посмотрел на меня. Казалось, что в тот момент глаза говорили даже больше, чем действия. Зрачки расшились, будто, он был под наркотиками. Бледно-голубая радужка исчезла. Я облизала сухие от волнения губы и неуверенно кивнула головой. Его холодные пальцы касались моего лица, пока разгоряченные губы впивались в шею. Я задыхалась, сжимая на нем кофту. Я пыталась глотнуть воздуха, но Оскар не выпускал меня. Развернув меня, он прижал мои ладони к холодной стене и уткнулся носом в волосы и шею, медленно спускаясь ниже, он стянул с меня кардиган и снова развернул. Обхватив мое лицо руками, он запрокинул мне голову назад и нежно поцеловал в горло, ямку на шее. Я вздрогнула, и ноги подкосились. Легкие сжимались до крошечных размеров. Мне не хватило воздуха. Взяв меня под коленями, он поднял меня высоко на руки прислонил к стене. Я запустила пальцы в его мягкие взлохмаченные волосы и прижалась губами. Моя кожа горела и, казалось, начинала болеть. Оттолкнувшись, Оскар положил меня на кровать и, сев на колени склонился надо мной. Кофта болталась на его теле и была, как всегда, велика. Я пыталась отдышаться и набраться воздуха, но сердце выпрыгивало из груди. Было ощущение, что оно разорвется. Лучше бы оно так и сделало, пульс так сильно зашкаливал, что мне становилось больно.
“Ты же помнишь? Не испугаешься?” Хрипло прошептал Оскар.
Он стянул с себя кофту и замер, повиснув надо мной и тяжело дыша. С каждым вдохом его ребра впивались в кожу, сильно выступала ключица. В памяти всплыли воспоминания, когда я впервые увидела его без одежды на пляже. Почему-то тогда это выглядело менее пугающим. Я заправила волосы за ухо и приподнялась на локтях, чтобы поближе рассмотреть. Все тело было покрыто шрамами от ударов чего-то длинного, как плетка или кнут. Я успела привыкнуть к рукам, но видеть тело… Я боялась дотрагиваться до него. Я медленно провела кончиком пальца и резко отдернула руку. Его глаза были грустными, но он пытался улыбаться. Улыбаться, когда он не умел этого делать. Улыбаться, когда я заставила вспомнить самое ужасное, что ему пришлось пережить. Он улыбался мне… Сердце сжималось. Я отвела взгляд и прикусила губу, Оскар наклонился и мягко поцеловал. Я постепенно расслабила руки и прислонила их к его груди и плечам. Он оставался холодным. Оскар снял с меня майку и осторожно расстегнул пуговицу на шортах. Я внимательно следила за ним, а он за мной. Запрокинув и скрестив ноги за его спиной, я обвила шею и стала мягко целовать Оскара в губы, лицо. У нас было одно дыхание на двоих. Наши сердца бились в одном ритме. Мурашки перебегали с одного тела на другое. Мы были одним целым. Я больше не представляла жизни без него. И он не был “роботом” или бездушным. Оскар был человеком с самыми сильными чувствами.
Открыв глаза, я поморщилась от яркого солнца и перевернулась на спину. Оскар спал рядом, уткнувшись головой в подушку. Не издавая звуков и, как можно меньше шевелясь, я поставила подушку и подтянула простынь к себе. Облокотившись спиной, прижала колени к груди и наклонила голову набок. Я слышала его дыхание. Посидев так некоторое время, я завернулась в одеяло и слезла с кровати. Мой взгляд упал на стопку бумаги в углу стола и темно-синий блокнот. Прижимая одеяло, державшееся на груди, я осторожно взяла листы и замерла. Это были необыкновенные портреты и рисунки, нарисованные сангиной. Лица, руки, тела. Это была я… Оскар рисовал меня, такой, какой я была на самом деле. Я отложила рисунки и порывалась открыть блокнот, но Оскар окликнул меня.
Во мне как-будто что-то щелкнуло, я облизала губы и встала к нему лицом, а затем повернулась к окну. Оскар сидел в постели заспанный и лохматый, с красным отпечатком на левой щеке. Он встал и подошел ко мне со спины, укрыв сзади простыней. Его руки обхватили мою талию, он водил пальцами по животу, касаясь губами шеи. Откинув голову назад ему на плече, у меня перехватывало дыхание. Я дышала ртом.
“Что в том блокноте? Я хочу знать, ты так тщательно прячешь его от меня,” переведя дух, спросила я.
Оскар подхватил меня вместе с одеялом и донес до кровати, покрывая мое тело теплыми поцелуями. Оскар сел на край, свесив ноги. Я собрала одеяло в кучу и, придвинувшись, села на пятки. Прижавшись губами к плечу, я погладила его по спину и обняла.
“Я сошел с ума,” пробормотал он. “Ты точная ее копия…”
“Ты о чем?”
“МКГ, на том блокноте инициалы моей матери. Ее зовут Маргарет, как и тебя,” он испуганно посмотрел на меня.
“Почему ты сказал, что я ее точная копия?” Я замотала головой. “Там она, да?”
“Я рисовал ее по памяти, а потом стал рисовать тебя…”
“А к.. кулон?” Я сглотнула и сжала его в руках.
“Он был со мной всю жизнь..”
“Почему? Зачем ты это мне говоришь? Зачем ты отдал его мне?! Ты выбрал себе девушку такую, чтобы чувствовать любовь. Но не ту, что была у нас с тобой, а материнскую, которую ты так и не получил в детстве…”
“Мэгги,” он обреченно выдохнул.
“Ты сказал, единственное безумство, которое ты собираешься совершить – это любить меня, несмотря на то, что мне достаточно любить тебя и быть рядом. Ты учишься, и я безумно тебе за это благодарна, но.. ты уверен в том, какую любовь ты ждешь? Ты хочешь не меня, ты хочешь, чтобы тебя любили маленького. Того мальчишку, что не смог вырасти. Он остался недолюбленным. Это не твоя вина, но..”
“Замолчи!”
“Ты уверен, что знаешь, чего хочешь?”
Оскар молчал. Я покачала головой и, встав с кровати, собрала, разбросанную по полу, одежду. Он остался сидеть, свесив ноги и смотря в бесконечность.
Глава 16
3 дня до урожая моркови
Я сидела на полу, раскачивая кулон из стороны в сторону, подобно ударам своего сердца. Если честно, я не до конца понимала свое состояние. Я не видела Оскара неделю и сильно скучала. Мне его не хватало. Я пыталась разобраться в себе, понять, почему я так отреагировала, хотя, в моих словах была доля правды. Я приняла и согласилась любить его сама. Без взаимности. Но в ответ я хотела быть желанной как девушка, которая его любит, а не быть олицетворением его мамы. Вчера мама мне сказала, что: “Люди гораздо больше, чем вещи, нуждаются в том, чтобы их подобрали, починили, нашли им место и простили; никогда никого не выбрасывайте…” Это были слова ее любимой Одри Хепберн. В который раз она оказалась права. Может быть, Оскару