скоростью два километра в секунду, пусть защиту и не прошли, зато сломали Леониду Воронцову рёбра. Он закричал от боли, потерял концентрацию, молния сорвалась с руки и упала в лужу под ногами.
Воронцов и в самом деле был очень сильным магом. Когда ушла вспышка, и рассеялся пар, опознать обгорелый труп не смогла бы даже тщательная судмедэкспертиза.
Глава 9
Геральдическая палата
В самую глухую часть ночи, когда гаснут окна спален, одиноко скучают на улицах города фонари, громады домов оденутся тёмно-фиолетовым флёром и обольются голубоватой краской перемешавшегося лунного света и электрического от фонарей, через Ярославль тащилась одинокая «шурале-победа». Город, в котором днём бурно и буйно кипела жизнь, сейчас явился в каком-то стройном и очаровательном величии, как спящий после дневных трудов исполин, покоящий огромные свои члены. Окна салона машины были открыты, и вместе со свежим воздухом затекала мёртвая тишина, которую порой нарушал только отдалённый лай собак, да пару раз вдалеке послышался мерный топот коней полицейских кавалерийских патрулей, беспрерывно ездящих по улицам спальных кварталов. Маше и младшим девочкам городские звуки спать не мешали. Они вообще заснули в первые же полчаса дороги. И усталость, и реакция на первый в жизни бой. Аня клевала носом, но героически сидела на переднем сиденье и старалась подбадривать водителя, чтобы Михаила от темноты и тишины не клонило в сон. Лишь когда показались фонари городских улиц, расслабилась и тоже уснула.
Михаил неторопливо пересёк жилую зону и углубился в промышленную часть. Здесь ни собак, ни полиции не было, изредка при свете фонаря мелькала по краю зрения непонятная тень. Да и фонари горели через один, а те, что всё-таки светили, делали это очень тускло. Только у ворот заводов яркие лампы вырывали у ночи кусок пространства, и от этого остальная часть промзоны казалась ещё темнее. Зато казино работало, ярко освещалось, и парковка рядом с ним была даже полнее, чем днём. Впрочем, Михаилу искать место не пришлось. Их ждали. Сразу, как машина подъехала, её встретили и пропустили в закрытую служебную часть. С трудом растолкав сонных девчонок, Михаил убедился, что их хорошо устроят — в служебной части здания нашлась подходящая комната, куда из ресторана пообещали принести горячий ужин. Сам же Михаил от еды отказался, потому что торопился решить все вопросы с Ругимовым.
Хозяин казино встречал гостя всё в том же кабинете. Едва гость вошёл — поднялся из-за стола, встретил у самого порога и уважительно пожал руку.
— Доброй ночи, Михаил Юрьевич. Рад вас видеть. Если честно, я поспорил сам с собой, сможете ли вы выкрутиться. На ваш успех я ставил два к одному.
— И велик ли заклад был, если не секрет? Как дорого вы сами себе оценили моё предприятие?
— Позвольте оставить это маленькой профессиональной тайной, — усмехнулся Ругимов. — Время, я так понимаю, дорого. Но раз вы на обратной дороге не стали сразу ехать в Геральдическую палату и регистрировать род Тёмниковых, а сначала решили заехать ко мне, думаю, ваше деловое предложение окажется довольно интересным. Я, уж извините, позволил себе навести справки насчёт не только вас, но и ваших спутниц. С группой ваших… скажем так, оппонентов из Воронцовых, вопрос решён? Я правильно понимаю?
Михаил внешне сумел удержать невозмутимое выражение на лице, мысленно же ругнулся: ай да альтер-эго, ай да руки из жопы. Лазейку он нашёл, уникальное решение. А оказывается, ничего такого сложного и неповторимого в этих планах нет. С другой стороны, в итоге так даже лучше. Раз решение о регистрации нового рода для спасения семьи лежит на поверхности и выглядит как самое логичное, к Михаилу и девочкам остальные дворянские рода отнесутся нормально.
— Да, вопрос решён. Никто из них больше никогда не сможет предъявить хоть какие-то замечания к моим действиям. Вообще никто.
— Вот как? Интересно сказано, надо бы запомнить, — добродушно улыбнулся Ругимов. — Не сможет предъявить замечания к действиям. Действительно, хорошо сказано. Тогда позвольте перейти сразу к делу. Я правильно понимаю, пока вы ещё Столешников, вы хотите продать мне ещё какие-то активы семьи?
— Больше, Руслан Валерьевич, я хочу вам предложить намного больше. Вы же знаете, что едва я сменю фамилию, то потеряю доступ к орифламе. Но не саму орифламу. Вы меня понимаете? Завязанные на неё активы нашей семьи сохранятся, включая все положенные законом льготы. Да, их нельзя будет продать, зато я предлагаю вам договор на доверительное управление. Доходы мы разделим пополам. Но с условием, с моей стороны будут вписаны и девочки, а договор мы будем оформлять с магической клятвой на соблюдение договора. Решение от вас я жду немедленно. Договор будет действовать, пока я, девочки или наши потомки не вернут себе право на орифламу сокола.
На Ругимова было забавно смотреть. Он мгновенно вспотел, прижал локти к бокам, стеснённо шевелил кистями, и кисти напоминали о плавниках рыбы. Да и сам он напоминал рыбу, выброшенную на берег. Своё место и перспективы он оценивал вполне трезво. А сейчас перед ним был золотой шанс. Он рискует головой, влезая в разборки сильных мира сего. Но зато если он сможет удержаться, сохранить предприятия Столешниковых как единую структуру, то войдёт в число тех самых «сильных». Как и предполагал Михаил, едва Ругимов смог хоть немного справиться с волнением, он выдавил из себя:
— Согласен.
— Тогда, думаю, у вас найдётся пара хороших юристов, составить договор. А нам пока попросите, пожалуйста, горячий ужин. Несколько часов за рулём, устал.
— Да, сейчас.
Михаил как раз закончил есть, и официант убрал тарелки, когда принесли текст договора. Десять страниц не самым крупным шрифтом. Добавить фразу про усталость и плотный ужин… Михаил был уверен, что его попытаются надуть. Ну не может такой человек как Ругимов не попробовать. С другой стороны, один раз убедившись и получив по пальцам, второй раз он так делать не станет. За это его Михаил и выбирал. Вместо того чтобы долго и старательно вчитываться в текст, Михаил неторопливо пролистал договор, детально фиксируя взглядом каждую страницу, а затем шагнул в Библиотеку.
Здесь тоже была ночь. Мягко горела рассеянным светом лампа на потолке кабинета. А за