такой гиперболы я замираю, но старуха только спрашивает: «А он не еврей?..»
ФАМИЛИЯ. Полковник Чеботарев в «Игроках» в цензуре стал Чемодановым, а то фамилия не дворянская (С. Аксаков Гоголю, 6 февр. 1843 г.).
ФАМИЛИЯ. Приснилось, что меня зовут Михаил Леонович Рава-Русская.
«ФАНАТИК? Я за всю жизнь не встречал ни одного фанатика – таково уж было невезение» (Алданов в очерке об убийце Троцкого).
ФЕМИНИЗМ в литературе мог бы быть полезнее всего, если бы взялся переписывать мировую литературу с женской точки зрения, в переводе на женский язык: «Подлинная Анна Каренина» и пр. В таком случае первым феминистом мог бы оказаться Овидий в «Героинях»: Троянская война с точки зрения Брисеиды. Что говорят феминистки об Овидии? приветствуют или разоблачают?
«Анна Каренина»? – может, уже была, – сказал А. Осповат. – Митчелл написала «Унесенных ветром» после того, как в 1932 г. вышел новый перевод «Карениной», и ее включили в ее колледжную программу. Я просил студентов поискать, не обыгрывается ли у нее поезд, – кажется, нет. В Америке читать лекцию о «Карениной» идешь как на убой: тут тебе не позволят рассуждать о поэтике, а потребуют однозначно оценить ее поступок.
ФИЛОСОФИЯ. У НН талант исследовательский, а душевный склад творческий: не филолог помогает философу, а философ давит филолога.
ФЛОТ. В «Русском вестнике», 1902, № 2, с. 185, в исторической статье была фраза: «Главным врагом русского военного флота всегда было море».
ФОРМАЛИЗМ. «Типот подарил трехлетней дочери книжку о животных, она равнодушно перелистала львов и тигров, а о зебре спросила: это еще что за ерунда?» (записи Л. Гинзбург).
«ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ государства отвратительно, но не более, чем функционирование человеческого организма» (Е. Лундберг).
Школьный вечер в Принстоне, дети сочиняли истории и рассказывали родителям. «Жили и дружили девочка Дженни и мальчик Альфред. У Дженни на шее всегда был зеленый бантик; Альфред спрашивал, почему? а Дженни отвечала: «Не скажу». Они выросли, поженились, состарились, и Альфред все спрашивал, а Дженни отвечала: «Не скажу». А когда Дженни стало совсем плохо, она сказала Альфреду: «Вот теперь развяжи мне бантик, и ты кое-что поймешь». Он развязал, и у Дженни отвалилась голова». Идиллическая страшилка.
ХЕЛЕФЕИ И ФЕЛЕФЕИ. Я раскрыл Библию, открылась Вторая книга Царств, 20,7: «И вышли за ним люди Иоавовы, и хелефеи и фелефеи, и все храбрые пошли из Иерусалима преследовать Савея, сына Бихри». Я обрадовался и написал открытку В. П. Григорьеву: вот какой хлебниковский (или хармсовский) язык я нашел в Писании. Он ответил: «Хармсовский, но не хлебниковский, потому что звука ф в «звездном языке» не было».
ХОДИТЬ. «Розанов входил, семеня и перебирая руками; Мережковский, как гроб; Гиппиус – на костях и пружинках; Вяч. Иванов, танцуя, а Горький, урча» (Ремизов. Петерб. буерак).
ХОРЕЙ 5-стопный: «Выхожу один я на дорогу…» и т. п. Гумилев объяснял ученикам, что всегда, когда поэту нечего сказать, он пишет: «Я иду…» (восп. Н. Чуковского). Тогда считалось, что самоед, везя этнографа на нартах, поет: «Я еду…»
ХОРОШО. «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо» (Лук.6, 26). Ср. VII, ВСЕ.
ХОРОШО. Старик в деревне учил: «Ты делай хорошо, а плохо само получится».
ХОТЕТЬ. «Все можно сделать, если захотеть, только захотеть нельзя, если не хочется» (дневн. А. И. Ромма, РГАЛИ). Ср. ОТКАЗ.
ХРАБРОСТЬ. «За два года стали храбрее в смысле способности все перенести и трусливее в смысле нежелания что-либо переносить» (Ф. Степун. Из писем прапорщика).
ЦВЕТАЕВ И. В. был хорошим ученым, автором свода италийских диалектных надписей, но отказался от большого научного будущего ради просветительского дела. Дочь прославляла его, но этого – главного! – поступка его жизни она не заметила. Потому что амплуа в ее воспоминаниях были расписаны твердой рукой и вся жертвенность была отведена матери.
ЧАЙ. «Константин и Николай в 1825 г. подносили друг другу Россию, как чай, от которого из вежливости отказываются».
ЧАЙНИК. Когда начиналась мировая война и Германия уже объявила войну России, был момент сомнения: а вдруг Франция дрогнет и не вступится за Россию? Мольтке пришел в ужас, сказал, что план войны разработан на два фронта и менять его на ходу – смерти подобно; тогда в ноте Франции написали «а если и не будет воевать, то пусть для гарантии впустит в Туль и Верден немецкие гарнизоны», и война пошла своим чередом (Лиддл-Харт). Это напоминает анекдот о математике: «Как вскипятить чайник? – Налить воды, зажечь газ и поставить чайник на огонь. – А как вскипятить налитый чайник? – Вылить воду, погасить газ, и тогда задача сводится к предыдущей». Психоаналитики говорят, что мы всю жизнь сводим новые задачи к предыдущим именно таким образом. Когда Фоменко начинает с «предположим, что мы не знаем того, что знаем» о древней истории, то мы тоже присутствуем при энергичном выливании воды из исторического чайника.
ЧЕЛОВЕК. И. М. Брюсова сказала Д. Е. Максимову, выслушав об Андрее Белом: «Я его знаю, он может быть и человеком». В. П. Григорьев сказал: «Я как лингвист ручаюсь: написать такую книгу, как «Мастерство Гоголя», не имея словаря языка Гоголя, невозможно – а Белый написал. Могу только предположить, что когда он писал, он помнил собрание сочинений Гоголя наизусть от переплета до переплета». Я ответил: «А я как стиховед ручаюсь: написать за два месяца словарь рифм на – ар, не имея обратного словаря русского языка, невозможно – а Белый написал», и т. д.
ЧЕСТЬ. «Всем людям свойственно, потерпев крушение, вспоминать о требованиях долга и чести» (Плутарх, Антоний).
ЧЕСТЬ. «Из чести лишь одной я в доме сем служу», – говорит девка в «Опасном соседе». «Теперь бы сказали: на общественных началах», – догадалась А.
ЧИХНУТЬ. «Только славянофилы сидели в позе человека, который собрался чихнуть, да никак не чихнет» (Энгельгардт о 1868 годе).
Имущий злато ввек робеет,
Боится ближних и всего;
Но тот, кто злата не имеет,
Еще нещастнее того.
Во злате ищем мы спокойства;
Имев его, страдаем ввек;
Коль чудного на свете свойства,
Коль странных мыслей человек!
Херасков
«ЧТО ДЕЛАТЬ?» была последняя книга, которую читал Маяковский перед самоубийством.
ШАГ ВПРАВО, ШАГ ВЛЕВО. Орвеллом трудно восхищаться не потому, что его антиутопия для нас привычный быт (так Вересаев, побывавший на войне, не мог восхищаться «Красным смехом»: «Андреев забыл, что есть такая вещь – привычка»), а еще и потому, что его и наш быт мало чем