бороздило мертвые воды. Тот самый тюремщик, о котором говорил Лукко. Огромные глаза на туше и щупальцах видели гораздо больше даже в воде, чем кто угодно. Некоторые твари, не только тюремщик могут на время выползать за грань своего мира, отделенного от обычного, пробираясь к людям на короткое, но всё же некоторое время. Вызвано это либо большими силами самого существа, либо особыми событиями. К счастью, очень мало пробираются за грань, что возможно и спасало мир от разрушения особо воинственных и разъяренных существ.
Оставалось только ждать, разработать способ пробраться внутрь и что делать дальше. Трепать языком теперь суждено в окружении сгнивших деревяшек и бегущих мимо крыс. Крохотное полуразрушенное здание, почти конура, стоящее в самом углу муравейника нелюдимых бедняков. Головокружительный сырой воздух с запахом тины и плесени дополненный крысиным помётом проникал в ноздри, плотно прилегающие доски не пропускали свет с наружи, разве что частые отверстия создавали лучи, пересекающие всё внутри. Крыша над головой с виду отлично могла служить, но капли дождя всегда через этот лабиринт находили вход внутрь, создавая целые лужи на полу, служащие озерами для грызунов. Невысокий стол, за которым можно было делать хоть что-либо только сидя, служил стойкой для свечи, под ним было спрятано всё снаряжение и одежда Клацирии и Борлена.
– Что теперь? Мы просто так не попадём внутрь. – Начал Борлен, кружа как комар по всей комнате. – Да и богатого костюма у меня нет.
– Для начала достанем карту, чтобы не потеряться внутри… После нужны приглашения. Сможешь?
– Приглашения нет, но карту раздобуду.
– Тогда добудь веревку, да побольше. – Клацирия короткими ногтями царапала стол, раздумывая над планом.
– А ты, что делать будешь?
– Ну судя по всему получу приглашения! И несколько кристаллов, правда придётся спуститься в стоки…
– Значит ещё пергамент взять? – Борлен стоял у выхода, двух досок, что раздвигаются в разные стороны.
– Я думала мы с тобой отдохнём, поспим вместе… Ведь уже поздно – Разочарованным, но тихим голосом сказала Клацирия
– Хочу побыстрее всё достать, а потом отдохну, не бойся я найду, где поспать. – С улыбкой на лице Борлен вышел наружу, его удаляющиеся приглушенные шаги слышалось внутри.
Клацирии на душе стало грустно, даже немного обидно. Простое желание побыть наедине с Борленом, просто отдохнуть и насладиться его компанией, а сбыться всё никак не может. То ли он так глуп и не замечает элементарных чувств своей подруги, с которой он долгие годы находится вместе, ведь она единственная с кем он действительно открыт и кому он в правду доверяет, то ли специально избегает близости с ней заставляя долго думать о его безразличии к ней уже несколько лет, так долго тянущихся друг за другом.
Холодный, твердый стол послужил кроватью для неё. Около часа Клацирия лежала на боку и смотрела на пламя свечи продолжая думать об этом глупом болване. Уснуть этой ночью не выходило. Закрыв глаза, она видела его, а открыв снова тусклое пламя. Отлеживаться уже становилось неприятным, голова становилась тяжелее с каждой минутой. Платье полетело на стол, оголенная Клацирия достала другую одежду, свернутую в непримечательную ткань. Множественные шрамы на предплечье и запястье не уродовали тело, а даже добавляли опаски в её образ, показывая некую решимость и опытность в жизни. На животе и спине остались красные линии от корсета, который она ранее носила. Нога имела след от укуса небольшого животного, чуть ниже колена глубокие зубы когда-то давно пронзили кожу. Узкие, по сравнению с другими, глаза осматривали содержимое свертка. В изумрудной радужке сверкал блик от короткого кинжала. Еле видные пусть и тёмные брови поднялись от его вида, образуя складки на широком лбу, она не помнила, где оставила его и найти его в одежде было неожиданно.
Короткие шорты бежевого цвета со множеством карманов, спрятались под короткой черной юбкой, не дотягивающейся даже до колена, но имеющая скос в правую сторону, поверх синим цветом второй слой платья закрывал только бок, покрывая правую ногу до колена. Несколько толстых нитей, похожих на те, что сшивают кожаные изделия, заменяли пояс, держа платье, не позволяя ему спасть. Грубая, неприятная на ощупь рубашка серого цвета закрывала тело, рукава возле плеча были грубо оборваны, поверх рубашки черная жилетка, в которой и прятался кинжал, теперь нежно лежавший под её маленькой грудью. Окончательными элементами стали длинный плащ с капюшоном, прячущий её тонкую фигуру тела, и маска без каких-либо эмоций только глазницы одно в форме полумесяца, а второе в виде Солнца с отходящими волнистыми лучами и отверстия для дыхания на уровне носом. Это была одна из масок, которые делал Корус. Клацирия забрала все себе и даже переняла его увлечение, по возможности изготавливая себе новые маски, не так умело, конечно, как это делал артист, но с опытом придёт и изящество новых личин. Носить маски она стала чтобы не забыть их, не забыть свой долг помочь им, выбраться из того состояния, в которое их погрузили много лет назад.
Все года, прошедшие с момента нападения, Клацирия присматривала за Борленом, добывала еду и одежду по возможности, на удивление тот оказался настолько беспомощным, что выбора не было для девочки. Чем больше проходило времени, тем больше провалов в памяти происходило в голове Клацирии, а маски как важный элемент пробуждал образы в голове, не давая им уйти в забвение, не позволяя важным людям забыться.
Чужая личина нашла своё место на лице Клацирии. Тяжелый, глубокий вдох, который стал привычкой для неё после надевания маски, и продолжительный выдох, дарующий легкое расслабление. Капюшон на голову и наконец она готова.
Стоки
Белый контур черных облаков, заслонивших собой ночное небо, вырисовывал причудливые фигуры взамен забирая блистательную Луну и множество звёзд, что были веснушками неба. Так называемые стоки располагались под землёй, название место получило, потому что и вправду служило стоком помоев, но несмотря на своё официальное предназначение для знающих людей это было черным рынком, местом, где можно приобрести не совсем законные вещи. Чтобы туда попасть нужно было найти на торговом уровне города нужный проход между домов, образующий лабиринт и только зная нужную дорогу появится возможность избежать избиение дубинами или ножа прямо в горло. Деревянные и каменные дома вперемешку начали окружать Клацирию. Нужный поворот имел обозначение не выделяющееся для невнимательных. В краю бревна небольшое углубление, если смотреть прямо с улицы, то его не заметить, нужно подойти. В том углублении, словно кто-то его прогрыз, лежит труп мышки, совсем крохотной. Из споротого брюха растёт такой