Читать интересную книгу Змеиное гнездо - Томас Гиффорд

– Должен сказать, – пробормотал Ландесман, – меня эта статья ошеломила. Слишком много яда даже для Найлса. Этот яд разлился повсюду, мистер президент. Арнальдо Ласалл, который в наши дни сходит за тележурналиста, бегает по городу, объявляя, что намерен на днях обрушить на вас небесный свод. Слухов полно, однако никто, кажется, не знает, к чему они относятся.

– И что тут нового? – устало возразил президент. – Этот ублюдок уже полгода охотится за моей шкурой. Честное слово, мне кажется, он просто все выдумывает.

– Однако на удивление много народа верит ему, – тихо заметил Ландесман и вернулся к более насущному вопросу. – Меня тоже беспокоят фотографии Дрю с Саррабьяном. Конечно, это всего лишь факс, и они могут оказаться монтажом…

– А нет ли ключа к распускаемым Ласаллом слухам? – Замечание Ландесмана задело президента за живое.

– Не обращайте внимания, – посоветовал Ларкспур. – Слухов всегда хватает, и тут уж ни черта не поделаешь. Одни затихают, появляются другие…

– А бывает и так, – вставил Ландесман, – что они застревают в головах. По крайней мере некоторые. Просто к слову.

– Все, что болтают эти ублюдки, Найлс и Ласалл, кажется, как раз застревает. – Президент покачал головой. – Продолжайте, Олли.

– Возвращаясь к Дрю. Я, вероятно, знал его хуже всех вас, так что не набрасывайтесь на меня – но что если обвинения Найлса, как бы туманны они ни были, – не ложь? – Он вскинул маленькую ладонь, словно пресекая возражения. – Если Дрю затевал что-то, не известное никому из нас?.. Может быть, Найлс попал в больное место? И Дрю лишил себя жизни, чтобы избежать худшего бесчестья? Такое возможно? Конечно, возможно. Я просто предлагаю рассмотреть все возможности, не ослепляя себя привязанностью к человеку.

Ларкспур поставил опустевший стакан из-под чая, вернулся к столу и остался стоять, глядя на остальных.

– Но в чем, собственно, Найлс обвиняет Дрю? В том, что тот снялся в имении Саррабьяна? И что? Я там был полдюжины раз по самым разным поводам. Президент с первой леди присутствовали на весеннем приеме в саду у Саррабьяна. Нам всем в разное время случалось бывать у него в гостях.

– Кроме меня, черт подери, – вставил Дрискилл. – Должно быть, я вращаюсь не в тех кругах.

– Твое счастье, Бен, – подхватил президент, – однако… Приходится признать, что ты не участвуешь в здешней тусовке. В Вашингтоне всем нужны деньги, а из Саррабьяна деньги так и текут. Американские деньги, заграничные деньги – и он более или менее легально участвует в кампании. В целом, скорее менее. – Президент подчеркнуто продолжал: – Удалите из этого городка скользких личностей, и светская жизнь рассыплется. А кампанию придется вести в кредит. Я с самыми разными людьми вижусь… А больше Найлс ни в чем и не обвиняет Дрю. Нет, должно быть что-то другое – и, я подчеркну, Дрю просто не стал бы кончать с собой. Ни в коем случае. Только не Дрю Саммерхэйз. Прежде всего, Найлс не мог ничего о нем раскопать, потому что раскапывать нечего. Дрю никогда не оставлял следов. Он был слишком осторожен. Бен, я бьюсь об заклад, что ты прав.

– Ты хочешь сказать, его убили?

– Это самое я и говорю!

Президент перешел к столику с напитками, достал лед из стоящего под ним холодильника.

– Кто-нибудь хочет выпить?

Ландесман ушел по другим делам. Остались только Ларкспур с Дрискиллом. Оба согласились, и Боннер побросал кубики льда в хрустальные бокалы, залил их джином, добавил тоника и клинышки лимона.

– Вот что ожидало нас в конце недели! Вот к чему относились слухи, которые дошли до Олли. Дрю Саммерхэйз, мой личный адвокат, глава НДК.6 Завтра об этом будут кричать все воскресные газеты и телевидение. – Боннер вздохнул, пригубил, позвенел льдинками. – И как на это посмотрят мистер и миссис Колеблющиеся Делегаты?

– Беда в том, – сказал Эллери Ларкспур, – что отругиваться не будет времени. Если в воскресных газетах появятся статьи о расследовании – или серия статей на неделе, – рейтинг продолжит падать. А что «Таймс» и «Вашингтон пост» раздуют дело, можно не сомневаться. И нам некогда продумывать ответный удар.

– Погодите-ка, – остановил президент. – Как это Ласалл мог распускать верные слухи? Кто мог знать, что это случится? Не ясновидцы же они?

– Вы чертовски правы, – согласился Ларкспур. – Если он за два дня предсказал эту катастрофу… значит, заранее знал о смерти Дрю? Вы правы, мистер президент, это невозможно. Или возможно?

