— Хватит издеваться надо мной, сука. Вставай на колени.
— Отвали! — закричала она, сжимая кулаки. — Ты не знаешь, с кем говоришь. Боди убьет твою тупую деревенскую задницу за то, что ты связался со мной.
Кислота фыркнул.
— Я так не думаю. — Он повернулся в мою сторону. — Свяжись с Гримом по телефону.
Дрожа, я скользнула за барную стойку и подняла свой телефон, нажав кнопку громкой связи.
— Грим? — Страх в моем голосе был ощутимым.
— Триш? Что, черт возьми, происходит?
— Кислота здесь, в Асфальте. Я с Сураей.
На заднем плане можно было услышать проклятия Боди.
— Оставайся спокойной, детка. Хорошо? Я уже в пути.
— Грим? — Рыкнул Кислота. — У вас есть пять минут, прежде чем я начну выпускать больше пуль.
Больше? Он еще ни в кого не стрелял. Я побледнела, когда поняла, что он скоро выстрелит.
Голос Грима был смертельно спокоен.
— Не делай ничего глупого, Кислота. Мы оба знаем, что это не о девушках. Я остаюсь на линии, и я в пути.
— Хорошо, — проревел Кислота, поднимая пистолет выше и нажимая на спусковой крючок. Леденящий кровь крик сорвался с моих губ, когда я беспомощно стояла и смотрела, как пуля пронзает грудь Сураи, прямо в сердце. Ее глаза расширились, а затем она издала последний звук, прежде чем упасть на землю. Раздались еще два выстрела, и Зук и Чувак тоже выстрелили в нее. Я не осознавала, что все еще кричу, пока Зук не схватил меня за руку и не потащил к Сурае.
Упав на колени, я не знала, что делать. Я прижала ладонь к груди своей подруги и попыталась остановить кровотечение. Там было три раны, и у меня не хватило рук, чтобы коснуться их всех.
— Сурая, мне так жаль. Мне так жаль. — Я продолжала повторять слова, когда ее тело затряслось, и она забилась в конвульсиях. Кровь брызнула между ее губ. — Нам нужно позвонить 9-1-1!
— Они не успеют вовремя, — невозмутимо объявил Зук.
Я постепенно осознала, что Грим кричит по телефону.
— Они застрелили ее, — причитала я.
— Кого? — Крикнул Грим. — В кого стреляли?
— В Сураю!
— Блядь!
Вдалеке были слышны мотоциклетные двигатели. Они приближались, но уже было поздно. Сурая попыталась заговорить, но не смогла. Яркий блеск, который всегда был так полон жизни в ее глазах, угасал.
— Триш, — ей удалось произнести одно слово, прежде чем ее тело дернулось. Однажды. Дважды.
Свет полностью погас. Как будто кто-то щелкнул выключателем. Ничего, кроме мутно-серого цвета, не заполняло ее глаза. Туманный остаток места, где раньше жила ее душа. Рыдая от горя, я склонилась над Сураей и разрыдалась еще больше. Мои плечи дрожали, когда я плакала о своей лучшей подруге и ее сестре. Саша умрет от горя. Как, черт возьми, это произошло?
Раздались выстрелы, и я услышала множество голосов, приближающихся к зданию. Я была слишком расстроена, чтобы обратить внимание на то, что произошло. Я услышала голос Кислоты и его торжествующий смех. Крик страдания Боди. Рев ярости Грима.
Это было слишком для меня.
Медленно поднимаясь на ноги, я почувствовала, как кровь Сураи пропитывает мою одежду и капает на деревянный пол бара. Я была в ужасе и не могла говорить. Я не узнавала никого и ничего вокруг себя. Все мое тело тряслось и не останавливалось.
Напуганная, я убежала. Я не уверена, что кто-нибудь преследовал меня, но, если в процессе я пострадаю, мне было все-равно. Все, что я знала, это то, что моя жизнь никогда больше не будет прежней.
***
Неделю спустя я стояла перед Перекрестком с Гримом. Он нашел меня после того, как я убежала, и привел меня сюда, проводя со мной каждую минуту, пока шок не прошел, и я не смогла начать осмысливать случившееся. Невозможно описать, каково это, смотреть, как кто-то умирает. Часть моей души была изменена таким образом, что это никогда не могло быть исправлено. Я чувствовала себя потерянной. Сломанной. В ужасе.
