дверь и с удивлением оглянулся.
•
Башенные часы пробили четыре.
Слабый дневной свет, проникавший сквозь слуховое окно, постепенно померк. Стало слишком темно, чтобы читать. Последние страницы Бастиан осилил с трудом. Он отложил книгу.
Что же делать?
Наверняка тут должен быть электрический свет. Бастиан прошел в сумерках к двери и поискал выключатель. Но его не оказалось. Он достал из кармана коробок спичек (он всегда носил его с собой, потому что любил зажигать огонь), но спички отсырели, загорелась лишь четвертая. При ее слабом свете он осмотрел стены, но выключателя так и не нашел.
Такого он не ожидал. Мысль, что ему придется провести здесь вечер и ночь в полной темноте, не обрадовала его. Конечно, он уже не маленький и дома не боится темноты, но сидеть на этом чердаке, полном таких странных предметов, — совсем другое дело.
Пламя догоравшей спички обожгло ему пальцы, он отбросил ее.
Некоторое время Бастиан стоял и прислушивался. Дождь ослабел и едва слышно шелестел по железной крыше.
Потом он вспомнил про подсвечник, на ощупь пробрался к тому месту, где видел его, и вернулся со своей находкой к матам.
Он зажег все семь огарков, и тотчас все озарилось золотым светом. Пламя тихо потрескивало; Бастиан вздохнул и снова принялся читать.
Глава VII
ГОЛОС ТИШИНЫ
иво ступал Атрей среди леса колонн, счастливо улыбаясь. Колонны отбрасывали в лунном свете черные тени. Глубокая тишина окутывала его, Атрей едва слышал собственные шаги. Он больше не знал, кто он, как и зачем пришел сюда. Лишь беззаботно любовался: пол был вымощен плитками, мозаика их изображала загадочные орнаменты и таинственные картины. Атрей ступал по этим узорам, поднимался по широким лестницам, выходил на просторные террасы, снова спускался по ступеням и шагал по галерее колонн. Его занимало, что каждая колонна украшена на свой манер и расписана особыми знаками. Так он уходил все дальше от ворот Без Ключа.
Вдруг до него донесся странный колеблющийся звук. Звук приближался, то был поющий голос, очень красивый, словно колокольчик; чистый и нежный, как голос ребенка. Но он звучал бесконечно печально, а иногда даже, кажется, всхлипывал. Жалобная песня витала между колонн, проносилась, как дуновение ветерка, останавливалась, взмывала ввысь или опускалась к земле, удалялась, приближалась и кружила вокруг Атрея.
Он не шевелился и ждал.
Круги, которые описывали звуки, становились все уже, и вот он начал различать слова:
Наш мир бесконечен, и все в нем случится,
Но только однажды! Струясь и звеня,
Сейчас я пою и порхаю, как птица,
Но время промчится — не станет меня.
Атрей поворачивался вслед за голосом, который беспокойно летал между колонн, но никого не было видно.
— Кто ты? — крикнул он.
— Кто ты? — эхом отозвался голос.
— Кто я? — пробормотал Атрей и задумался. — Кажется, когда-то я это знал. Но разве это имеет значение?
Поющий голос отвечал:
Ты мог бы спросить меня, мальчик, о многом,
Но спрашивать должен рифмованным слогом.
Стихи лишь понятны уму моему,
Без ритма и рифмы я слов не пойму.
Атрей не горазд был сочинять стихи и понял, что беседа будет не из легких, коли голос понимает только рифмованные слова. Пришлось ему изрядно напрячься, прежде чем у него получилось:
Мои вопросы не просты.
Скажи сначала мне: кто ты?
И тотчас же голос ответил:
Ну вот теперь я понимаю
И твой вопрос я принимаю.
И пропел уже с другой стороны:
Во дворце глубокой тайны
Я витаю не случайно.
Слышишь голос тишины?
Вот зачем стихи нужны.
Кажется, я все сказала…
Звать меня Уиулала.
Голос становился то громче, то тише, но никогда не умолкал совсем. Даже если он не произносил слов или слушал обращенный к нему вопрос, все равно в воздухе длилось звучание. Когда звук стал медленно удаляться, Атрей побежал за ним вдогонку и спросил:
Куда ты уносишься, вдаль или ввысь?
Я видеть хочу. Ну постой, покажись.
Голос пронесся мимо его уха:
Услышать случалось
Меня иногда,
Но видеть — не видел
Никто никогда.
Ведь я не имела
Ни ног и ни рук,
И все мое тело —
Блуждающий звук.
— Значит, ты невидимка? — спросил он. Но не получил ответа и вспомнил, что должен спрашивать в рифму. «Слышать голос тишины — вот зачем стихи нужны!» — понял он, уже не замечая, что и думать стал стихами. А раньше Атрей совсем не представлял, зачем это надо «ходить на одной ноге да еще приплясывать через каждые четыре шага». Так говорил о стихах один седобородый старец, случайно зашедший однажды в страну зеленокожих охотников… Но это совсем другая история, и мы ее расскажем как-нибудь в другой раз.
Дай еще один ответ,
Верно понял я иль нет,
Ты живешь, пока поешь,
Замолчишь — и ты умрешь?
Послышался тихий звон, который должен был означать смех или всхлипы, и потом голос пропел:
Да, я голос тишины.
Только тот меня и слышит,
Кто слова стихами пишет.
Над просторами страны
Я к нему тогда лечу…
Я живу, пока звучу.
Атрей дивился и следовал за голосом, плутая между колонн. Пока он готовил новый вопрос, голос продолжал петь:
Закончится песня, а жизнь еще длится
Лишь только у тех, кто имеет тела.
Ничто приближается, плохи дела.
Закончится песня — и жизнь прекратится.
И снова послышался всхлип, и Атрей, не понимая, почему Уиулала плачет, спросил:
До сих