Президент медленно поднял взгляд.

– Разве что они же его и убили. Тогда это возможно – если они собирались обеспечить нам катастрофу в конце недели. – Он помотал головой. – Это я свихнулся, или кто-то другой окончательно сошел с ума? Мы, кажется, еще не дошли до того, чтобы убивать друг друга во имя двухпартийной системы?.. И все же его кто-то убил.

Они молча сидели, глядя, как стекает по стеклам дождь. Воздух в Овальном кабинете стал сырым, зато прохладным.

Президент сменил тему.

– Эллен Торн действует мне на нервы. Умная голова, но слишком уж прямолинейна. Иногда со мной надо бы… скажем так, помягче. Это как с диагнозом рака. Мы победим, так мне думается, но если нет, если на съезде, подсчитав свое поголовье, обнаружим, что нас ожидает трепка, нам лучше собрать вещички.

– Прошу вас, мистер президент, не хороните себя до времени.

– К катастрофе следует подготовиться, Эллери, надо быть готовым ко всему. Тут Эллен права. Если нас застают врасплох, противник получает большое преимущество. Только и всего. А теперь… что мне говорить по поводу Дрю?

– Как обычно. Выдающийся слуга отечества, близкий друг, которого никто не заменит.

Президент воспрянул духом.

– Организуем великолепные похороны, как только выдадут тело. Я сам буду присутствовать. Это, надо полагать, вызовет сочувствие. Дрю был дорог всей партии. Эллери, тебе, может быть, придется произнести надгробную речь. Сам я не хочу этим заниматься. Не хочу болтать языком перед телекамерами. А что с завещанием? Семья у него осталась? Есть душеприказчик? Эллери, ты не уточнишь все это? Или – Бен, о чем я только думаю? Это ведь на самом деле в юрисдикции конторы Баскомба. Слушай, к завтрашнему дню мы должны все знать. Я буду во Флориде – надо захватить тамошнюю делегацию.

Где этот человек черпал энергию? Быть может, в источнике самомнения, заставившего его поверить, что он станет президентом?

Президент взглянул на Ларкспура.

– Продолжай, Эллери.

– Хэзлитт выступает на большом митинге в Фануил-холле в Бостоне, потом возвращается в Нью-Йорк на встречу со спонсорами. Вы в Бостоне в начале недели, потом у вас Шугар-Буш. Потом мы собираемся на переформирование в Вашингтоне, а там уже и Чикаго… Вот, примерно так, мистер президент.

Настроение от подавленности перешло в оптимистическую решимость, хотя Дрискилл не совсем понимал, каким чудом это свершилось. Политика: поймал след – и чеши по нему в мах, прижав уши. Рвись вперед, сметая всех, кто оказался на пути. Политика стаи. Бен не был политическим животным,7 у него был не тот набор инстинктов, но кое-чего он набрался, общаясь с другими, так что и у него в крови прибавилось адреналина.

Чарли достал из портсигара с увлажнителем три большие сигары и обрезал кончики. Ларкспур от сигары отказался, а двое других закурили, наполнив комнату густым синим дымом и крепким ароматом. Бутылка джина в ведерке со льдом стояла на письменном столе, чтобы все могли дотянуться. За окном тучи стали еще темнее, зажглись фонари и освещение на участке вокруг Белого дома. Дождь заливал стекла. Эллери Ларкспур скинул пиджак, распустил галстук, оставив его болтаться на груди, расстегнул ворот рубашки. Он выглядел сверхъестественно спокойным, таков уж был его стиль.

– Бен, – заговорил президент. – Бьюсь об заклад, ты думаешь, что я намерен вытащить тебя в Вашингтон и заставить с головой нырнуть в эту кашу. Разве не правда? Ну, признайся.

– Такая мысль приходила в голову.

– Дружище, расслабься. Мне нужны не твои советы по ходу кампании. Мне придется разгребать кучу, и лучшее, что ты можешь для меня сделать, – это вернуться в Нью-Йорк и заняться «Баскомб, Лафкин и Саммерхэйз». Ты знаешь, какую роль всегда играла ваша фирма в жизни партии. Нам нужно, чтобы ты был там и крепко держал вожжи – теперь, когда Дрю больше нет. Теперь ты будешь заправлять делами, так или иначе.

Чарли Боннер встал с места, покачнулся, не сразу совладав с больным коленом, и сжал его руку. Чарли был большим любителем рукопожатий, еще с давних пор. Иной раз, столкнувшись с кем-нибудь в кампусе, он, словно забыв, что всего полчаса назад разговаривал с тем же человеком, хватал его руку и начинал горячо трясти. Дрискилл никак не мог решить, вливал ли он через прикосновение силы в собеседника или вытягивал их. Может быть, сила вливалась в обоих. В футбольной команде всякий ради Чарли Боннера проломил бы, как гласила поговорка, кирпичную стену, потому что все знали: он не сдастся, а значит, не сдастся никто из них.