Читать интересную книгу Низвержение духов Тьмы. Духовные подосновы внешнего мира - Рудольф Штайнер

Вы видите, насколько деликатно надо воспринимать содержание символов, если не хотят впасть в фривольность, как это легко удается современному человеку, который ведь не может себе представить, что это не что иное, как овеществление, люциферизация высшей природы человека. Поэтому легко может случиться, что в этой области будут совершенно ложно истолкованы исторические символы. К известному благородству души относится стремление избегать истолкования древних символов в низшем смысле, хотя они часто подают к тому повод. Но благодаря этому вам также становится ясным, что когда возникают мысли (то есть живые, не те абстрактные, мертвые мысли, которые возникают в голове, а живые мысли), то эти живые мысли должны происходить изо всего человека. А этого не происходит через простое обдумывание. В наше время люди верят, что можно прийти к определенным мыслям вообще через простое обдумывание. В наше время люди верят, что когда человек размышляет, то может думать, о чем захочет. Но это бессмыслица. Истина состоит в том, что род человеческий находится в развитии и что, к примеру, мысли, которые пришли в голову Копернику, Галилею в точно определенную эпоху, не могли проявиться ранее через простое размышление. Почему? Потому, что, размышляя, человек фабрикует только те мысли, что господствуют в голове. Но когда возникает идея всемирно–исторического размаха, способная подтолкнуть все человеческое развитие, то она посылается богами при помощи всего человека. Она сначала варится, преодолевая люциферическое, во всем человеке, а затем уже из всего человека приходит ему в голову. Я думаю, вы меня понимаете. Вот почему определенные идеи ждут определенных времен, если человек не просто размышляет, не просто сообщает нечто благодаря работе своего зрения, своего слуха, а инспирируется из мира иерархий, ибо человек всем своим существом есть отображение этих иерархий.

Если вы все это обдумаете, то найдете, что многое сказано тем, на что было указано вчера. В эпоху, в которой мы живем начиная с пятого постатлантического периода, многое стало гораздо более внутренним, чем раньше, к примеру, в греческую эпоху, когда внешнее окружение несло с собой больше спиритуального. Внутренняя жизнь связана с этим возникновением мыслей из всего существа человека. Связь человека с богами в прежние времена — в четвертую постатлантическую эпоху — была гораздо более внешней, чем теперь. Теперь же она стала намного интимнее. Человек постоянно находится в связи с богами; только его голова, как правило, ничего об этом не знает, ибо голова образует только человеческие мысли, то есть, собственно, трупы мыслей. Но в целом человек постоянно находится в связи с богами. Только эта связь в новейшее время стала интимнее. И поэтому даже природа ясновидения находится в другом отношении к богам и к развоплощенным духам вообще, нежели это было когда‑то. Когда в наше время человеческая душа общается с духами или с умершими, то это общение представляет собой очень тонкий процесс. Человек общается с духовными существами, если можно так выразиться, как его собственные мысли в душе общаются с его волеизъявлениями. Это очень интимный процесс. И эта интимность соответствует духу времени. Она соответствует как существу человека здесь на Земле, так и существу умерших, которые в наше время проходят вратами смерти в духовный мир. И чтобы могло иметь место такое интимное общение, определенные отношения человека к космосу должны принять другую форму, чем прежде. Теперь существуют люди, которые имеют такое отношение к духовному миру, которое уже сегодня выражается гораздо более интимным образом, чем это происходило раньше. Определенные способности должны быть утрачены, чтобы могло развиться это интимное общение с богами. Вот почему во время греко–латинской эпохи и вплоть до позднего средневековья люди, как было сказано, еще непосредственно из внешнего мира воспринимали спиритуальное — не так, как мы просто сегодня видим материальные цвета, слышим материальные звуки, но в цветах и звуках они воспринимали еще спиритуальное. И также им еще была дана возможность то, что в наше время превратилось в хаотические сны, использовать как средство, чтобы не столь утонченным способом вступить в духовный мир, чем это доступно современной Духовной науке. Мне хотелось бы сказать: общение с духовным миром в прежние времена было грубее современного; в наше время оно утончилось. Раньше было относительно легко обращаться с духами и с умершими. В наше время обычные сны уже не имеют такой ценности; но они имели ее вплоть до позднего Средневековья. Многие люди сохраняли надолго эту способность общения во сне. Также все происходившее вокруг них в описанном вам ментальном элементарном мире прежние люди воспринимали сновидческим образом. Человек не был в такой степени отделен от окружающего духовного мира, но последний еще проникал в него своим существом. И человек осознавал это и руководствовался этим в своих действиях.

