Читать интересную книгу По ту сторону Гиндукуша - Андрей Баширов

— Господин Манзур? — услышал он негромкий голос, поднял глаза и встретился взглядом с молодым, спортивного вида человеком. — Здравствуйте, я за вами.

* * *

Манзур просидел в кабинете Джона в Лэнгли уже более часа. Разговор шел туго, хотя Джон упорно делал вид, что все по-старому, и бодро излагал свои мысли. Манзур, умевший скрывать свои чувства, говорил все же неохотно и вяло. После длительного обсуждения обстановки в Афганистане Джон наконец решил приступить к главному.

— Я понимаю, о чем вы сейчас думаете, Манзур, — сказал он. — Поверьте, я и сам не в восторге от этой поправки. Уверяю вас, что мы в ЦРУ вовсе не хотели этого. Президент просто был вынужден пойти на ее введение из-за неумной шумихи, которую подняли сенатор Пресслер и его сторонники в конгрессе вокруг вашей ядерной программы. Я уверен, что мы сможем вскоре добиться ее отмены. Для нас и Пентагона вы остаетесь все тем же ценным стратегическим партнером, что и раньше. Более того, Афганистан Афганистаном, но у нас теперь появляются новые общие задачи.

— Какие же? — сухо спросил Манзур.

— Грандиозные, я бы даже сказал — исторические!

— Вот как? Из одной истории — афганской, в другую, да, Джон? — иронично заметил Манзур.

— Афганистан — это еще не все! — объявил Джон. — Есть вещи и поважнее, правда, с Афганистаном они связаны самым тесным образом. Мне кажется, что если мы наладим сотрудничество в вопросе, о котором я сейчас скажу, то мы сможем еще быстрее преодолеть нынешние проблемы наших отношений. Вот что я имею в виду — Советский Союз, как мы полагаем, протянет еще от силы два-три года. Его конец практически предрешен, а нам надо уже сейчас смотреть вперед. Что будет? Ясно — на карте появятся несколько новых среднеазиатских государств. Ну вот — пока Россия будет приходить в себя, мы должны успеть и повести вместе с вами дело так, чтобы навсегда положить там конец вековому засилию Москвы. Это выгодно и вам, и нам.

— Постойте-ка, Джон! — перебил Манзур. — У них ведь недавно, в марте, был референдум, и, насколько мне известно, чуть ли не девяносто процентов, особенно в Средней Азии, высказались за сохранение Союза.

— Ну и что? Когда Москва прислушивалась к голосу своего народа? Никогда! Если влиятельные люди там решат, что развалить Союз — в их интересах, то они так и поступят. Большая страна — большие проблемы. У нас, я имею в виду, а станет она поменьше, и проблем столько с ней не будет! — засмеялся довольный Джон.

— А с руководством этих самых Среднеазиатских республик вы что делать будете? По-моему, они не очень-то к независимости рвутся. Потом — как все они смогут игнорировать тысячи нитей, которые связывают их с Москвой? Ведь это реальность!

— Ерунда! — махнул рукой Джон. — Этих вождей никто спрашивать не станет, чего им хочется. А что касается всяких нитей да связей, то есть штука и посильнее — власть, деньги и шкурные интересы политиков. Никакие нити с этим не справятся — порвут их, и делу конец. Это потом они начнут думать, что, может быть, стоит их опять связать, но к этому моменту мы и должны быть готовы и все подобные поползновения предупреждать! Если же кто-нибудь из среднеазиатских лидеров, в Таджикистане скажем, станет проявлять излишнее рвение, тогда ведь в его стране и другие силы всегда найдутся, не так ли? Вот мы и станем им помогать, в том числе через нашу агентуру. Мостик туда — через дружественный нам Афганистан — у нас скоро будет. Мы с прошлого года ведем переговоры с Москвой об одновременном прекращении поставок оружия в Афганистан, и, как только договоримся, — Наджибулле конец! Ему-то оружия, кроме как в России, взять негде, а моджахедам все равно, поскольку вы у них остаетесь под боком. Продолжим и с окружением Наджиба работать. В прошлом году у нас с выступлением министра обороны Таная не получилось — не беда, в другой раз получится. Кстати, как ваш премьер-министр к этим идеям отнесется?

— Нынешний может и согласиться, хотя наверняка не знаю. А что касается лидера оппозиции, то она, по-моему, думает несколько иначе. У нас ведь скоро выборы, и она может опять прийти к власти. В общем, пока ничего определенного сказать не могу. Потом, откровенно говоря, вся эта история с прекращением вашей помощи вызвала у всех наших лидеров большое раздражение, да и ваши действия в Ираке вам популярности у нас не прибавили, нет! Впрочем, я, конечно, обо всем этом в Исламабаде самым подробным и благожелательным образом доложу. «И от себя еще кое-что добавлю, только это тебя не обрадовало бы, братец Джон», — мысленно пообещал себе Манзур. — Мне уже пора ехать, у меня сегодня еще две встречи.

