Оля бросилась на встречу к отцу, который шел вальяжно с малышкой на руках.
— Павел Юрьевич, как здорово, что вы вернулись. — лебезил пред мужчиной Мишка. — Мы с Олей как раз хотели вам признаться.
— Да? — отец Ольги лишь вопросительно изогнул бровь.
— Конечно. Мы давно хотели сказать, что любим друг друга. — говорил муж, а меня чуть ли не тошнило. — И малышка — это плод нашей любви. Вы же видите, как она на меня похожа.
— Папочка, не слушай его. — пыталась прикрыть собой говорившего Ольга. Да куда там. Отец выше своей дочери.
— Отчего же не послушать? — с легкой улыбкой на лице спросил депутат. — Ты думаешь, я слепой или совсем тупой? Думаешь, не вижу, что Варя не похожа ни на тебя, ни на Костю, а вот с Мишей просто копия. Не ожидал я от тебя такого доченька.
— Это не то что ты подумал, пап. — картинно надула губки Оля.
— А ты уверена, что знаешь, о чем я подумал? — хмыкнул Олин папа. — Я тебе всегда говорил: не ручайся за мысли других людей, все равно никогда не узнаешь правды.
— Не находишь, что сейчас не место и не время для твоих нравоучений? — любовница мужа обвела нас взглядом, показывая на ненужных свидетелей их семейного диалога.
И вот я была с Олей полностью согласна. Узнав сегодня неимоверное количество тайн и заговоров, если, конечно, можно так сказать, слушать их семейные разборки я совершенно не хотела.
На меня накатила жуткая усталость и апатия. Хотелось послать все к едрене фене, что в принципе я и сделала.
— Я безумно рада, что мы разобрались кто, с кем, зачем и почему, но если вы не против, я хотела бы отправиться домой и переварить все увиденное и услышанное. — все взгляды были направлены в мою сторону и мне даже стало как-то неуютно. А Костя был не просто удивлен, а ошарашен. Видно, не ожидал от меня такой наглости. Да я и сама не ожидала, только вот этот затянувшийся спектакль начал безумно раздражать.
— Нет, деточка. Тебе еще долго здесь придется сидеть. — сказал Олин отец тоном, не терпящим отказа. А вот не согласиться с ним очень хотелось.
— Павел Юрьевич, отпустите ее. Она ничего никому не расскажет. Я ручаюсь за Иру. — неожиданно для меня отозвался Костя. Да еще встал передо мной, будто закрывая своей мускулистой накаченной спиной от всего мира.
— И что же ты можешь мне дать такого, чтобы я отпустил эту девушку? — хмыкнул, возможно, будущий губернатор.
— Все что захочешь. — не раздумывая, ответил бывший. У меня в душе такое тепло разлилось. Я была безумно благодарна Косте за его самоотверженность.
— Неужели эта девчонка тебе так дорога? — спросил тесть бывшего с пренебрежением. — Чем она лучше мой Оли?
— Безумно дорога. Не было и дня, чтобы я не думал об Ире после нашего вынужденного расставания. Я готов на все, лишь бы спасти и обезопасить ее. И пусть мы никогда не будем вместе, пусть Иришка никогда меня не простит, но я буду жить только ей и только ради нее. Буду оберегать её до последнего своего вздоха. — слова Кости запали мне глубоко в душу.
— А не боишься, что твой последний вздох будет прямо сейчас и твою Иру больше никто не спасет?
Глава 17
Слова тестя Кости прозвучали как гром среди ясного неба. Я не понимала, что сделала плохого всем этим людям. Никогда не думала, что воочию увижу, что человеческая жизнь в руках кукловода ничего не стоит. Обидно, что это моя жизнь.
Все эти года я, как оказалось, не жила, а участвовала в играх мужчин и Оли, не ведая даже об этом. И это жутко бесило!
— Не боюсь! — голос бывшего веял уверенностью, но меня все равно потряхивало от страха. Ведь и правда случись что с Константином, меня отсюда не выпустят, и уже никто не спасет. Есть, конечно, Александр, но не думаю, что он рискнет своей жизнью ради меня. Хотя краем глаза я заметила, что друг Кости потихоньку приближается к нам. — Ольга не даст в обиду беззащитную девушку. Она не такой монстр, как ее отец. Да и на глазах у Варюшки, ты вряд ли что-то сделаешь. Какая же это будет психологическая травма для твоей любимой внучки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А с чего это мы на «ты» перешли? Не забываешься ли ты, дружок. — возмутился депутат. — Я вроде тебе разрешения не давал. Ты дурак, если считаешь, что моя дочь будет спасать такое ничтожество, как эта девка.
