Потому что она нужна мне…
Я не заметил, в какой момент мне снесло голову от этой девчонки, не сразу понял, что вновь переступил черту. Не сдержал собственное слово. Не остановил самого себя, ведясь на ее тело. На прекрасную внешность. На пухлые губки, которые так легко скользили по моему стволу в кабине лифта. Надо признать, мне хорошо с ней. Я совсем позабыл о проблемах, о работе, об ушедшей в гости жене. Забыл обо всем, переключив внимание на молодое, стройное тело. И я чувствовал себя не только физически удовлетворенным, но и морально отдохнувшим, а наше беззаботное общение только скрашивало приятные часы. Смогу ли я разорвать нашу связь? Нет. Смогу ли отказаться от приятных часов? Нет. Было ли мне стыдно? Нет. Потому что мне необходимо это спокойствие, эта умиротворенность, а, кроме как с Ликой, ее больше нигде не найти. Даже в собственном доме, по возвращению в который все мои мысли вернулись на прежнее место, заставляя задуматься не только о себе, но и о других.
О Кристине.
Она ни в чем не виновата. Не виновата в моем увлечении другой, не виновата в последних годах ада. Наверное, мне просто нужен отдых. Перерыв. Прежде чем вернуться в семью с новыми силами. Странно называть Анжелику перерывом, хотя я очень сильно сомневался, что она воспринимала наши отношения серьезно. Она не так глупа, чтобы не понять очевидный факт, тем более я прямо сказал о статусе наших отношений, который приняла Лика. Больше я не задумывался о будущем, о том, разойдутся ли наши дороги когда-нибудь. Мне это не нужно. Лишняя трата времени. Лучше думать о настоящем и решать проблемы по мере их наступления.
Только по возвращении домой я вспомнил о Кристине. Странно, что в доме оказалось тихо. Она должна была приехать вместе с водителем около часа назад. Видимо, загуляла. Наверное, это к лучшему, ибо я не представлял, как поступить дальше. Как смотреть в карие глаза жены, как улыбаться в ответ, зная, что вскоре я буду дарить эту самую улыбку другой. Да, я мог не обращать на свои мысленные доводы внимания, мог вести себя так же непринужденно, только вряд ли это освободит меня от ответственности.
– Дорогой, я дома, – от размышлений меня отвлек родной за столько лет голос Крис. Довольное лицо появилось в поле зрения через несколько секунд, когда я слышал приближение ее шагов. Достаточно громких, учитывая стук каблучков. Странно видеть ее такой улыбчивой. Довольной. Видимо, она хорошо провела время. Как и я…
– Как прошел прием?
– Великолепно. Захаровы давно не устраивали подобные приемы, – я видел, как сверкали глаза жены, как довольно она жестикулировала руками и мысленно радовался, что этот день прошел без нареканий. – Кстати, я познакомилась с хорошим специалистом из центра планирования семьи и договорилась с ним о консультации. Завтра мы идем к нему.
Эта новость меня порядком удивила. После отрицательного результата Кристина еще долгое время приходила в себя, прежде чем предпринимать повторную попытку зачатия, инициатором которой всегда оказывался именно я. Теперь же ее рвение выглядело немного странно, однако настораживаться и вбивать в голову дурные мысли не стал. Это даже к лучшему.
– Хорошо, – мой ответ звучал отрешенно, но вряд ли Кристина обратила на это внимание. Да и мне не особо хотелось его привлекать.
Я полностью завис в собственных мыслях, вспоминая нежную кожу и сладкие стоны блондиночки, которая сейчас наверняка засыпала в полном одиночестве, оставшись один на один с воспоминаниями о проведенных часах. Да, я чувствовал практически то же самое, только кровать со мной делила уже другая женщина. Законная. Которая молча легла со мной на кровать, по привычке отвернувшись от меня на бок. Нет, я не чувствовал какого-то напряжения, скорее обыденность. Привычку. Мы ложились в одну кровать на протяжении десяти лет брака. Это норма. Только почувствовав, как Крис заснула, я почему-то напрягся. Что-то внутри меня надломилось, что-то изменилось. Только я не понимал, что именно и с чем это связано. Какое-то предчувствие неприятностей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И, надо сказать, оно не обмануло меня…
Проснувшись на следующий день, первым делом я позвонил Ниночке и предупредил о своем отсутствии, понимая, что этот поход к специалисту продлится минимум полдня. Что же я буду делать оставшееся время? Сидеть с Кристиной, утешая ее после жутких анализов и намеков на отсутствие плодовитости как таковой. Ей всегда трудно даются наши походы, да и я нервничаю лишний раз, поэтому мы всегда вместе. Всегда рядом. За исключением сегодняшнего дня.
