Читать интересную книгу Побелевшие нивы - Александр Борисов

6. Никаких монастырских правил. Распорядок дня у ессеев был строго регламентирован: молитвы, полевые работы, обед, работы, ужин, молитвы. Принятию в общину предшествовали три года испытаний (послушания). При вступлении в общину приносились торжественные обещания исполнять все ее правила. У Иисуса — ничего из всего этого: ни послушания, ни вступительной клятвы, ни каких–либо обетов, ни богослужебных указаний, ни длительных молитв! Обычная нерегламентированная жизнь. Вместо правил, выдвигаемых для богословски приукрашенного господства человека над человеком. Он рассказывает притчи о Царствии Божием. Когда Он призывает к постоянной неустанной молитве, то Он под этим подразумевает не непрерывное богослужение, обычно практикующееся в некоторых монастырских общинах («вечная молитва»). Он подразумевает постоянную молитвенную настроенность человека, который всегда ожидает всего лишь от Бога. Молитва не должна быть ни лицемерной демонстрацией перед, другими, ни тягостным бременем перед Богом.

Подражание Христу? Кажется неизбежным вывод: позднейшая анахоретски–монашеская традиция для оправдания своего отрешения от мира в форме организации своей внутренней жизни могла бы ссылаться на монашескую общину Кумрана. Но едва ли на Иисуса».

Автор не причисляет себя к «кюнгианцам», однако считает, что приведенные цитаты вполне отражают суть дела.

В заключение этого раздела, посвященного ортодоксальному православному духовенству, следует подчеркнуть две главные его особенности.

Первая — это исключительная обращенность в прошлое. Психологический и религиозный настрой здесь таков, что «золотой век» христианства уже миновал. Это было время великих монахов–аскетов, Отцов Церкви, время Вселенских Соборов (последний из них, VII, был в 787 г.). И главной задачей современного христианства является лишь подражание, реставрация, возможно максимальное приближение к тому, как жили, молились и понимали Священное Писание Отцы Церкви, то есть идеалом христианской жизни объявляется византийское раннее средневековье. Таким людям чужда мысль о том, что на протяжении истории христиане разных конфессий все более и более открывают для себя Евангелие Иисуса Христа, что каждое новое поколение должно не просто стараться копировать жизнь христиан какого–то минувшего периода истории, а стремиться ко все более глубокому познанию Бога в Сыне Его в рамках тех условий, в которых мы живем сегодня, разумеется, не игнорируя все лучшее, что есть в опыте прошлого.

Вторая особенность, находящаяся в непосредственной близости с первой, — глубокая уверенность в том, что подлинно христианская жизнь — это жизнь по «Книге Правил», включающей в себя Апостольские правила, постановления семи Вселенских Соборов и девяти Поместных и правила Святых Отцов. Здесь приходится сталкиваться с удивительным непониманием, что христианство — это не жизнь по каким–то наконец–то сформулированным замечательным законам, что это не новая религия, соблюдение всех обрядов и таинств которой содержит в себе все необходимое и достаточное, а что христианство — это новая жизнь со Христом, жизнь, исполненная послушания и доверия Богу, Который наставляет нас через Священное Писание, через обращение нашего сердца ко Христу, личную и общественную молитву. Что такое обращение ко Христу? В качестве ответа позволю себе привести довольно большую цитату из лекции В.Ф. Марцинковского «Сущность христианства» (Марцинковский — яркий проповедник Евангелия, прочитавший множество лекций в первые годы после Октябрьской революции. Был выслан из России в 1922 г.):

«Что же такое обращение ко Христу? По словам американского психолога Вильяма Джемса, обращение есть акт воли, в результате которого Христос начинает занимать центральное место в сознании человека. Ведь Он, Христос, образ совершенного человека, есть в каждой человеческой душе, хотя и в разной степени. Ибо Он есть «свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир».

Он не нов и не чужд ни для еврея, ни для язычника. Мы все созданы по его образу. Поэтому–то мог сказать Достоевский: «Находя Христа, мы находим себя», свое подлинное существо, свою сущность. Обратиться — значит вернуться в должное, нормальное состояние, при котором Христос, смутно ощущаемый каждым человеком в отдаленных, вторичных слоях сознания, начинает занимать первое место в сердце. Обратиться — значит возвратить Христа на престол, провозгласить Его Царем и Господом всего нашего существа, всей нашей жизни, так, чтобы он мог безраздельно царствовать в нас и во всей нашей воле, направлять и одухотворять светом любви и правды все наши практические отношения — к людям, к материи, ко всякой твари, ко всему миру».