Грим обещал, что Кислота и Скорпионы заплатят за то, что они сделали с Сураей, но я не хотела этого слышать. Мое сердце закрылось от него и всего гребаного мира. Я не могла справиться с тем, что увидела. Опустошенная, я не смогла даже встретиться с Сашей. Я не разговаривала с ней, пока мне не пришлось сказать ей, где находится тело Сураи. Это был темный день. Боди ушел, и никто о нем не слышал. Он был единственным, кто чувствовал ее потерю так же, как и я. Похороны прошли как в тумане, я все время держала Сашу за руку. Я не отличала один день от другого. Мы с Сашей спали в одной постели. Ни одна из нас не могла функционировать. Обе полностью разорваны убийством Сураи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Королевские бастарды отправили участников постоянно присматривать за нами. Я привыкла к их тени, но они оставались на расстоянии. Саша никогда никому из них не показывала своего лица. Она оставалась скрытой от мира, и я не винила ее. Никто из нас не хотел иметь ничего общего с байкерами или чем-либо, что напоминало бы нам о том, как умерла Сурая.
Это был тяжелый удар по моим отношениям с Гримом. Мы отдалились друг от друга. Я не могла с ним разговаривать. Все было в беспорядке. Он зашел однажды днем после нескольких дней молчания. Выражение его лица было грустным, и я уже знала, чем закончится разговор.
— Нам нужно поговорить.
Я кивнула, пропуская его внутрь, и мы сели за кухонный стол.
— Тебе есть что сказать.
— Да. — Если бы я не знала его лучше, я бы поклялась, что слезы наполнили его глаза. — Ты страдаешь, ангел. Это разбивает мне сердце.
Я пожала плечами. Мне нечего было ответить.
— Я думаю, нам нужен полный перерыв. Это все слишком для тебя, и я не могу заставить прийти тебя в Перекресток. Тебе больно, и я, кажется, не могу ничего сделать. — Его голова опустилась. — Прости меня, Триш. Я никогда не хотел этого.
— Я знаю. — Он не хотел, чтобы это произошло, но я знала, что насилие было неизбежным завершением. Жизнь в клубе была не для меня. — Это действительно слишком для меня.
— Да. И это. — Он медленно встал. — Я хочу, чтобы ты оставалась на связи. Если тебе что-нибудь понадобится, звони. Мне похуй когда. Если это в моих силах, я сделаю для тебя все, что смогу.
— Спасибо. — Мой голос был ровным. Безжизненным. Я должна была чувствовать больше, но я не могла. Мое сердце остановилось в тот же момент, когда Сурая сдалась.
Мне нечего было дать ему. Даже себе.
— Детка.
Я подняла глаза, встретившись с серыми радужками, в которых отражались эмоции, которых я не могла коснуться. Слишком глубоко похоронены в моей душе, чтобы найти.
— Я хочу, чтобы ты знала, что я не жалею ни об одной секунде, которую мы провели вместе. Ни об одной.
У меня было так много сожалений, что я не знала, с чего начать, но любить Грима, это было ни одно из них.
— Я тоже не жалею о нас, — прошептала я, и мое горло сжалось.
Он поднял меня на ноги, и его руки заключили меня в нежные объятия.
— Если ты когда-нибудь захочешь поговорить об этом снова, я здесь. Может быть, — он запнулся, — может быть, в будущем…
Он не закончил. Вопрос был открытым. Крошечная искра надежды, за которую мы оба хотели цепляться. Грим приподнял мой подбородок и прижался поцелуем к моим губам.
— Ты никогда не будешь одна. За тобой всегда будет кто-то присматривать. Пока я не закончу с Кислотой, ты все еще под моей защитой.
Мне это было нужно.
— Спасибо.
Когда он ушел, я не знала, как это воспринять. Ничто не имело смысла в моем мире, и он продолжал разрушаться, обрушиваясь вокруг меня безжалостными волнами агонии и мучений. Подавленная, я понимала, что не хочу терять Грима, но он был прав. Нам нужен был перерыв. Я не могу дать ему то, что он хочет. Он не может дать мне то, что мне нужно.
Это была патовая ситуация.
Прошло шесть месяцев, и ничего не изменилось. Мало-помалу я снова научилась дышать. Моя грудь никогда не переставала болеть, и я не была уверена, было ли это из-за Грима, смерти Сураи или знания, что Кислота все еще замышлял и планировал свою месть.