За несколько лет до того точно так же, в обход всех запретов Германия отправляла оружие в СССР. Что же касается военных советников, то этот вопрос решался просто: они ехали туда как частные лица. Учитывая это обстоятельство, именно немец, причем не рабочий, а ученый и журналист, мог в качестве разведчика оказаться там особенно кстати.
Китай в то время был одним из центров деятельности всех мыслимых и немыслимых разведок, какие только существовали на земном шаре. Отчасти потому, что для работы спецслужб условия в этой стране были более чем комфортными. До 1927 года ее можно было назвать «раем для шпионов». Контрразведки всех властей занимались почти исключительно борьбой с агентами соперничающих группировок, и до иностранных разведчиков у них просто не доходили руки. Во многих случаях для работы даже не требовалась агентура. Бездну информации можно было получить просто-напросто за коктейлями в иностранных клубах. Газеты сеттльментов[17] и концессий печатали любую информацию, попадавшую к ним в руки, в том числе и секретную: «белых людей» нисколько не волновали проблемы безопасности какой-то там азиатской страны. Кроме того, имелось множество бюро, успешно торговавших любыми сведениями и материалами. Коррупция в китайской администрации, полиции и армии достигала колоссальных масштабов, а основная масса населения жила чрезвычайно бедно и за очень небольшие деньги была готова на все.
Работа облегчалась еще и тем, что иностранцы в Китае считались «гражданами высшего сорта». Они жили компактно на территории международного сеттльмента, французской и японской концессий – все эти поселения пользовались правами экстерриториальности, на их территории не действовали китайские законы. Формально в начале 1930 года Чан Кай-ши отменил особый статус этих районов, но фактически все оставалось как было. Несколько ниже прочих европейцев и американцев стояли немцы – въезд германских подданных в Китай был разрешен лишь после того, как Германия отказалась от особых прав для своих граждан. Для этого и понадобились Зорге бумаги на имя «мистера Джонсона», американца, они были чрезвычайно полезны для поездок по стране.
Особенно сильны в Китае были японская и английская разведки, но и советская тоже не подкачала. Она действовала чрезвычайно активно и имела в стране далеко не одну резидентуру, поэтому-то и кажется странным утверждение, что доктор Зорге был там настолько исключительно нужен, что без него ну просто никак! Вот, например, Христофор Салнынь, «главный диверсант Разведупра», в конце 1927 года он легализовался в Шанхае под именем Христофора Лауберга, американца. Его группа должна была снабжать оружием боевые группы компартии Китая. Помощником Салныня был другой старый и опытный сотрудник разведки, болгарин Иван Винаров. Для прикрытия они организовали крупную экспортно-импортную торговую фирму с множеством филиалов в различных городах. Филиалы эти занимались и торговлей, и разведкой, и поставками оружия. К началу 1929 года резидентура включала в сферу своих действий и Харбин – там прикрытием служила консервная фабрика. Оружие Салнынь и Винаров закупали за границей на деньги, вырученные от продажи китайских товаров.
Занимались они и террором. Одной из самых громких их акций была ликвидация в 1928 году фактического главы пекинского правительства генерала Чжан Цзолиня, проводившего открыто антисоветскую и прояпонскую политику. 4 июня 1928 года Чжан Цзолинь погиб при взрыве его специального вагона при поездке по железнодорожной линии Пекин-Харбин, а вину за его убийство, как и было задумано, удалось возложить на японские спецслужбы.
Очень активно действовали в Китае и разведка ИНО НКВД (именно их харбинская резидентура выкрала в 1927 года «меморандум Танаки»), и ОМС Коминтерна – по сути, еще одна разведка. И вот в это-то шпионское «рагу по-ирландски», в котел, где варилось все, что нашлось на разведывательной кухне всех и всяческих стран, угодил и Рихард Зорге в качестве одной горошины из многих других.
Рихард и его команда
Итак, 10 января 1930 года на борту японского пассажирского судна в Шанхай прибыл немецкий журналист, доктор Рихард Зорге. Ни в коей мере он не был намерен использовать журналистскую деятельность только как «крышу» для разведработы. Одной из причин многолетней неуязвимости доктора Зорге стало то, что он действительно был известным корреспондентом и мог предъявить множество публикаций. Первые сообщения в свое сельскохозяйственное издание Рихард, накупив по дороге газет, передал еще с борта судна, касались они ситуации на дальневосточном соевом рынке. Так что «крыша» у него была в полном порядке. Впрочем, дело не только в «крыше» – достаточно ощутимые гонорары тоже играли свою роль. Вряд ли он забыл процесс выяснения судьбы пятисот долларов и хотел повторения ситуации.
И тут мы натыкаемся еще на одну странность этой во многих отношениях странной истории. Да сих пор в официальных биографиях Зорге тщательно обходится вопрос о его китайском руководстве. Читателю молчаливо предлагают думать, что разведчик, прибыв в Шанхай, сразу начал работать самостоятельно. Но на самом-то деле это только в шпионских фильмах разведчика вот так, без подготовки, в одиночку засылают за границу в первую командировку. В реальности так шпионские дела не делаются – или, по крайней мере, не делались во времена Берзина, когда к нелегальной работе за границей относились достаточно серьезно. Как мог Разведупр отправить начинающего агента, да еще и не получившего подготовки, без надежного куратора? Если агента засылали в одиночку, то долго и тщательно готовили, или же его вводили в состав сильной группы, или отправляли с опытным напарником – разные бывали варианты. Может быть, Зорге действительно был суперагентом от природы? И Берзин, едва взглянув на него зоркими глазами суперначальника, вот так сразу это понял?
Но на самом деле все это сказочки для пионеров. В Китай Рихард приехал не один, он сам пишет об этом в своих «Тюремных записках». Зорге прибыл в страну вместе с двумя сотрудниками Четвертого управления. Одним из них был Зепп Вайнгартен, его первый радист. Второй – тот самый куратор из Центра. Рихард не называет его имени, только псевдоним – Алекс.
«Его задача, – пишет он, – состояла в обеспечении связи с… управлением и, кроме того, в освещении военных проблем… И, хотя я был командирован в качестве его помощника по политическим вопросам, мы на взаимных началах работали самостоятельно. Поскольку он был старше меня по возрасту и имел прямую связь с Москвой, его нужно считать старшим и по службе. Через некоторое время после его отъезда из Шанхая и принял на себя технические, организационные и военные вопросы и стал руководителем группы по всем направлениям».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});