Читать интересную книгу Гибель Византии - Александр Артищев

Двери кабинета приоткрылись, пропуская лакеев с канделябрами в руках. Заменив свечи, они удалились так же тихо, как и вошли.

— Святейший Рим пустил по ветру свои обещания, — Нотар был уже не в силах сдержать яд в своём голосе. — А мы, глупцы, старались, ползали, стирая в кровь колени, в ногах тиароносного паяца в Ватикане, вымаливали прощение и мирный договор. Осквернена вера, память наших предков! Великий Храм смердит католицизмом, а взамен……

Император хлопнул ладонью по столу.

— Довольно травить свою душу. Сделанного вспять не воротишь.

— Брат наш, — повернулся он к Феофилу, — мы желаем услышать, что было предпринято для подготовки к отражению врага.

Протостратор подался вперед и слегка наклонил голову.

— Государь, мероприятия по укреплению обороны столицы были поделены между мной, стратегом Димитрием и мегадукой Лукой Нотаром на три равные доли. Мною осуществлялась обновление сухопутных стен Города, метательных орудий на них и заготовка боевых припасов.

После тщательного осмотра выявилось следующее: ветхость стен Феодосия[4] подошла к той грани, за которой следует разрушение. Оно происходит уже сейчас: многие камни под своей тяжестью выскальзывают из гнёзд. Для полного восстановления необходимо разобрать кладку и выложить стены заново. Но, поскольку в данное время подобный шаг не был бы оправдан даже для слабоумных, строители предпринимают все усилия сцепить известью и замешанном на битуме песке наиболее опасные участки. Во многих местах щели кладки забиваются свинцовыми гвоздями, заливаются костяным клеем.

Крепостной ров вокруг стен очищен от мусора, дренажная система приведена в порядок. На заполнение рва водой из реки Ликос потребуется около трех дней. Но я не считаю это целесообразным: затопленный водой ров может облегчить проникновение осаждающих к стенам. Враг непременно воспользуется плавучими мостками, плотами, плоскодонками, а так же пустыми бочонками и надутыми воздухом мехами из козьих и бараньих шкур. Более того, переправка небольших отрядов в ночное время будет практически бесшумной, что позволит им короткий срок перебить береговую охрану и попытаться овладеть участком стены. Или хотя бы заложить пороховые мины под первый ряд защитных укреплений. В отсутствии же воды эти преимущества осаждающих будут частично утеряны. Для перехода через ров они будут вынуждены заполнить его большим количеством сыпучих материалов — камнями, землей или щебнем. При глубине рва в десять саженей и вдвое большей ширине на это уйдёт немало времени. Будут ли эти работы проводиться днем или ночью, при свете факелов, значения не имеет: в любом случае враг попадёт под сильный обстрел стенных орудий. Как и всегда, перед штурмом, осаждающими начнут сбрасываться в ров бревна и фашины[5], которые нам не составит труда поджечь в любой выбранный нами момент. Огненная преграда страшнее водной: переправившиеся под стены штурмовые отряды будут полностью отрезаны от основных сил и легко истребятся защитниками — достаточно будет одной вылазки.

Следующая за протейхизмой[6] стена частично приведена в годность, осталось только распределить и расставить метательные орудия. Третий, основной уровень защитных стен находится в наиболее плачевном состоянии и восстановительные работы в последние дни ведутся именно на нем. Большая часть каменщиков переведена на ремонт башен: при штурме они непременно попадут под основной удар. Я мог бы сейчас огласить количество и виды имеющихся у нас метательных и огнестрельных орудий, но прошу согласия василевса передать слово стратегу Димитрию, поскольку я из-за недостатка времени перепоручил ему часть своих обязанностей.

Палеолог вопросительно взглянул на императора.

Константин кивнул головой. Стратег выпятил скрытую курчавой бородой челюсть, повернул голову к василевсу и заговорил. Говорил он долго. Его глухой, рокочущий голос заполнял собой всё помещение, заставлял подрагивать огоньки свечей. Он перечислял метательные механизмы, от примитивных фрондибол, напоминающих колодзенного журавля, до усовершенствованных баллист, схожих с огромными, в три человеческих роста арбалетами, стреляющих заостренными бревнами в обхват толщиной. Посетовал на ветхость кладки стен, которым отдача крепостных пушек приносила вреда не меньше, чем удары вражеского тарана.

— Интенсивный огонь ядрами и рассыпными пулями может быть открыт только в критические для защитников дни, — убеждал он.

