, и Голицын стал предлагать к рассмотрению последние оставшиеся кандидатуры. Он сразу же отклонил несуразное предложение призвать на царствование Елизавету Петровну, тетку Петра II, которая, как полагал Голицын, все равно уже молчаливо отказалась властвовать, раз предпочла жить не в столице, а в деревне, презрительно относясь к своим близким и сетуя на все подряд. В сравнении с этой дочерью Петра Великого три наследницы его брата, Ивана V, сильно выигрывали и казались куда как более интересны. Однако старшая, Екатерина Ивановна, славилась своим взбалмошным и желчным характером, кроме того, ее супруг, князь Карл-Леопольд Мекленбургский, был известен как человек нервный, непоследовательный и неуравновешенный, вечный мятежник, всегда готовый сражаться хоть с соседями, хоть с собственными подданными. Пусть Екатерина Ивановна уже десять лет как рассталась с мужем – этот факт не дает достаточной гарантии безопасности, потому что, едва узнав, что ее выбрали в императрицы, ветреник мгновенно вернется к покинутой жене и станет править сам, постоянно втягивая страну в дорогостоящие и совершенно бесполезные войны. Младшая, Прасковья Ивановна, золотушная и рахитичная, ни по здоровью, ни по ясности ума, ни по душевному равновесию не соответствует требованиям, предъявляемым к тому, кому суждено заниматься государственными делами. Остается средняя сестра – Анна Ивановна. Ей сравнялось тридцать семь лет, но энергии у нее еще, как говорят, через край. Ее мужем был герцог Курляндский Фридрих-Вильгельм, в 1711 году она овдовела, но осталась жить в Анненгофе близ Митавы, соблюдая достоинство и терпя лишения. Анна Иоанновна чуть было не вышла замуж за Морица Саксонского, но не успела, сильно увлекшись курляндским дворянчиком Иоганном-Эрнстом Бироном. Представляя эту кандидатуру, Дмитрий Голицын вскользь упомянул об этой детали и пообещал, что в любом случае, если Верховный совет потребует, Анна Иоанновна без всяких сожалений оставит любовника, чтобы прибыть в Россию. Прочитав по лицам собеседников, что его речь убедила их, князь добавил:

«– Значит, мы пришли к согласию насчет Анны Иоанновны. Но нужно облегчить положение!

Удивленный такой неясной, даже двусмысленной формулировкой, Гавриил Головкин спросил:

– Как вы это понимаете?

– Думаю, нам следует обеспечить себе несколько большую свободу!»

Понимая, что, по мысли Дмитрия Голицына, им предстоит исподтишка и незаметно, маскируясь пристойными намерениями, подтачивать доверенную царице власть, чтобы значительно расширить свои, Верховного тайного совета, права и полномочия, все охотно согласились. Представители древнейших фамилий России, объединившись в союз, увидели в этой инициативе неожиданно представившийся случай укрепить политическое влияние дворянства боярских корней и не просто усилить его, но противопоставить наследственной монархии и ее случайным прислужникам. При помощи столь несложного фокуса у Ее Величества отхватывали полу ее «царской мантии», притворяясь, будто помогают ей в эту мантию облачиться. После долгих и бесплодных споров авторы проекта воцарения Анны Иоанновны сошлись на том, что царицей она будет признана, но права ее ограничат целой серией дополнительных условий, которые ей придется подписать, прежде чем она взойдет на престол.

Члены Верховного тайного совета поднялись наверх, в большой зал дворца, где собравшиеся во множестве гражданские лица, военные и священнослужители ожидали результата их совещания. Узнав о решении, принятом советниками высшего ранга, епископ Феофан Прокопович робко напомнил о завещании Екатерины I, согласно которому после смерти Петра II корона Российской империи должна перейти к его тетке Елизавете, дочери Петра Великого и покойной императрицы. Неважно, что это дитя рождено до венчания родителей: мать передала дочери кровь Романовых, говорил он, а все остальное не имеет значения, когда на карту поставлено будущее России. Услышав эти слова, возмущенный Дмитрий Голицын воскликнул: «Нам не нужны ублюдки!»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});