— Вот и прекрасно! — заключил обрадованный Джон. — Спасибо, Манзур! Пойдемте, я вас провожу.

Глава седьмая

АВГУСТ 1991 ГОДА

Сообщения об августовских событиях в Советском Союзе были встречены в Пакистане с плохо скрытой надеждой на то, что казавшееся неизбежным осложнение отношений Москвы с Вашингтоном вновь подтвердит стратегическую ценность Исламабада для США. В этой мысли определенную часть пакистанской верхушки укреплял пристальный интерес американцев к событиям в соседнем с Афганистаном Таджикистане, где дело шло к открытому столкновению между властями и исламской оппозицией. И тогда, и все последующие годы пакистанцы все более открыто давали понять США, что были бы готовы играть прежнюю роль проводника их интересов, теперь уже в Средней Азии. К этому же периоду относятся и первые сообщения о рейдах афганских моджахедов через границу в Таджикистан и Туркмению, которые доставляли туда наркотики, оружие и пропагандистскую исламскую литературу.

Андрей Васильевич просунул голову в приоткрытую дверь кабинета посла:

— Разрешите, Виктор Иванович? Я по срочному делу.

— Заходите. — Посол хмуро взглянул на Андрея Васильевича. — Битый час, как сижу над телеграммами. Вроде грамотные все люди, а пишут кое-как, ленятся. Да и вы меня сегодня тоже не порадовали. Вот, пожалуйста, ну что это такое вы написали: «Командир Файзулла происходит из низших слоев бедной сельской интеллигенции…» Это в афганской деревне-то интеллигенция? Вы бы еще написали — «из самых нищих слоев». — Виктор Иванович повеселел от собственной шутки. — Ладно, бывает, не расстраивайтесь. Что там у вас?

Андрей Васильевич протянул конверт.

— Это мне только что Мартин из Красного Креста дал, всего лишь на один день, с настоятельной просьбой завтра ему вернуть. Я вам уже говорил, что ему удалось выйти на пленного таджика — Шарифов по фамилии, — который сидит под Пешаваром в лагере Исламского общества Афганистана. Мартин уговорил моджахедов разрешить ему послать письмо родным.

Посол, взглянув на письмо, набрал номер телефона.

— Анвар Назарович, будьте добры, загляните.

Когда Анвар пришел, посол отдал ему письмо и попросил:

— Здесь на таджикском написано, переведите-ка нам.

Анвар положил письмо перед собой и, сосредоточенно нахмурив брови, стал читать его про себя.

— Что в письме-то? — не сдержал нетерпения посол.

— Сейчас, Виктор Иванович, почерк не очень разборчивый. Значит, так. Он передает привет всем родным и близким, понятное дело. У него все-де хорошо, здоров. Говорит, что стал настоящим мусульманином… афганцы относятся к нему, как к своему. А вот и главное — на родину он не вернется. Боится, видите ли, что его дома арестуют… КГБ дальше ругает… о советской власти нехорошо отзывается. Вот, собственно, и все. Странное какое-то письмо.

— Чего в нем особенного-то, Анвар? Ясное дело, что афганцы его, как водится, крепко обработали. «Хочу ислам, хочу джихад, не хочу обратно туда, где учат, что человек произошел от обезьяны». Старая погудка, как говорил еще Владимир Ильич Ленин. Мы такие заявления не в первый раз слышим, да по-другому они ему и написать бы не разрешили.

— Все верно, Андрей, однако письмо действительно чудное. Вот, смотри, в нем в двух местах вместо «рахмат», то есть «спасибо», сказано «ташаккур». Наши таджики так не говорят, а афганские — да! Или вот тебе еще пример, и вот… — Анвар ткнул пальцем в письмо. — Это все не по-нашему написано.

— Может быть, он, пока у них сидел, на их лад переучился говорить?

— Возможно, но не до такой же степени. У нас, в советском, так сказать, таджикском, полно русских слов и корней, а у него нет ни одного. Вот что странно-то.

Не найдя что на это ответить, Андрей Васильевич вздохнул и протянул руку к конверту, лежавшему на столе.

— Как бы то ни было, завтра мне это письмо надо отдать. Копию себе, конечно, снимем и в Москву пошлем, а письмо вложим в этот самый конвертик и отдадим Мартину. Он его доставит по назначению, как положено. — Андрей Васильевич повертел в руках захватанный белый конверт, взглянул на него и вздрогнул. — Это еще что такое?

— Что вы там усмотрели, Андрей? — поинтересовался посол. — Новую почтовую марку правительства афганских моджахедов?