Читать интересную книгу Пена дней - Борис Виан

— Трудно сказать. — Он засунул в свою седую шевелюру длинные пальцы с завитыми ногтями. — Это средство применяется в разных случаях, но вот растение от него очень скоро погибло бы.

— Так, — сказал Колен. — Сколько я вам должен?

— О, это стоит очень дорого. Вам следовало бы меня оглушить и смыться, не заплатив.

— Ну, для этого я слишком устал…

— Тогда с вас два инфлянка.

Колен вытащил бумажник.

— Да это же просто грабеж! — сказал аптекарь.

— Мне все равно, — сказал Колеи упавшим голосом. Он заплатил и двинулся к выходу. Шик — за ним.

— Вы оба просто идиоты, — сказал аптекарь, провожая их к двери. — Я стар и не смог бы оказать сопротивления.

— Мне некогда, — пробормотал Колен.

— Это неправда, — сказал аптекарь. — А то вы не стали бы так долго ждать.

— Теперь у меня уже есть лекарство, — сказал Колен. — До свидания, месье. — Он шел по улице, срезая углы, чтобы не расходовать сил понапрасну.

— Знаешь, — снова начал Шик, — даже если я не женюсь на Ализе, это вовсе не значит, что я с ней расстанусь.

— Мне нечего тебе сказать, — ответил Колен. — В конце концов, это твое дело.

— Такова жизнь, — заключил Шик.

— Нет, — сказал Колен.

XXXVI

Ветер прокладывал себе путь сквозь кроны деревьев и вырывался на простор, пропитанный запахами лопающихся почек и цветов. Прохожие выше подняли головы и дышали глубже, потому что воздуха было хоть отбавляй. Солнце медленно разворачивало лучи и, изгибая их дугой, осторожно направляло в те места, куда само не могло проникнуть. Однако, падая на темные стороны вещей, оно, словно спрут, верным точным движением отдергивало свои золотые щупальца. Его огромный пылающий каркас неторопливо приближался к зениту, потом замер в неподвижности, выпаривая континентальные водоемы, а башенные и стенные часы города пробили три раза.

Колен читал Хлое роман. Это был роман о любви со счастливым концом. Он как раз дошел до того места, где герой и героиня стали писать друг другу письма.

— Какая длинная история, — сказала Хлоя. — В жизни все происходит куда быстрее…

— А у тебя большой опыт в таких делах?

Колен больно ущипнул кончик солнечного луча, который так и норовил угодить Хлое в глаз. Луч вяло съежился и заскользил по мебели.

Хлоя покраснела.

— Нет, никакого опыта у меня нет… — сказала она застенчиво, — но так мне кажется…

Колен захлопнул книгу.

— Ты права, Хлоя. — Он встал и подошел к кровати. — Сейчас надо принять лекарство.

Хлоя вздрогнула.

— Так не хочется… Это обязательно?

— По-моему, да. Сегодня вечером ты пойдешь к доктору, и мы наконец узнаем, что у тебя. А сейчас прими пилюлю. Потом он, может быть, назначит тебе что-нибудь другое…

— Ты не знаешь, до чего это ужасно, — сказала Хлоя.

— Будь умницей!

— Когда я проглатываю эту пилюлю, у меня в груди будто два зверя рвут друг друга на части. А потом неправда, что всегда надо быть умницей.

— Конечно, не всегда, но иногда надо. — Колен открыл маленькую коробочку.

— Какой у них противный цвет! — воскликнула Хлоя. — И они так дурно пахнут!..

— Они какие-то странные, не спорю, но принимать их необходимо.

— Погляди-ка! Они сами двигаются, и эта их полупрозрачная оболочка… они, наверное, живые.

— Ты их запьешь водой, так что долго они не проживут!

— Глупости! А может, они рыбы?

Колен рассмеялся.

— Вот ты заодно и позавтракаешь. — Он наклонился к ней и поцеловал ее. — Ну, пожалуйста, прошу тебя!

— Хорошо. Но за это ты меня поцелуешь.

— Конечно, — сказал Колен, — если тебе не противно целоваться с таким уродом, как я.

— Ты, правда, не очень-то красивый, — поддразнила его Хлоя.

— Я не виноват. — Колен опустил голову. — Я недосыпаю.

— Поцелуй меня, Колен. Я очень злая. Давай я приму за это две пилюли.

— С ума сошла! — воскликнул Колен. — Только одну. Ну, глотай!

Хлоя зажмурилась, побледнела и прижала руку к груди.

— Готово, — произнесла она с трудом. — Сейчас начнется.

У корней ее шелковистых волос выступила испарина.

Колен сел рядом с ней и обнял ее за плечи. Хлоя обеими руками стиснула его руку и застонала.

— Успокойся, ну, пожалуйста, — сказал Колен. — У нас нет другого выхода.

— Мне больно… — прошептала Хлоя.

Из-под ее век выкатились две слезы, такие же огромные, как глаза, и, упав, оставили холодный след на ее округлых, нежных щеках.