В наше время, естественно, считаются с этими вещами только в том смысле, что рассматривают их как старое суеверие. Но если благодаря этому «старому суеверию» возникает что‑то значительное, то наука не знает, как это истолковать. Я хотел бы привести пример: у одной известной исторической личности, у Кимона, был друг Астифилос; Астифилос был мастером толкования, истинно интеллектуального толкования сновидений, и он возвестил смерть Кимону, который перед египетским походом видел во сне злого лающего пса: тебе снился злой лающий пес, ты падешь во время похода. Так рассказывает Гораций[39].

Какой‑нибудь современный мудрец, пишущий о сновидениях, но в материалистическом духе, естественно, думает: Кимону снился обычный сон, а Астифилос был обычным шарлатаном, истолкователем снов. Но современный ученый обязательно делает примечательное добавление: и случай захотел, чтобы это пророчество сбылось[40]. Я мог бы вам предложить целые книги, из которых неопровержимо следует, что пророчества сбываются. И тогда говорят: случай захотел. Это только один из многих примеров. В наше время люди считают, что души всегда были такими, как сегодня, и что, собственно, никакого подлинного развития душ нет.

Таким образом, когда внешние восприятия чувств были спиритуальнее, то и связи с окружающим элементарным миром мысли имели в некотором роде имагинативный характер. Сновидения еще имели имагинативный ценз, то есть указывали на будущее. Так же, как память указывает на прошлое, так имагинации указывают на будущее, разумеется, не в той же мере. Итак, мы должны конституцию души в прежние времена представлять себе иначе: обычное чувственное воззрение в те времена было в некотором роде пронизано летучими сновидческими образами, но они указывали на реалии из жизни элементарного мира. Хотелось бы сказать: материальный мир чувственных восприятии еще не был уплотнен до такой степени минеральности. Повсеместно еще из цвета и звука гласило духовное. Для этого у человека еще имелись способности во время бодрствования как бы видеть сны, и эти сны наяву были реалиями в элементарном, объективном мире мыслей. Но человек был исключен из этих связей с внешним миром ради обоснования и поддержания его свободы, и его внутренняя жизнь стала более интимной, как я вам ее охарактеризовал.

Нам необходимо рассмотреть одну важную вещь. О явлениях природы человек может размышлять при помощи обычных интеллектуальных способностей, но он этого не может в отношении явлений социальных; это невозможно. Сегодня люди думают: мышление, которое делает их способными размышлять о внешних законах чувственного мира, они могут также применить и к социальным законам, чтобы обрести политические импульсы. Но в ранние, да и в более поздние времена делалось так. Когда вы еще читаете в римской истории — и можно бы найти что‑то похожее в более поздние времена, если бы историю не так сильно переделывали в басню, — что Нума Помпилий получал инспирации для своего государственного правления от нимфы Эгерии[41], это указывает на то, что в те времена, если возникала необходимость в государственных преобразованиях, обращались к богам. Просто выстраивать политические структуры, опираясь только на размышление, считалось тогда невозможным. В наше время принято считать, что в одиночку человек не способен придумывать политические структуры, но вот если единицу возвести в энную степень, то тогда он станет способен. И когда в современных демократиях собирается какой‑нибудь просвещенный парламент, то мыслительные потуги трехсот голов могут то, на что не способна единица. И подумайте только, что бы сказал современный просвещенный мир, если бы — не в старой, а в обновленной форме — в один прекрасный день мир обошло бы сообщение, что Вудро Вильсон позволил какой‑нибудь свой указ инспирировать одной из нимф.