– Ну, что я могу сказать… – седовласый мужчина, который именовался лучшим московским врачом и главой этого центра планирования семьи, мутно посмотрел на пришедшие только что анализы. Видно, он тянул время как мог, стараясь подготовить утешительную для нас речь. Так происходило практически всегда, когда видели результаты, только в этот раз я по-настоящему насторожился.
– Говорите как есть, – не выдержал я, почувствовав, как Кристина метнула в меня строгий взгляд.
– Это последний раз, когда можно попробовать ЭКО. Боюсь, при отрицательных результатах вам придется искать другой способ зачатия ребенка, – ожидал ли я услышать эти слова? В глубине души – да, только не предполагал, что они окажутся столь реальными. Я заметил, как ладонь Крис, сжимающая мою руку, напряглась, а она сама будто сжалась, однако стойко сохраняла лицо. Сильная. Но это лишь видимость. Стоит нам выйти из стен этого здания, как тут же обрушится шквал негатива на наши головы.
– Больше ничего нельзя сделать? – голос жены дрогнул в вопросе, а толику надежды заслышал не только я, но и врач.
– К сожалению, нет, – он не грустил, не сопереживал, скорее констатировал факт, оглашая приговор. – Существует множество других способов завести ребенка, на крайний случай сможете усыновить.
Я знал, что такие варианты возможны, однако помнил, как Крис мечтала сама выносить ребенка, родить его и качать на руках. Это было так давно, будто в другой жизни, и сейчас, глядя в ее темные глаза, в которых уже плескалась солоноватая влага, я осознавал безысходность ситуации. Безысходность наших разногласий и временной депрессии жены.
Потому что ее последняя надежда на полноценную семью разбилась только что…
В машине мы ехали молча, практически не разговаривали друг к другом, даже Сергей не включал по привычке радио, видимо, чувствуя, что оно не разрушит мертвую тишину салона. А она действительно оказалась мертвой. Бездыханной. Только шум мотора давал понять, что в салоне находились люди.
– Ты не против, если я поеду в Барвиху? – Кристина подала голос впервые за эти полчаса и то только за пару километров до приезда в центр.
– Мы разве не домой?
– Я хотела пройтись с девочками по магазинам.
– А как же наш дом – наша крепость? – я впервые за последние несколько минут посмотрел в родное, до боли знакомое лицо жены. В темных глазах больше не виднелись следы непрошенных слез, губы больше не сжимались от разочарования. Защитная реакция от посторонних копаний в собственной голове. Даже от меня.
– Ты издеваешься?
– Кристин, успокойся. Нам же сказали, что шансы есть.
– Эту фразу я слышу на протяжении двух лет, только вероятность зачатия снижается с каждым нашим приходом. Теперь же у нас остался последний шанс, – в ее тоне слышались нотки истерии. Опять. – Если бы мы зачали ребенка раньше тридцати, то этих проблем бы не было! – перешла на крик. Это вопрос времени. Даже Сергей привык к этому, не обращая на нас никакого внимания.
– Не начинай!
– Не начинать что? Я так устала, Ник. Каждый раз я слышу одно и то же, а ты заставляешь меня идти на эти жертвы.
– Для тебя ребенок – жертва? – я вновь заметил, как ее рассудок помутнел, а в голову лезли не самые радужные мысли. Наверное, после всех наших ссор я должен был привыкнуть к этому, смириться, только ее слова каждый раз били меня под дых. По больному месту. По незажившей ране, не подозревая, какие могут быть последствия.