Читать интересную книгу Солнце за нас! - Алексей Щербаков

Аудитория заволновалась.

— Товарищи! — Начал препод. — Сегодня должна была быть лекция о плакатах. Так вот, её прочтет директор РОСТА-ТАСС Сергей Коньков.

Аудитория взорвалась аплодисментами.

Между тем Коньков прошелся перед сидящими и вдруг резко повернулся.

— Может возникнуть вопрос — а зачем вам, товарищи, читать лекцию о плакатах? Вы ведь не художники. И я тоже, прямо скажем, рисовать не умею. Но! Вот давайте вспомним великую войну. В неграмотной стране плакат — один из самых доступных способах агитации и пропаганды. А много ли вы можете вспомнить хороших плакатов того времени? Не вспомните. Потому что их не было. А почему? Кто может ответить?

Коньков оглядел зал.

— Потому что война была чужда народу, — послышался ответ.

— Это, конечно, верно. Но давайте честно — во время войны особой идеологии не требуется. Тут главный лозунг — "бей врага". И ведь в России имелось множество отличных художников, многие из которых сейчас успешно работают на Советскую власть. Так почему? Я вам скажу почему. Идеологическая работа в царской России была поставлено отвратительно. Вернее, она вообще никак не была поставлена. Народ считали быдлом, котором что-то объяснять ни к чему. И когда потребовались плакаты... Художники рисовали так, как им нравилось. А те, кто принимал решение о распространении этих печатных изданий, вообще ничего не понимали. Вот в этом, товарищи, всё и дело. Художники — они ведь люди такие... Хорошо, если художник наш товарищ, убежденный коммунист или хотя бы сочувствующий. Но ведь бывает и не так. Вот как-то в Сибири наш художник тяжело заболел. А нужно срочно было делать плакат. А в провинции мастера карандаша и кисти попадаются не так уж и часто. Так вот, я нашел одного местного. Из староверов, он рисовал лубочные картинки на божественные темы. Сами понимаете — взгляды у него были совсем не большевистские, да и манера, в которой он привык работать, непривычная. Интересная, кстати. Понтия Пилата в боярской шубе и горлатной шапке мне раньше видеть не приходилось. Но я знал, что мне нужно — и в итоге получил неплохое произведение. Так что главное -работая с художником, вы должны точно представлять, что вы должны получить в итоге. Есть две непростительные ошибки. Первая — когда произведение вроде бы идейно правильное, но сделано бездарно. Плохую работу не оправдывает ничто! Лучше никак, чем плохо. Люди не дураки, они увидят халтуру и станут смеяться. Не над вами, и не над автором, а над идеей! Вторя ошибка — это когда художник рисует, может, и хорошее произведение, но только оно вам не подходит. Но вот давайте поглядим... Ребята, кто-нибудь помогите закрепить иллюстрации на доске.

Из первого ряда выскочил какой-то парень, которому Коньков переда папку.

— Я покажу вас две пары плакатов. Итак, вот всем известная работа товарища Моора.

Парень закрепил на доске плакат "Ты записался добровольцем?" В отличие мира Максима, на бойце была не буденовка, а берет с красной звездой. А так — то же самое.

— Это, безусловно, шедевр. Его переиначивают махновцы, а также ребята Муссолини и Штрассера. А вот колчаковский плакат на ту же тему, который я прихватил в Омске.

В зале послышалось хихиканье.

— Что скажете, товарищи?

— Какой-то белогвардейский плакат... декадентский. — Подал голос какой-то очкастый парень, явно из "образованных".

Максим бы сказал резче. Он был назвал произведение педерастическим[29].

На картинке, подписанной "Почему вы не в армии?" был изображен солдат с двумя Георгиевскими крестами и с винтовкой, боец протягивал правую руку к зрителю. Только почему-то воин стоял в совершенно неестественной, гламурненькой позе.

Коньков тоже явно веселился.

— Ну, товарищи, вы видите. Художнику явно хотелось пооригинальничать. Или он в самом деле безнадежный декадент. Он поставил солдата в какую-то эстетскую позу. Есть тут впечатление силы и мужества? Нет их. Да и текст... "Почему вы не в армии?" "Вы" это кто? Плакат должен обращаться к конкретному человеку. А если это господское обращение на "вы", то тоже интересно. Дескать, сударь, а не будете ли вы так любезны взять винтовку и пойти немного послужить? А вот ещё два плаката, оба используют миф о борьбе со змием.

На доске появились две новые картинки.

— Вот поглядите на плакат "За единую Россию". — Коньков указал на изображение, на котором русский средневековый на фоне церквей и прочих древностей мочил дракона красного цвета.

