Отношения референции, сигнификации, выражения и интерпретации называются семантическими.
Тело знака, его план, его образ и сигнификант, с которым они все соотнесены, образуют план выражения знака.
Референт знака, первичное и вторичное осмысление знака и сигнификат, с которым они все соотнесены, образуют план содержания знака.
Планы выражения и содержания единичных знаков способны включаться в одноименные планы более сложных знаковых конструкций, участвующих в процессах знаковой связи.
Знаковая связь – связь между выражаемым и интерпретируемым смыслами (как результатами первичной и вторичной актуализации сигнификата), осуществляемая через механизм знаковой связи.
Механизм знаковой связи – система семантических отношений между компонентами плана выражения и плана содержания знака.
Иначе говоря, механизм знаковой связи – это опосредованная нормами сигнификации цепь связей между первичными актуализациями сигнификата и сигнификанта в акте выражения и вторичными их актуализациями в акте интерпретации.
Знак (экземпляр) – все, что способно выполнять коммуникативные и репрезентативные функции с помощью механизма знаковой связи.
Иными словами, знак – это то, что вступает в отношение референции к некоторому объекту (референту), благодаря отношениям выражения и интерпретации, согласованным с отношением сигнификации.
III. Пространственный семиозис
Пространственный семиозис и время[80]
Различия пространственного и временного семиозиса
Между пространственным и временным семиозисом имеются существенные различия, связанные с их разным отношением ко времени. Прояснение этих различий принципиально важно для формирующейся семиологии пространства и ее притязаний на место особой ветви теории знаков. Пространственный семиозис строится как такой процесс информационной связи, в котором план выражения носителей сообщения создается конфигурациями сосуществующих друг подле друга пространственных форм. Их временные отношения не рассматриваются как значимые – в отличие от временного семиозиса, в котором порядок чередования появляющихся и тут же исчезающих знаков наделен значением. В своем «чистом» виде пространственный семиозис имеет место лишь тогда, когда пространственными отношениями выражены все значения как в области денотации, так и в области коннотации. Если это условие не выдерживается, и временным отношениям так же придается значение, можно говорить уже о разных типах смешанного пространственно-временного семиозиса.
Эти различия касаются именно семиотической формы выражения, которая задается соответствующими кодами: пространственными, временными, пространственно-временными и их сочетаниями. Пространственные коды можно рассматривать как системы норм, в соответствии с которыми производится семиотизация пространства – то есть организация и интерпретация значимых пространственных отношений. В соответствии с этими нормами конструируются и реконструируются пространственные тексты, отличимые от своих телесных носителей тем, что не содержат отношений, не предусмотренных пространственными кодами. Последние регламентируют процесс передачи сообщений таким образом, что временные отношения, имеющиеся в этом процессе, перестают что-либо значить, поскольку остаются вне текстов, образуемых средствами одних лишь этих кодов. Точно так же во временном семиозисе есть, но ничего не значат, отношения пространственного сосуществования.
Со стороны же субстанции выражения принципиальных отличий между пространственным и временным семиозисом как раз нет, поскольку в обоих случаях имеет место процесс коммуникации между отправителем и приемником с помощью телесного посредника, для которого и пространство, и время остаются неотъемлемыми атрибутами.
Основания для выделения пространственного семиозиса, поэтому, не физические и не психические, а именно семиотические. К нему относятся способы выражения смыслов с помощью таких носителей, в которых пространственные отношения не просто присутствуют и воспринимаются, но также по определенному принципу отбираются и осмысляются в соответствии с теми значениями, которыми они наделены в системе того или иного пространственного кода.
Отличия пространственного семиозиса от временного сказываются, прежде всего, на структурных и функциональных особенностях текстов. Пространственные носители значений, обращенные преимущественно к зрительному восприятию, позволяют выстраивать отношения между значимыми единицами в структуры иных типов, чем цепи следующих друг за другом сигналов, обращенных преимущественно к слуху (см.: Якобсон 1972). Пространственные структуры могут принципиально отличаться от временных своими семиотопологическими качествами: неодномерностью, обратимостью, типами симметрии и асимметрии (см.: Tchertov 2000; см. также ниже: «Пространственные тексты…»). Вариации этих качеств позволяют синтаксическим структурам в неодномерном семиотизированном пространстве быть более разнообразными и сложными, чем структуры, вписанные в линейный порядок времени.
Однако, во-первых, время, выведенное в пространственных текстах за пределы семиотической «формы» их плана выражения, остается, в его физической и психической «субстанции», сказываясь на пространственном семиозисе как коммуникативном процессе. Во-вторых, пространственный семиозис вырабатывает специальные средства репрезентации времени в плане содержания.
Пространственный семиозис во времени
Специфика пространственного семиозиса состоит не в том, что он существует вне времени, а в том, что его бытие во времени иначе организовано. В случае временного семиозиса из самой его природы следует, что передача и получение сообщений должны быть синхронизированы, поскольку вне времени своего воспроизведения последовательность значимых единиц для восприятия недоступна. Поэтому во временном семиозисе отправитель сообщения всегда соприсутствует с его получателем в общем акте коммуникации – хотя бы виртуально, через воспроизведенный голос или изображение. Для пространственного семиозиса характерна иная временная структура. Поскольку в нем время не включается в текстообразующие отношения, складываются условия, допускающие его осуществление как диахронного процесса, где коммуникация распадается на два разновременных акта: создание и «чтение» пространственного текста.
Разделенность этих актов во времени позволяет им, во-первых, иметь разную продолжительность, когда акт создания текста может занимать долгие годы и даже эпохи (как, например, строительство Кёльнского собора), а акт его восприятия и осмысления быть несопоставимо кратким. Во-вторых, акты создания и получения пространственного сообщения могут быть значительно разнесены между собой во времени, что делает возможной связь не только современников, но и людей, принадлежащих разным поколениям и историческим периодам. Сообщения, воплотившиеся в устойчивом пространственном носителе, способны надолго переживать своих создателей и потому естественно «выпадают» из контекстов, в которых они создавались.
Из особенностей структуры коммуникативного акта в пространственном семиозисе проистекают и существенные отличия его функций, имеющие самое серьезное культурологическое значение. Способность пространственного семиозиса надолго сохранять информацию и переносить ее «на дальние дистанции» во времени открывает иные способы сохранения культурной памяти, чем те, которые дает передача сообщений в синхронизированных контактах их отправителей и получателей. Архитектурные сооружения и формы предметов запечатлевают следы деятельности прошлых поколений, давая потомкам доступ к непосредственным ее результатам и материал для археологических реконструкций. Точно так же сохранение во времени письменных текстов позволяет пронести через эпохи «букву» и на этой основе воспроизводить «дух» их создателей, открывая возможность для истории как знания о прошлом, отделимого от устного предания и опирающегося на письменные документы. Письменность как особая форма пространственного семиозиса делает возможным и появление литературы, уводящей тексты индивидуальных авторов из-под характерной для фольклора «цензуры коллектива», который передает следующим поколениям только то, что был готов принять и усвоить (см.: Богатырев, Якобсон 1971).
Разумеется, и письменные тексты не избавлены от препятствий для их сохранения и распространения: написанная книга может быть переписана с ошибками или сознательно уничтожена, Александрийская библиотека может сгореть и т. п. Но именно подобные примеры показывают, какой ущерб культурной памяти может нанести несохранение пространственной формы письменных текстов.