— Рассыпные пули? — Константин удивленно поднял брови.

— Недавнее изобретение инженера Иоганна Немецкого, — пояснил протостратор.

— Более десятка свинцовых пуль упаковываются в промасленную бумагу и закладывается в жерло пушки вместо ядра. Выстреливая широким веером, они поражают большее чем обычно количество вражеских солдат. При дальней стрельбе пули зашиваются в пропитанную селитрой и набитую порохом холстину, которая ещё в полете разрывается, выстреливая своим содержимым в разные стороны.

— На башнях так же размещены сифоны для подачи сильных струй горящей нефти, — продолжал стратег, — На платформах устанавливаются котлы для разогрева вода, смолы и свинца. Железные желоба для подачи кипящих жидкостей протянуты от котлов к самым стенам.

Запасы зажигательной смеси достаточно велики, их должно хватить на поджёг не только подступов к Константинополю, но и части Золотого Рога. Мастера огненных дел заготавливают новый состав, который воспламеняется при соприкосновении с водой: его основа — маленькие зернышки какого-то сплава, образующегося после сильного прокаливания в железных ретортах смеси поташа, соды и угля. Этим составом будут снабжены все экипажи ромейских кораблей. Помимо того, нашими техниками усовершенствованы особые снаряды, полые изнутри и начинённые порохом — после выстрела они с большой силой взрываются, приземляясь на территории противника.

— Однако орудийная стрельба разрушает стены, — напомнил Нотар.

— Ничто не мешает нам метать снаряды катапультами, — возразил стратег.

— Основная часть пороха и прочих огненосных смесей сосредоточены в Арсенале. — продолжал он. — Здание надёжно охраняется смешанными звеньями ромеев, германцев и московитов. В кладовых Арсенала содержится также приведённое в полную готовность оружие: пики, алебарды, метательные копья, мечи, палаши, цепы, булавы и секиры. Очищены от ржавчины кольчуги, шлемы, кирасы и щиты. Всё это уже не раз бывало в употреблении, но ещё может надежно послужить.

— В оружии и в доспехах недостатка нет, — подтвердил протостратор, — имеющимися запасами можно вооружить целую армию.

— Армию, которой у нас, увы, нет, — развёл руками Феофан.

— Перехожу к дальнейшему, — продолжал Кантакузин, неодобрительно поглядывая в сторону дипломата. — Цистерна Бона очищена от грязи и водорослей и промывается водой. На очереди цистерны Мокия и Аспара. На это уйдет не более недели. Подземное хранилище Тысячи и одной колонн уже залито водой. При первых же признаках порчи вода сольётся и заменится новой.

С провиантом дела обстоят хуже, хотя амбары уже частично заполнены зерном. Для беспокойства пока нет места: хлеба должно хватить на восемь месяцев осады. Этот срок будет увеличен за счёт прибытия беженцев из близлежащих селений: они, безусловно, пригонят с собой своих скот. Однако дополнительная закупка зерна в Морее и прилегающих областях нам не повредит.

Константин не ответил. Казалось, он настолько погружен в свои мысли, что попросту не слышал последних слов Кантакузина. Сановники молча переглянулись. Император протянул руку, приподнял со стола серебряный колокольчик и коротко позвонил.

— Принесите свечей, — приказал он вошедшему слуге.

— Уважаемый мегадука, — обратился Константин к Нотару, с лица которого не сходило скептическое выражение, — вероятно, у тебя есть, что сказать нам. Если это так, то мы слушаем тебя.

К тому времени Нотар уже полностью овладел собой. Всем своим нутром он ощущал исходящую от окружающих недоброжелательность и не находил тому объяснения. Разве что причина в том, что он неоднократно пытался предостеречь тех, в чьих руках находятся линии судеб тысяч и тысяч людей, о тяжелых последствиях, к которым приведут потуги взвалить свои на плечи неподъёмное? Ведь война, которая надвигается на ромеев, будет более походить на схватку престарелого, дряхлого Геракла с молодым, сильным и беспощадным Антеем, питающегося соками с окружающих земель. Время Византии прошло и надо найти в себе мужество приноровиться к изменившейся реальности, не пытаться жить воспоминаниями. Но людям не по вкусу горечь правды, им предпочтительнее блуждать в лабиринтах собственных грёз. Вот почему они так беспощадны к тем, кто не страшится раскрыть глаза добровольным слепцам.