– Он не позволит, – вздохнул я и сел. – Ведь я не таха. Даже не гоблин.
– Уж это точно. Я бы лучше к Заку пошла. Это самец что надо!
Как ни крути, дела обстояли неважно. Из реальных способов отделаться от Потрясающего Пальмы и выполнить задание оставалось только бегство без всякого снаряжения. Вот только справиться с Черным Шаманом без дальнобойных боевых жезлов будет очень непросто. Можно, конечно, остаться на какое-то время в поселке, втереться в доверие к гоблинам и только потом сбежать, взломав сундук. Но как долго придется здесь обретаться? Черный Шаман в любой момент может двинуться на Ксакбурр со своими «войсками». Правда, без имевшегося на складах оружия сделать это будет нелегко, а склады уничтожены.
Тут мои размышления были прерваны весьма решительным образом. Что-то узкое и горячее проникло ко мне под ремень. Я изумленно поднял голову и встретил лукавый взгляд Лублаш.
– Не печалься, белый воин, – прошептала она. – Пойдем за сундук. Все спят, не бойся. Вон какой у тебя твердый банан. – Она хихикнула и провела рукой у меня между ног. – Пора его съесть.
– Но-но, – насторожился я, однако за сундук пошел. Ноги словно сами несли меня вперед. – А если отец или мать заметят?
– Не заметят. Я знаю, они всегда в это время спят. Два часа. Тебе хватит двух часов?
– А как же… Ну, как тебе сказать…
– Вот. – Она вынула откуда-то из-под набедренной повязки вполне земной презерватив в блестящей упаковке и протянула мне. – У папаши стащила. Он их в специальном горшке держит, а я подсмотрела. Когда у какой-то семьи становится слишком много детей, он выдает такую штуку самцу и говорит: «Береги этот чехол, как боевое копье! Надевай на свой банан, только когда идешь спать с женой. Потом снимай и полощи в ручье. А порвется – приходи за новым». Поэтому у нас в деревне не так много детей. Отец очень умный, но не сам это придумал, ему посоветовали эльфы. Они и чехлы привезли, целый мешок.
Лублаш потянула меня за руку, заставляя опуститься рядом с собой. Ей-то снимать с себя ничего не надо было – отстегнула узенькую шкурку, что болталась вокруг пояса, и готово. Зато я, срывая пальцы на ремне, провозился не меньше минуты, прежде чем смог освободить свой пылающий «банан».
– Сойдет, – великодушно кивнула Лублаш. – Хоть и не крючком…
* * *
Как я ни сопротивлялся изнуряющей слабости, что навалилась после безумной любви с горячей гоблиншей, устоять не смог и на какое-то время отключился. Разбудил меня грозный голос вождя, который, оказалось, потерял пленника и собирался поднять на ноги весь личный состав деревни.
К счастью, Лублаш вовремя показала ему на меня, когда я с тяжелой головой выбрался из-за сундука. Сама девушка как ни в чем не бывало продолжала размахивать листом, словно ни на минуту не отлучалась от отца.
Тут же в хижину вбежал гоблин с копьем наперевес и наклонился к Потрясающему Пальмы. Я слышал, как копьеносец лопотал что-то на местном наречии, порой делая неприличные жесты. Гушшах-Бижи слушал его с возрастающим разочарованием и даже горечью, и я окончательно заподозрил неладное. Наконец вождь прервал гонца и пинком отправил его наружу.
– Плохо! – сказал он в пространство. Посмотрел на меня и с предельно раздосадованным видом повторил: – Очень-очень плохо!
– Что-то случилось?
– Твой полосатый друг не прошел третье, и последнее испытание на мужскую доблесть. Он не способен быть таха.
– Может быть, это какая-то ошибка? – Я никак не мог поверить в такое фиаско орка. – Он так рвался в битву. Не может быть! Он безумно мечтал стать таха.
– Поздно, – мрачно подытожил вождь и тяжело поднялся с подстилки. – Все уже знают, что он потерпел поражение, ничего изменить нельзя. Одна из женщин в полный голос выразила недовольство твоим товарищем.
Он выкрикнул что-то резкое, и в хижину влетело сразу трое вооруженных гоблинов.
– Проводить эту белую обезьяну в арестантскую хижину, – приказал он на эльфийском, затем опомнился и произнес то же самое на родном языке.
Копьеносцы решительно подступили ко мне.
«Бежать?» – мелькнула в голове шальная мысль. Но потом прежние раздумья всплыли в памяти, и я сообразил, что сделать это ночью наверняка будет проще. Поэтому я без всякого сопротивления двинулся в окружении конвоиров. К дверям главной поселковой хижины уже стекались самые быстроногие таха, в основном девчонки. Перенося презрение с провалившегося Зака на меня, они звучно плевались и корчили рожи и при этом совершали самые гнусные действия с бананами – ломали их пополам, рвали на части, остервенело грызли, швыряли оземь и топтали. Приснись такое старику Фрейду, тот моментально сошел бы с ума.
Гоблины бесцеремонно затолкали меня в приземистое, небольшое строение едва ли не в самом центре поселка, закрыли дверь на мощный засов и сразу отправились за Заком. Тот едва волочил ноги, и стражам приходилось то и дело поддевать его древками копий.
Орк упал на подстилку и застонал.
– Ну, несостоявшийся таха, – мрачно проговорил я. – Чем ты оправдаешь свой провал?
Орк сел и прислонился спиной к одному из столбов, они составляли каркас застенков.
– Fuck off! – озлился Зак. – Какой, к черту, провал! Видел бы ты эти рожи. И в страшном сне не привидятся! Подстава, точно тебе говорю. Одна стервозная бабка сразу настроилась меня обломать. Все ей мало было… Еще и эльфийский медальон отняли, сучки большеносые. А без него я словно голый!
Он замолк и отвернулся к противоположной стене, и я понял, что никакого раскаяния от соратника мне не добиться. Тот и в самом деле, похоже, проявил чудеса доблести, ублажая сразу трех волосатых старушек. Не вышло, и ладно… Надо теперь думать, как быть дальше.
Я обошел кутузку вдоль стен, толкая пальмовые бревна. Но те не только плотно прилегали друг к другу, но и крепко сидели в земле. Ни одно из бревен даже не пошатнулось. Кроме того, примись я с разбега крушить их ботинком, со всех сторон наверняка сбежались бы копьеносцы и тут же пресекли этот вандализм. Имелось еще два окошка для вентиляции, но до того крошечных, что в них можно было просунуть в лучшем случае голову. Да и то уши, скорее всего, остались бы в тюрьме. Сквозь эти дыры видны были глухие стены соседних хижин.
Я поднял глаза к потолку, надеясь увидеть прорехи хотя бы там. Тщетно! Кутузку строили на века.
* * *
Зак сумел прийти в себя только с наступлением темноты. Чтобы не терять времени даром, я также вздремнул и теперь был готов к новым свершениям. Вот только пока непонятно каким.
– Ну, – сказал я по-английски, едва товарищ сел и протер глаза. – Что делать будем, камрад?
Через окошечки проникали слабые отблески пламени, разожженного на поселковой площади, и мы могли видеть силуэты друг друга. Выражения лиц, конечно, терялись во мраке. Снаружи доносились довольно веселые перестуки тамтамов, повизгивания девушек и суровые реплики мужчин таха. Ночная жизнь здесь протекала почти так же бурно, как и дневная. Вот только магический шар помалкивал: не годится молодежи забывать родные напевы, поддаваясь влиянию дьявольской музыки остроухих обезьян.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});