XXXVII

— Совсем нет сил… — прошептала Хлоя. Она опустила ноги на пол и попробовала встать. — Ничего не получается, я вся какая-то ватная.

Колен подошел к ней и приподнял ее. Она обхватила его за плечи.

— Держи меня, Колен, я сейчас упаду…

— Ты устала от лежания, — сказал Колен.

— Нет, это из-за пилюль твоего старого аптекаря.

Она снова попыталась стать на ноги, но пошатнулась. Колен поддержал ее, но она, падая, увлекла его за собой на кровать.

— Мне так хорошо… — сказала Хлоя. — Обними меня. Мы очень давно не были вместе!..

— Не надо, — сказал Колен.

— Нет, надо! Поцелуй меня. Я жена твоя или нет?

— Жена, — подтвердил Колен. — Но ты не здорова.

— Я в этом не виновата, — сказала Хлоя, и губы ее дрогнули, словно она вот-вот заплачет.

Колен наклонился к ней и стал целовать ее так бережно, как целовал бы цветок.

— Еще, — сказала Хлоя, — и не только лицо… Выходит, ты меня больше не любишь? Ты больше не хочешь меня любить, как жену?

Он крепко прижал ее к себе. Она была теплой и благоухающей. Флакон духов, вынутый из коробки, обтянутой белым шелком.

— Да, — сказала Хлоя, вытянувшись, — еще…

XXXVIII

— Мы опоздаем, — предупредил Колен.

— Не важно, — сказала Хлоя. — Переставь часы.

— Ты правда не хочешь поехать на машине?

— Правда. Я хочу пройтись с тобой по улицам.

— Но это далеко!

— Не важно, — сказала Хлоя. — Когда ты меня… целовал, ко мне вернулись силы. Мне хочется идти пешком.

— Тогда я попрошу Николя заехать за нами. Ладно? — предложил Колен.

— Ну, если хочешь…

Чтобы пойти к доктору, Хлоя надела нежно-голубое платье с очень глубоким остроконечным вырезом, а поверх накидку из рыси и шапочку из того же меха. Туфли из крашеной змеиной кожи завершали ансамбль.

— Пошли, кошка, — сказал Колен.

— И вовсе не кошка, а рысь.

— Это слово рычит.

Они вышли из спальни. У окна Хлоя остановилась.

— Что такое? Здесь не так светло, как обычно?..

— Тебе кажется, — сказал Колен. — Смотри, сколько солнца…

— Нет, — настаивала Хлоя. — Я отлично помню, что раньше солнце доходило вот до этого места на ковре, а теперь доходит только досюда…

— Это зависит от часа дня.

— Нет, не зависит, потому что был тот же час!..

— Проверим завтра в это время.

— Нет, ты погляди, оно доходило до седьмой черты, а теперь только до пятой…

— Идем, мы опаздываем.

Проходя мимо большого зеркала в выложенном плитками коридоре, Хлоя улыбнулась своему отражению. Не может быть, чтобы она серьезно заболела. Они теперь часто будут вместе гулять. Он научится экономить. У них пока еще хватит инфлянков, чтобы жить без забот. А потом он пойдет работать…

Звякнул язычок замка, и дверь за ними захлопнулась. Хлоя взяла Колена под руку. Она шла короткими легкими шагами, два ее шага соответствовали одному шагу Колена.

— Как хорошо, — сказала Хлоя. — Солнышко светит, и пахнет деревьями.

— Конечно, — сказал Колен. — Весна!

— Разве? — И Хлоя лукаво улыбнулась.

Они повернули направо и, миновав два длинных строения, вошли в медицинский квартал. Не пройдя и ста метров, они почуяли резкий запах анестезирующих средств. А в ветреные дни он ощущался еще раньше. Тротуар тут стал совсем другим. Он представлял собой уложенную на бетонных опорах решетку из тонких металлических прутьев, тесно приваренных друг к другу. Она прикрывала широкую, но неглубокую канаву, по которой текла смесь спирта с эфиром. Использованные тампоны ваты, перепачканные гноем, сукровицей, а иногда и кровью, неслись в грязном потоке. Сгустки полусвернувшейся крови кое-как подкрашивали эту летучую жижу, которая уносила куски разлагающейся человеческой плоти, вращающиеся вокруг своей оси, как сильно подтаявшие айсберги. Однако эфир забивал все прочие запахи. Под решеткой проплывали и клочья марли, и скомканные бинты, — намокнув, они вяло раскручивали свои уснувшие кольца. Вертикально по фасадам домов в канаву спускались сточные трубы, и достаточно было несколько минут понаблюдать за тем, что из них вываливается, чтобы определить специальность врача, практикующего в этом доме. Из одного сточного жерла выкатился глаз, завертелся волчком и, прежде чем исчезнуть под большим куском разбрюзгшей красноватой ваты, подобной ядовитой медузе, на мгновение уставился на них.