Читать интересную книгу Русские народные говоры - Иванов Валерий Васильевич

Введение в ткань художественного произведения, написанного литературным русским языком, слов и выражений, присущих тем или иным говорам — диалектизмов, — преследует большей частью цель придания местного колорита речи героев; поэтому в основном они и вкладываются в уста персонажей произведения, в то время как язык самого автора остается свободным от этих диалектизмов. Впрочем, так бывает не всегда: иногда диалектизмы употребляются автором и при описаниях, а не только в речи героев.

Следует ли вводить диалектизмы в литературные произведения?

Известно, что в 1934 г. возникла целая дискуссия по вопросам языка художественных произведений, в частности по вопросам использования диалектизмов в художественной литературе. Дискуссия возникла в связи с обсуждением романа Ф. Панферова «Бруски», в который автором было введено огромное количество как диалектизмов, так и слов профессиональной лексики. На дискуссии А. М. Горький говорил: «У нас в каждой губернии и даже во многих уездах есть свои «говоры», свои слова, но литератор должен писать по-русски, а не по-вятски, не по-балахонски».

Не надо понимать эти слова А. М. Горького как полный запрет употребления диалектных слов и выражений в литературном произведении. Однако надо знать, как и когда можно и нужно использовать диалектизмы. В свое время А. С. Пушкин писал: «Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности»[43].

В «Записках охотника» И. С. Тургенева можно обнаружить довольно много диалектизмов, однако никто не возразит против того, что эта книга написана прекрасным русским литературным языком. Это объясняется прежде всего тем, что Тургенев не перенасытил книгу диалектизмами, а ввел их осмотрительно и осторожно. Большей частью диалектизмы употребляются им в речи персонажей, и только лишь иногда он вводит их в описания. При этом, употребляя малопонятное диалектное слово, Тургенев всегда объясняет его. Так, например, в рассказе «Бирюк» Тургенев после фразы: «Меня зовут Фомой, — отвечал он, — а по прозвищу Бирюк» — делает примечание: «Бирюком называется в Орловской губернии человек одинокий и угрюмый». Точно так же он поясняет диалектное значение слова «верх»: «Верхом» называется в Орловской губернии овраг».

Кроме того, исследователи (в частности М. А. Шелякин) отмечали, что, работая над языком «Записок охотника», писатель во многом стремился освободить авторскую речь от диалектизмов, не несущих стилистической функции, оставляя, однако, их в речи персонажей в целях речевой характеристики. Например, Тургенев заменяет в авторской речи ряд диалектных слов литературными, имеющими то же значение: вместо пень в значении «ствол» писатель вводит литературное ствол, вместо завод («порода») — порода, вместо разделять («раздвигать») — раздвигать. Но в устах персонажей остаются такие слова, как фершел (вместо «фельдшер»), песельник и под. Однако и в авторской речи не устраняются все диалектизмы. Тургенев сохраняет из них те, которые обозначают предметы, не получившие точного названия в литературном языке (кокошник, кичка, панёва, амшанник, зеленя и др.). Больше того, иногда он в более поздних редакциях даже вводит новые диалектизмы в авторскую речь, стремясь увеличить этим образность повествования. Например, он заменяет литературное «прошамкал… голос» на диалектное «прошамшил… голос», и это придает речи старика ярко видимый, ощущаемый характер.

Известно, как мастерски использовал диалектные слова и выражения Л. Н. Толстой для создания речевой характеристики Акима в драме «Власть тьмы».

В 50—60‑х годах XIX в. широко пользовался диалектизмами в художественных произведениях И. С. Никитин. В своих поэмах он употреблял диалектную лексику главным образом для отображения местных условий жизни и быта людей, о которых он писал. Это обстоятельство обусловило наличие среди диалектных слов больше всего существительных, обозначающих отдельные предметы, явления и понятия. Таковы, например, по исследованию С. А. Кудряшова, наименования предметов быта: го́ренка, ко́ник (лавка), гамано́к (кошелек), такие понятия, как изволо́к (возвышенность), невзго́да (ненастье), гудове́нь (гудение). Можно заметить, что эти диалектные слова являются в основном принадлежностью южновеликорусского наречия, в частности Воронежских говоров.

В произведениях Д. Н. Мамина-Сибиряка, относящихся к 80—90‑м годам XIX в., нашла свое широкое отражение диалектная лексика Урала. В них, по исследованию В. Н. Муравьевой, диалектизмы употребляются в речи персонажей и в языке авторского повествования для создания своеобразного местного колорита, реалистического показа быта уральского населения, описания сельскохозяйственных работ, охоты и т. п. В речи действующих лиц диалектизмы являются также средством речевой характеристики. Можно назвать некоторые из этих диалектизмов, употребляемых в рассказах Мамина-Сибиряка: запло́т — забор, ду́бас — вид сарафана, сто́йка — сарай для скота, ступни́ — башмаки, живо́т — дом (а также и животное), би́тва — мучение.

Прекрасно использовал диалектную лексику Урала П. П. Бажов. В его сказах «Малахитовая шкатулка» исследователи, например А. И. Чижик-Полейко, отметили около 1200 диалектных слов и выражений. Все они выполняют в произведении определенные функции: или обозначают специфические предметы (по́веть — помещение под навесом на крестьянском дворе); или характеризуют рассказчика как представителя местного говора (в этих случаях из синонимов литературного языка и диалектизмов Бажов выбирает диалектные слова: лог — овраг, запло́т — забор, пи́мы — валенки, гнус — комары, сок — шлак); или вводятся для описания явлений прошлого времени (кержа́к — старообрядец); или отражают местную детализацию в обозначении некоторых предметов (уре́ма — мелкий лес) и т. п.

В советской литературе всеми исследователями отмечалось блестящее использование диалектных особенностей языка Дона М. А. Шолоховым. Речь героев «Тихого Дона» и «Поднятой целины» чрезвычайно колоритна и красочна именно потому, что она в нужной мере насыщена диалектизмами. Опубликованные главы из второй книги «Поднятой целины»[44] еще раз свидетельствуют о мастерстве М. А. Шолохова как художника слова. Для нас важно отметить сейчас, что в эти главы М. А. Шолохов ввел довольно значительное количество диалектных слов и форм, придающих речи персонажей своеобразный местный колорит. Среди диалектных особенностей, отмечаемых здесь, можно встретить и слова, неизвестные в литературном языке (про́весна — время перед началом весны, толока́ — выгон для скота, аржане́ц — злаковое растение, похожее на рожь, уре́зать — ударить, лы́тать — убегать, огина́ться — проводить время, за́раз — тотчас и др.), и особенно часто — диалектное образование отдельных форм различных слов (именительный, родительный и винительный падеж множественного числа: кровя́; сиротков воспитывать; убивцев не выдала; без придирков; салфетков не бывало; доказательствов нету; глагольные формы: полозишь вместо «ползаешь», стонает вместо «стонет», волокётся вместо «воло́чится», прибегла вместо «прибежала», ляжь вместо «ляг», слазьте вместо «слезайте»; наречия пе́ши и ве́рхи вместо «пешком», «верхом» и др.), и отражение диалектного произношения отдельных слов (вьюноша — «юноша», протчую — «прочую», ро́дному и др.).

Таким образом, диалектизмы в художественных произведениях советской литературы, как и в литературе прошлого, используются в различных целях, но они остаются всегда лишь вспомогательным средством для выполнения задач, поставленных перед писателем. Они должны вводиться только в такой контекст, где в этом есть необходимость; в этом случае диалектизмы являются важным элементом художественной изобразительности.