сомневайтесь, если бы Айдар подарил бы какой-нибудь своей недельке букет об этом бы через пять минут знала вся школа. Однако Долматов редко действовал. Полагаю, он просто не доходил до конфетно-букетного периода. Все его отношения быстро начинались и также быстро заканчивались.
Стыдно признаться, но я полдня наворачивала круги вокруг корзины и пионов, словно проверяя не померещились ли мне они в горячке. Может, я уже отъехала и это галлюцинации. Однако на ощупь цветы были самыми настоящими, а апельсины съедобными.
Вечером, когда Долматов справился о моем самочувствии, я ожидала что он спросит за цветы, но он об этом ни словом ни полсловом не обмолвился. Пришлось брать дело в свои руки.
«Спасибо за фрукты и цветы, но не стоило»
«Надеюсь, они сейчас не стоят возле мусорного бака?»
Клянусь, когда я читала это сообщение в моей голове раздался этот его низкий смешок, от которого на моей коже появлялись мурашки.
«Не поверишь, стоят на столе в комнате»
В конце концов цветы и фрукты не виноваты в том, что их отправитель полный осел.
«Значит, стоило. Выздоравливай, Полина. Знаешь, ты не подарила мне подарок… Значит ли это, что я могу выбрать сам?»
Боги, наглость этого парня не знает границ!
«Нет, Долматов, в этом году обойдемся без сюрпризов и подарков»
«Это мы еще посмотрим!»
Что он хотел этим сказать я поняла на следующий день, но обо всем по порядку…
***
На пятый день простуды я иду на поправку. Температура спадает, и я, слава всем святым, добираюсь до ванной, чтобы помыть голову и привести себя в относительный порядок. Не то чтобы моему серому лицу вернулся цвет или сошли синяки под глазами, но по крайне мере от меня перестало вонять лекарствами и водкой, которой мама натирала меня на ночь. Тот еще запашок, я вам скажу! Он даже через забитый нос просачивался.
Вернувшись в комнату, я прежде чем переодеться в спортивный костюм, достаю весы из-под кровати.
Так-с, ну что там у нас…
Неуверенно становлюсь на весы, стрелка качается, точно действуя мне на нервы. Кажется, я перестаю дышать, когда она в конечном итоге замирает над цифрой семьдесят семь. Если быть точной, семьдесят семь шестьсот.
Да чтоб меня!
Клянусь, мои глаза выпадают из глазниц!
Соскочив с весов, я снова и снова взвешиваюсь, не веря. Однако определенно точно я скинула за время болезни почти три килограмма. Воистину, нет худа без добра!
Засунув ногой обратно весы под кровать, подскакиваю к высокому зеркалу, которое встроено в шкаф. Помнится, когда мама его купила, я едва не впала в истерику.
Дело в том, что я ненавижу свое отражение. Каждый раз когда к нему подхожу, то вижу толстую, заплывшую жиром, уродину. И переодеваюсь всегда в другом углу комнаты, чтобы случайно не наткнуться на свое отражение. В те редкие моменты, когда я все же набиралась смелости на себя взглянуть, мое настроение портилось на целый день. Однако не сегодня. Сегодня мне хочется на себя посмотреть. Оценить результаты проделанной работы, так сказать.
В отражении на меня смотрит хмурая девушка. Не толстая и не худая. Не красавица и не уродина. Одним словом: никакая.
Ладно, а если попробовать найти в себе достоинства?
Ну, у меня пышный бюст. Впрочем, то что считают многие достоинством я тоже в себе терпеть не могу. Как и блеклые глаза, невыразительные скулы, нос с мелкой россыпью веснушек и бескровные губы.
Несмело оттягиваю край халата в сторону, оголяя плечи и ключицы. Нет, они совершенно не выпирают, как у этих холеных красавиц. Не тонкие, а обычные. В плечах у меня ничего не поменялось. Из изменений разве что лицо чуть похудело, но последствия это болезни или же диеты — сложно оценить. Опускаю халат дальше… К талии…
Придирчиво осматриваю свой по-прежнему выпирающий живот и бока, отчего брезгливо морщусь. Однако нельзя не отметить, что талия стала заметнее. У меня и раньше была фигура, несмотря на вес, но сейчас она стала более выраженной. Теперь моя фигура действительно — песочные часы, а не их жалкая пародия.
Что ж, пора переходить к тяжелой артиллерии.
Втянув поглубже воздух в легкие, одним движением сбрасываю с себя халат, открывая вид на ноги и бедра.
Ляжки. Они все еще слишком крупные. Между моими ногами нет просвета и они всегда трутся друг об друга при ходьбе, что меня жутко бесит! Это моя проблемная зона, над которой, тренируясь вечерами, я работала больше всего.
И результат… Наверное он есть, но я слишком сильно ненавижу свои ноги, поэтому даже его не замечаю. Они как были толстыми, так и остаются.
Поворачиваюсь спиной к зеркалу, и смотрю на себя через плечо.
Что ж, мои ягодицы подтянулись и округлились. И все же этого недостаточно. Это слишком маленький результат. Такими темпами я похудею и приду в форму позже, чем выйду на пенсию!
С разочарованным вздохом поднимаю халат и закидываю его в шкаф. Достаю спортивный объемный костюм и надеваю. Больше я в зеркало не смотрю. Достаточно на сегодня.
Я едва сдерживаю порыв заесть стресс сладким и вредным. Напоминаю себе о цели похудеть до выпускного. Именно в этот момент мама заходит, чтобы сказать:
— Полинка, обедать будешь?
Да она, блин, издевается надо мной!
Зыркаю на нее волком, на что она мама качает головой.
— Да ты уже похудела давным-давно! Кожа да кости остались! — причитает, а меня от этого вранья тошнит.
— Мама, пожалуйста! — истерическим голосом восклицаю. — Я не похудела! Вообще! Прекрати меня успокаивать.
— Полинка, да ты ж у меня самая красивая, — растягивает на губах печальную улыбку. — Ну нельзя же морить себя голодом.
Боже, что не так с этой женщиной?! Почему нельзя просто понять меня и оставить со своей дурацкой едой!
— Можно, если ты жирная!
— С чего ты вообще взяла, что ты… — мама мнется, а потом мягко произносит: — полная? Кто тебе это сказал?
— Отражение в зеркале! — ощетиниваюсь.
— Полин, тебя обидел кто-то? Ты мне только скажи…
Ага, и что тогда? Она взмахом волшебной палочки исправит это недоразумение, которое называется моим телом?!
— Мама, хватит. Никто меня не обидел. И я не голодаю. Я правильно питаюсь, — жестко припечатываю.
Она хочет еще что-то сказать, но не решается. Поджав губы, молча выходит из комнаты.
Я тут же чувствую себя виноватой за то, что на нее сорвалась. Мама точно поселений человек, на которого мне следует