— Пап, давай их всех отпустим? — у меня даже челюсть отвисла от удивления. — Возьмем с них смертную расписку о неразглашении. Ну как обычно ты делаешь. И пусть идут на все четыре стороны.
— Ты точно моя дочь? Не ты ли так выпрашивала Костика себе в мужья? Не ты ли рыдала у меня на груди, уговаривая рассорить его с девушкой навсегда? А теперь ты готова его просто так отпустить?
— Он меня не любит и никогда не полюбит. — девушка тяжело вздохнула и перевела взгляд с отца на Костю, который продолжал прикрывать меня своей могучей спиной. А мне было так уютно и спокойно, что двигаться совершенно не хотелось. — За годы совместной жизни Костя многому меня научил, и я ему благодарна. Но жить вместе нам больше нет смысла. Пап, ты только посмотри, как яростно он бросился на защиту любимой. Как разъяренный зверь. — я видела неподдельную печаль в глазах Ольги, мне даже стало ее жалко. — Я тоже хочу, чтобы меня так любили. Понимаешь?
— Хочешь, чтобы любил — заставь! Ты же не могла забыть главное правило нашей семьи. — бархатный голос мужчины звучал угрожающе.
— Как я могла забыть? — голос Оли перешёл на шёпот. — Именно из-за этого твоего правила мамочка ушла от нас.
— То есть ты винишь в ее смерти меня? — вот это поворот. Теперь мне стало не просто страшно, а жутко. Если это мужчина не пожалел свою жену, то какое ему дело до жизни малознакомых людей. И чем больше мы сейчас услышим, тем меньше у нас шансов отсюда выбраться. Я не знала, что делать, но предпринять что-то было нужно.
— Простите, а что за смертная расписка? Не расскажите? — я как настоящая дура решила вызвать огонь на себя, только по глазам Кости и Саши, установившихся на меня с ужасом, я поняла, что поступила опрометчиво.
— А я за семейным диалогом уже и забыл о вашем существование. — отец Ольги прищурился и посмотрел на меня. — Тебя интересует смертная расписка? — единственное, что я смогла сделать — это кивнуть, наблюдая, как мужчина с невероятной грацией направляется ко мне. — Хорошо, я утолю твое любопытство. Смертная расписка — это документ, в котором ты ставишь подпись, обещая отдать свою жизнь, если хоть словом обмолвишься о том, о чем я прикажу тебе молчать. — мужчина подошел близко, но Костя и Александр плотнее закрыли меня своими спинами, только в этот раз спокойствия их действия мне не принесли. Я нутром ощущала угрозу, исходящую от отца любовницы моего мужа. — Александр, неужели эта маленькая леди и вам приглянулась, да так, что ты готов прикрыть ее своим телом? — это было адресовано моему «похитителю». — А Костик не ревнует? — ну вот совсем мне не нравится этот депутатик. Точно не буду за него голосовать, если, конечно, выберусь отсюда.
— Павел Юрьевич, не трогай девчонку. Она будет молчать, это тебе Костян может гарантировать. Не бери на душу грех.
— А ему не привыкать невинных убивать!
***
Константин.
Мое сердце пропустило удар, когда Иришка спросила у Юрича о расписке. Я не понимал, для чего она это делает. Зачем вызывает огонь на себя? Хотелось крикнуть, что Оля лучше знает своего отца и как с ним нужно общаться. А ещё хотелось схватить ее за милое личико и сказать: «молчи, дура!», а потом впиться губами в ее прекрасные губки.
Но стоило мне только посмотреть в глаза своей малышке, то понял, что она уже сто раз пожалела о своем необдуманном поступке. Все чувства мигом притупились, остался лишь инстинкт — защитить свою любимую женщину любой ценой. Даже ценой своей жизни.
Когда тесть стал приближаться к нам, я почувствовал рядом плечо. Быстрого взгляда хватило, чтобы понять, что Санек со мной и не предаст.
— Павел Юрьевич, не трогай девчонку. Она будет молчать, это тебе Костян может гарантировать. Не бери на душу грех. — я был благодарен другу.