— Как произведение искусства, он, по-моему, отличный. Как агитационный материал он никуда не годится. Почему?

— Так ведь большевики тоже за единую Россию, — сказал какая-то худая носатая девушка в косухе явно по росту.

— Именно. Так что плакат слишком абстрактный. Кто такой этот богатырь? По нему не видно, что он белогвардеец. Конечно, идея-то понятна. Белые считали, что мы Россию разрушаем, а они защищают. Но плакат, для которого нужны пояснения — это не плакат. Да и кто такой этот змей? То, что он большевик понятно только по тому, что он красный.

— Да и не страшный он какой-то...

— Тоже верно. Вот если бы на месте змея изобразить "жида-комиссара", тогда на "троечку" плакат бы потянул. А поглядите на другой плакат. "Смерть мировому империализму!". Вот тут змей — хозяин заводов. И против него ведут борьбу рабочий, крестьянин, солдат и матрос под красными знаменами. Вопросов нет.

— А то, что на плакате используется христианский миф?

— Мы атеисты, но ведь историю народа не зачернеешь. И мы вполне можем использовать традиционные представления. К тому же, со змеем бился на только святой Георгий, похожая история есть и у многих нехристианских народов. Кто учился в гимназии, помнит, что древнегреческий бог Аполлон, хоть и являлся кем-то вроде товарища Луначарского, покровителем искусств, в молодости вел тяжелую борьбу со змеем Пифоном.

Примеры понятны? Что понятно?

— На плакате должны быть одна четкая мысль, не допускающая никакого иного толкования, — подал голос парень с явно сабельным шрамом на лице.

— Ты правильно понял. Если с первого взгляда на плакат ты не понял, о чем он — сразу кидай его в корзину.

Итак, мы видим на этих белогвардейских плакатах одно и то же. Художники решили, как они говорят, самовыразиться. А их заказчики, видимо, решили, что художникам виднее. И получили... Вот этого нельзя допускать ни в коем случае. Я не зря об это говорю. Художники очень любят поговорить о творческой свободе. Сегодня имеется много направлений в искусстве. И я не берусь говорить, какое из них лучше. Но, товарищи, мы не эстеты! Мы солдаты информационной войны! Так и только так.

После окончания лекции вокруг Конькова шла суета. Студенты (или как их назвать) подавали Конькову на подпись книги. Максим-то знал, что глава РОСТА разразился двумя произведениями, в которых описывал свои похождения во времена Гражданской войны. По мнению многих французских критиков, они отличались "вызывающим цинизмом", "проповедью азиатского варварства" и чем-то ещё вроде этого. Хотя, по мнению Максима, ничего особо такого там и не было. В его время принцип "если враг не сдается — его уничтожают" исповедовали все. Да и то сказать — читанные в том мире "Разгром" или "Голый год"[30] тоже особым гуманизмом не отличались.

Но вот, наконец, Максим пробился к Конькову.

— А-а, ты товарищ из Франции?

— Ну, не совсем из Франции... Я вот хотел спросить: как ты относишься к альбому "The number of the beast" группы "Iron Maiden"?

Часть 2. "А живя неторопливо, жизнь не сделаешь длинней"[31]

Жертвы магов-недоучек?

Ну, вот. Читал себе лекцию, никого не трогал, а тут вдруг свалился на голову ещё один попаданец. Я своих единовременников специально никогда не искал, даже когда у меня были к этому возможности. Слишком время было суровое. Мировая война, Гражданская... К тому же я рассуждал так. Самое естественное желание для моего среднестатистического современника, угодившего в эта безумную эпоху — это забиться куда-нибудь подальше и не отсвечивать. О чём с таким говорить? А если даже кому-то взбрело бы в голову спасать Россию от большевиков или мир от нацизма — то он гарантированно находился в дурдоме. "Мэйденовский" шрифт на журнал я поставил просто потому, что он мне нравился. Ну, конечно, и из некоторого хулиганства. У нас в части художником был любитель "металла", так он нашу стенгазету "Связист" оформлял в стиле обложек разных соответствующих команд...

И вот тут вдруг с совершенно неожиданной стороны появляется...

— Ну, не совсем из Франции... Я вот хотел спросить: как ты относишься к альбому "The number of the beast" группы "Iron Maiden"?

— Ничего альбомчик, хотя "Killers" по-моему, лучше, — ответил я. И на всякий случай добавил уже на публику:

— Хотя черт с ними, с этими американскими авангардистами. Нам своих футуристов хватает. Как тебя зовут?

— Вообще-то я Петр Холмогоров, сын эмигранта. Но я взял псевдоним Максим Кондратьев. Французам мою фамилию не выговорить. Да и есть иные причины, — добавил мой собеседник со значением.