Мамонтов уже ждал ее. Ей показалось, что он пребывает не в самом лучшем расположении духа. У нее уже не первый раз возникло ощущение, что его что-то постоянно грызет. Кабинет, в котором она оказалась, был совсем небольшим и обставлен простой мебелью.
– Располагайтесь, Хасан скоро приедет, он звонил буквально пять минут назад, застрял в пробке. Он вас ведет в курс дела. Я в последнее время почти совсем отошел от дел фонда. Бизнес занимает все время.
– Честно говоря, я не совсем понимаю, зачем вы его создали.
– Когда я приехал сюда, то у меня было очень мрачное настроение, так как я совершенно не представлял, чем тут заниматься. Вот и решил создать фонд только потому, что это первое, что пришло мне на ум. Кто знает, если бы мне пришло первым на ум открыть общественный туалет, то не исключено, что я бы так и поступил.
– Но ведь, наверное, все же не случайно, что вам пришло первым на ум создать именно фонд, а не туалет.
Мамонтов улыбнулся.
– Меня всегда почему-то привлекал Восток. Если бы я верил в перевоплощение душ, то сделал бы вывод о том, что мой предшественник жил где-то там. Я даже в свое время выучил арабский язык.
– Вы знаете арабский. Вы мне никогда об это мне говорили.
– Не было повода, сейчас он появился, вот и сказал. Но странно было даже не то, что я вдруг захотел изучить арабский, сколько то, как легко он мне дался. Такое было ощущение, что я его не изучал, а восстанавливал в памяти. Так вот, фонд реализует несколько программ, как экономических, так и гуманитарных, в том числе в Восточном арабском княжестве. Хасан вам расскажет все гораздо подробней. Если вам это интересно, то присоединяйтесь. Не исключено, что эта ваша деятельность может помочь и вашему бизнесу.
– Я тоже на это надеюсь. Хотя мне интересны и сами программы.
Внезапно в комнату быстро вошел или вернее почти вбежал мужчина лет тридцати пяти. У него была типично восточная внешность: смуглое лицо с орлиным носом, подбородок обрамляла черная, коротко подстриженная борода.
– Познакомьтесь, это господин Хасан Аль Аль-Мусави, исполнительный директор фонда. А это мадам Анжелика Оболенская, бизнесмен.
У Анжелике возникло неприятное ощущение, что посланный в ее направление из черных глаз Хасана световой луч буквально пронизывает ее насквозь. У этого человека отменная зрительная память, отметила она для себя, он запоминает каждую увиденную деталь. Иначе какой смысл в таком пронзительном взгляде. И, контактируя с ним, это обстоятельство надо постоянно иметь в виду.
– Очень рад, мадам Оболенская, – сказал Хасан, не подавая ей руки, а лишь слегка наклоняя голову. По-французски он говорил чисто и правильно, но чуть-чуть замедленно.
– Анжелика, то есть мадам Оболенская, выразила желание поучаствовать в нашей работе.
– Очень рад, может быть, для беседы мы пройдем в мою резиденцию. Вы не возражаете? – обратился Хасан к Мамонтову.
– Ничуть. Тем более мне нужно ехать по срочным делам.
Почему-то у Анжелики не было большой уверенности в том, что ему так уж нужно ехать по срочным делам, скорей это немного напоминало бегство. Но если ее впечатления верны, от чего он бежит? Это может оказаться очень важным для всех дальнейших ее действий.
– Прошу вас, пойдемте за мной, – проговорил Хасан.
Они прошли в соседний кабинет, который, к удивлению Анжелики, оказался чуть ли не вдвое больше, чем тот, который они только что покинули. Тут есть над чем поразмышлять, мысленно сказала себе она.
– Садитесь, и чувствуйте себя в этом кабинете как дома, раз вы решили сотрудничать с нами, – тоном гостеприимного хозяина произнес Хасан. И хотя его лицо приветливо улыбалась, Анжелика видела, что при этом его глаза смотрели на нее так пристально, словно пытались проникнуть в самые заповедные уголки ее души. Ее внутренний голос буквально кричал ей, что с этим человеком следует вести себя крайне осторожно.
– Я бы хотела понять, чем я могла бы быть вам полезной?
– Конечно, надо все обсудить. Вы с Мамонтовым ни о чем таком не говорили?
– Он сказал, что все практические вопросы следует решать с вами.
– Он правильно сказал, – как-то странно улыбнулся Хасан и тут же, словно муху со стола, согнал улыбку с лица. – У нас есть несколько проектов. Мне кажется, вам может быть интересен один, мы его называем «женское образование». Вы знаете, у нас мусульман до сих пор многим не нравится, когда молодые девушки выражают желание продолжать учебу. И даже если у семьи есть деньги не хотят посылать их в университеты. А между тем среди молодых мусульманок растет стремление получить высшее образование. И мы находим таких желающих и если у них нет средств назначаем им стипендии, оказываем иную помощь. Иногда дело доходит до настоящих схваток. Что делать, на востоке предрассудки крайне живучи, – усмехнулся Хасан. – Есть случаи, когда таких девушек убивали. Причем, они не так уж и редки.
– Но это же ужасно! – воскликнула Анжелика. – Убивать за то, что у девушки большая жажда знаний. Это же дикость!
– Дикость? Да, дикость, – вдруг скривился на мгновение Хасан. – Но что делать, так уж устроен мир. Далеко не все полагают, что убийство – это нечто ужасное. Многие рассматривает его как вполне обычное и правое дело. Дочь, пока не вышла замуж, принадлежит родителям.
– Человек не должен никому принадлежать, кроме как самому себе. Даже родителям.
– Боюсь, что с такими воззрениями, вам будет трудно у нас работать. У вас Европе любят говорить, что восток дело тонкое, и что запад есть запад, а восток есть восток и им никогда не соединится. Не всем нравится такая точка зрения, но, к сожалению, она во многом соответствует действительности. Вам никогда не понять вас.
– А вы понимаете нас?
– Мы – да, – убежденно проговорил Хасан. – Вы более открыты, вы более просты, несмотря на все ваши достижения.
– Вы хотели сказать примитивны?
Хасан вновь усмехнулся.
– Да, я это хотел сказать. Люди на востоке более закрыты и более изощрены. Для вас, если вы даже регулярно ходите в церковь, религия давно уже ничего не значит, кроме ритуала. У нас на востоке каждый чувствует свою непосредственную связь с Всевышним, свою ответственность перед ним. Когда наши юноши или девушки становятся шахидами, вы презрительно кривите губы и говорите, что это просто не рассуждающие фанатики, одураченные пропагандой, а то и находящиеся под влиянием наркотиков. А на самом деле… – Он замолчал.
– Что ж на самом деле?
– Это люди, которые в отличие от вас не потеряли связь с Богом, смерть для них – это способ служению Ему, самый короткий и эффективный путь воссоединения с ним. Вы люди запада думаете только о себе, о своих влечениях и желаниях, а не о том, кто над всеми нами. И это делают вас мелкими и ничтожными.