У него открыта дверь! – Урс похолодел.
В ставень все стучали. Негромко, часто, будто бы одними пальцами.
Урс, стараясь не скрипнуть половицами, соскочил на пол и, пригибаясь, стал ощупью пробираться к своему мечу.
Стук прекратился. Урс замер на месте, затаив дыхание. Забрехал, залаял глухо из-под крыльца Берт – почуял чужого.
Чужой! Откуда? Кто? Зачем?
Вновь забарабанили по ставню пальцы. Теперь уже по другому, у соседнего окна, у ближнего ко входу.
И этот дождь! Темно! Не слышно ни шагов, ничего не слышно, только стук. Негромкий, нежданный, пугающий.
Урс дотянулся до меча и медленно, чтоб не звякнула сталь, вытянул лезвие из ножен. С оружием в руке стало чуть спокойней и будто бы даже светлей. Страх отступил.
Берт тоже не спит. Их двое.
Выставив перед собой меч, готовый к любым неожиданностям, Урс быстрыми шагами пересек комнату, распахнул дверь и выскочил на крыльцо. К ногам его прижалось что-то тяжелое и живое, сердце екнуло, заходило в груди бешено, и он уже почти ткнул это невидимое нечто мечом, как понял, что это его пес. Это Берт прижался к хозяину.
– Кто здесь? – крикнул Урс в непроглядный сырой мрак.
Ответа не последовало.
– Ей! – прокричал громче Урс. Глухо зарычал Берт.
Шелестел успокаивающе дождь.
Вдруг прямо перед ними словно из неоткуда выросла тень. Невысокая, бесформенная. Урс вздрогнул и немного отступил назад, направив острие меча на чужака.
– Пожалуйста, уберите собаку, – сказал слабый женский голос. – Можно мне у вас переночевать? Утром я уйду.
Урс, немного поколебавшись, опустил оружие.
– Кто вы? – спросил он.
– Только переночевать. Одну ночь. И я уйду.
Странно было слышать Урсу чужой голос. Тем более женский. Ночью, в такую погоду… Он задумался, решая как быть. Жизнь научила его, что враг может прийти в любом обличье, может говорить любым голосом. Враг хитер.
– Тихо, Берт, – успокоил собаку Урс. – Заходите. – Он распахнул пошире дверь, пропустил вперед себя незваную гостью, быстро огляделся по сторонам, затолкнул Берта в дом – нас двое! – и вошел следом.
Дома было тепло и сухо. Хорошо было, уютно. Урс сходил на кухню – глаза его уже понемногу начали привыкать к темноте – зажег там лампу, принес ее в большую комнату и при неярком свете смог рассмотреть гостью.
Невысокая девушка стояла посреди комнаты и, щурясь, смотрела на огонек. Было заметно, что она очень устала, обессилила. Синие губы ее тряслись от холода, длинные черные волосы вымокли. Насквозь вымокла и мешковатая одежда. В руках у девушки ничего не было. Она пошатывалась от слабости, ноги уже не держали ее. Глаза закатывались, и она с трудом разлепляла веки, взмахивая длинными ресницами.
– Только переночевать, – просительно сказала она.
Урс вытащил из-за печки огромный матрац, набитый соломой, расстелил по полу, поверх кинул одеяло, сказал:
– Раздевайся, – и смутился. Он уже отвык разговаривать с молодыми девушками.
Гостья, покачиваясь, стояла на месте и глядела на него. На высокого старика с длинными седыми волосами, полуголого, мускулистого. Он так и не выпустил меч из рук. Огромная собака спокойно сидела у его ног, вывалив наружу розовую ленту языка.
– Раздевайся, ложись, – сказал Урс. – Я выйду.
И он ушел на улицу, накинув кожаную куртку и поманив за собой пса.
На улице все моросил дождь.
Урс обошел вокруг дома, внимательно осматриваясь по сторонам. Было тихо. Постояв немного на крыльце, он вернулся.
Девушка уже спала, натянув одеяло по подбородок. Она отогрелась, лицо ее порозовело, пухлые губы были чуть приоткрыты. Урс присел перед ней на корточки и долго смотрел на безмятежно спящую гостью. Он внезапно понял то, в чем не хотел себе признаваться. Он будто увидел себя со стороны, ее глазами. Увидел себя стариком.
Он поднялся, положил меч на место, погасил лампу и лег на кровать.
Шуршал по крыше дождь. Девушка негромко дышала, и звук ее дыхания не давал Урсу заснуть. Он лежал, смотрел в невидимый потолок. Ему было горько. Сегодня он увидел себя со стороны. Сегодня он познал своего врага – свою старость.
Старость пришла к нему, приняв обличье юности.
«…Познавший противника защитит себя». Защитил ли себя Рухат?
Бывает, что познав врага, мы лишь осознаем собственную слабость.
Теряем силу…
Кто она, эта девушка, что пришла ночью? Принесла ему знание. Осознание собственной старости…
Слабости…
Случайность? Закономерность?..
Завтра не надо будет вставать рано. Никуда не надо будет бежать. Не надо будет тренироваться. Заставлять себя…
Все кончено…
Урс не заметил, как заснул.
Стариком.
Утром всем стало ясно, что наступила осень.
Плотная серая пелена затянула небо от горизонта до горизонта. Сыпал мелкий дождь. Поддувал несильный, но холодный северный ветерок. За одну ночь краски мира потускнели, приобрели бурые оттенки.
Лето кончилось…
Время шло уже к полудню, но солнца не было видно за низкими непроницаемыми тучами.
Кречет, плотно запахнувшись в плащ, ходил от дому к дому. Мучимый бездельем, бессонницей и непогодой, он не мог найти себе места. Би, послушав его байки пять минут, прогнала – ей надо было возиться со скотиной. Старый Ланс еще спал. Урс, должно быть, убежал в лес, несмотря на дождь. Вигор, предрекший ненастье, сидел дома и был молчалив, скучен и неинтересен.
Теперь Кречет торопился к Дварфу. Хоть коротышка и не отличался большим умом, но он всегда с удовольствием слушал разговоры других и сам любил поболтать, пусть сбивчиво и зачастую не в тему.
Кречет стукнул в окно, торопливо взбежал на крыльцо, отряхнулся и вошел в дом.
Дварф приветствовал его улыбкой:
– Заходи, Кречет. Как мы вчера хлеб вовремя убрали! Вигор точно сказал – дождь.
Кречет снял мокрый плащ, повесил на стену, на единственный свободный ржавый гвоздь. Осмотрелся.
Дварф топил печь. Это было его любимым занятием, пожалуй только колка дров доставляла ему столько же удовольствия. Скрестив ноги, он сидел перед распахнутым, пышущим жаром жерлом и неотрывно смотрел в огонь. Перед ним горкой лежали сухие поленья. Время от времени он брал кочергу и долго мешал горящие дрова и угли, сгребая их в кучку, вороша, тревожа, взбивая вихри жгучих искр.
Уже было жарко, даже душно, но Дварф не мог остановиться, не мог отойти от огня, дать ему погаснуть, умереть. Он кормил ручное пламя. Кормил с рук.
Кречет присел рядом и протянул к огню ладони.
– Красиво, правда? – спросил Дварф, любуясь рубиновыми кубиками углей.
– Красиво, – признал Кречет.
– Скоро зима. Надо будет постоянно топить. Каждый день.
– Еще не скоро. Лето только кончилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});