Жаждушие пробуждения («левые»)

Однажды в церкви во время совершения таинства крещения священник, закончив молитву на освящение воды, вдруг обратился к крестным с совершенно неожиданным вопросом: «Кто является чемпионом мира среди мужчин в одиночном фигурном катании?» Кто–то неуверенно назвал английскую фамилию. «Верно, — сказал священник, — но, наверное, немногие из вас знают, что этот человек является членом одной американской группы, называющей себя «Церковью Сатаны»? Эти люди сознательно поклоняются силе зла, призывают на помощь себе силы, противящиеся Христу. А вот вы сегодня вступаете в союз с Самим Иисусом, вы отрекаетесь от служения злу и избираете служение добру — служение Богу и людям».

Что это? Стремление привлечь внимание? Стремление встряхнуть слушателей? Нет, здесь священник, как я считаю, приводит яркий пример, обращающий внимание на вопрос: кому мы хотим служить? Для чего мы пришли в Церковь на крестины?

Как–то раз в одной проповеди после литургии проповедник говорил об учениках Христа, о том, как они оставляли дома, близких и шли за Иисусом, на служение Богу и людям. Но, может быть, это было только в какие–то давние времена? Есть ли сейчас люди, которые вот так же могут оставить все, отречься от удобной, благополучной жизни, чтобы идти на помощь больным, обездоленным? Да, такие люди есть! Проповедник стал рассказывать о католической монахине Терезе из Калькутты. В храме стояла удивительная тишина. Со слезами на глазах люди слушали о той бедности, которая царит на улицах Калькутты, где тысячи людей рождаются, живут и умирают на мостовой, слушали о том, как одна образованная молодая монахиня, родом из Югославии, взялась за, казалось, бессмысленное дело — ходила по улицам, собирала умирающих, доставляла их под кров и давала им возможность хотя бы последние дни или часы жизни почувствовать человеческое участие, оказаться на кровати, на чистой простыне. Из этого скромного дела выросло целое движение помощи больным, отверженным, прокаженным.

Этот живой пример подлинно христианской жизни монахини другой конфессии, католички, совсем не подчеркивал чье–либо преимущество или чью–либо ущербность. Напротив, все перегородки становились несущественными в свете той подлинной любви к людям, которую дарует Иисус человеческому сердцу.

Другой священник рассказывал мне, как он решил в Великую Пятницу читать 12 Евангелий (12 отрывков о страстях Христовых из всех четырех Евангелий) по–русски. Не помню, брал ли он на это благословение правящего архиерея или нет. Скорее всего, что да, поскольку епископ, управляющий епархией (как и некоторые другие, к сожалению, весьма немногие), в целом положительно относился к чтению Священного Писания по–русски. Как рассказывал этот священник, общее настроение во время службы было каким–то совершенно необыкновенным. Казалось, действительно у всех присутствующих были одна душа и одно сердце.

После службы прихожане обступили священника: «Батюшка, как вы понятно читали Евангелие! Мы просто как будто в первый раз его услышали, какая это удивительная вещь!» Дело было в провинции, и многие, вероятно, даже не поняли, что просто Евангелие читалось по–русски.

Общим для немногих наших соотечественников, стремящихся не к реставрации давно минувших веков жизни христианской Церкви, а к живому христианству нынешнего дня, является то, что в Католической Церкви получило название «аджорнаменто» и «аппрофондименто». Разумеется, многие из них могли и не слышать таких итальянских слов. Просто мы живем в одном мире, и подобно тому, как совпадают настроения наших и карловацких реставраторов старины, на деле приводящие лишь к стилизации под старину, совпадают и устремления христиан у нас и на Западе, если они ищут подлинно живого, творческого, современного христианства. Слово «современного» не должно нас пугать. Дело совсем не в том, что кто–то стесняется «несовременности» Евангелия или с каким–то тайным комплексом неполноценности стремится «не отстать от времени». Во все времена, как и сейчас, никогда не было ничего более современного, чем Евангелие. Но оно всегда должно быть проповедуемо с учетом того мира и тех людей, которые реально существуют вокруг. Эта проповедь должна основываться не на теоретических построениях и богословских спекуляциях минувших веков, в значительной мере утративших свою актуальность, а давать ответы на сегодняшние проблемы, волнующие и тревожащие наших современников. Евангелие есть слово жизни, а не абстрактные интеллектуальные схемы. Именно это и подразумевается под словом «аджорнаменто» — буквально «идти в ногу со временем». Другое слово — «аппрофондименто» — означает глубокое богословское осмысление как самого Священного Писания в свете достижений современных наук, так и тех проблем, которые ставит перед христианством современная жизнь. Именно эти два направления являются общими для наших думающих священников, ищущих новые пути, формы и слова для того, чтобы вечное Слово Жизни достигало сердец и преображало их.