интересом смотрит на замотанного в полотенце пельмешка.
— Да, — отвечаю, избегая смотреть на него и укладывая малыша на кровать. — Сейчас у нас будет массаж, а через час он поест и я его уложу. Он проспал всего двадцать минут.
— Я хочу посмотреть, — с вызовом заявляет мужчина, словно я могу его выгнать.
Хотя, я бы хотела. Его присутствие нервирует. А уж когда он садится совсем рядом с лежащим сыном, я задерживаю дыхание, потому что в нос бьет запах его парфюма, который мне кажется очень приятным и волнующим.
«Права была тетя, мне замуж нужно, — сердито думаю про себя. — А то тянет ко всяким идиотам, неизвестно, до чего еще дойдет. Завтра я на продавца в магазине по— другому начну смотреть?»
— Ты чего застыла? — бесцеремонно вмешивается в мои мысли Мурад.
— Вспоминаю, куда положила масло, — огрызаюсь я, подходя к тумбочке, где оно хранится.
— А ты не навредишь ему массажем? — спрашивает он.
— Меня учил профессиональный массажист, к которому я его водила, — отрезаю, оскорбившись.
— Тогда почему не продолжила водить? — хмурится этот недопапаша. — Деньги же есть.
— Переехал он! И вообще, чего ты ко мне прицепился? Я прекрасно умею ухаживать за ребенком и у меня есть мозги в голове, чтобы знать, что в обращении с малышами самодеятельность недопустима!
— Я ничего такого не имел в виду, — вздыхает Мурад, глядя на меня, как на дуру. — Ты слишком близко к сердцу принимаешь все, что я говорю. Никакого двойного смысла, Самира. Я всегда четко проговариваю свои претензии, если они есть.
Я ничего на это не отвечаю, решив просто игнорировать его присутствие и заняться своим делом. Тщательно вытираю пельмешка и укладываю на животик, на сухую пеленку. У него нелепо милая пухлая попка, которую я в шутку называю целлюлитной, но при его отце молчу, пропустив наш с Амирчиком ритуал массажных разговорчиков. Наношу немного масла и поглаживаю его, начиная со спинки. Малыш поворачивает голову на бок и довольно жмурится.
— Ему нравится! — удивленно говорит Мурад.
— Конечно, нравится. По сути, это просто поглаживания. Никакой силы. Он же не взрослый, чтобы я его мяла, — объясняю неохотно.
Продолжаю свое дело, спускаясь к ручкам и ножкам, а потом поворачиваю его на спинку, чтобы заняться передней частью.
— Тебе явно пора на диету, — глядя на круглый животик сына, замечает мужчина.
— Педиатр так же говорит, — хмурюсь я. — У нас перевес.
— Это плохо? — хмурится он.
— Слишком большая нагрузка, Амир менее подвижен из— за этого. Я сократила объем смеси, но он с трудом привыкает. Ничего опасного, не волнуйся. Среди детей это частое явление, особенно если есть еще и прикорм.
Мурад кивает и продолжает внимательно смотреть, как я вожу руками по пухлым ножкам пельмеша. Тот улыбается, глядя на отца и протягивает ему ручку, которую Мурад берет в свою огромную, в сравнении с детской, ладонь, ласково поглаживая большим пальцем. У меня щемит в груди, когда я вижу эту картину, потому что Амир хоть и имеет отца, но живет как полный сирота, и это пока он этого не замечает, но что будет, когда малыш станет старше?
Глава 10
— Завтра я собираюсь поговорить с твоим отцом, — заявляет мне Мурад спустя пару дней. — В конце недели мне нужно ехать обратно в Москву, поэтому нет смысла тянуть дольше.
У меня в груди все холодеет от страха.
— О чем ты собираешься с ним говорить? — спрашиваю, затаив дыхание.
Моя рука с тарелкой, зажатой в ней, замирает в воздухе и он выразительно смотрит на нее, намекая, что ждет свой ужин. Я спохватываюсь и ставлю перед ним тарелку, присаживаясь напротив. Тетя не стала к нам присоединяться, а Амир спит, так что на кухне мы с его папой вдвоем.
— Хочу понять, как с ним можно договориться. Если он будет настроен враждебно, то просто сообщу, что мы женимся в субботу. Все— таки, даже если брак фиктивный, я не могу заключить его без согласия опекуна, да и проблем он нам все равно доставит, если почувствует себя оскорбленным.
— То есть ты согласен? — не могу поверить в свою удачу.
— Согласен, — безо всякого выражения говорит Мурад.
— Но папе может показаться странным, что мы, вдруг, решили тихо пожениться как раз тогда, когда он решил забрать меня домой, — размышляю я вслух, пытаясь придумать, как бы лучше это преподнести отцу.
— Не покажется, потому что я овдовел всего три месяца назад и с моей стороны жениться тихо — самый оптимальный вариант. Иначе, люди просто не поймут, — возражает Мурад.
Да, тут он прав. Если мужчина овдовел, то он вполне может жениться через несколько месяцев без общественного осуждения, тем более, имея маленького ребенка, которому нужна мать, однако, если он закатит пир и пригласит гостей, то это уже неправильно и непорядочно. Папа точно не сможет ничего сказать против. Едва ли он рассчитывает выдать меня замуж после всего, что я натворила, а Мурад, хоть и из простой семьи, но богат и считается теперь хорошей партией. Лучше, чем я заслуживаю, по мнению окружающих.
— Спасибо тебе, Мурад, — благодарю его искренне, потому что, как бы я к нему не относилась, я понимаю, что далеко не каждый человек согласился бы на такую аферу. — Я знаю, что попросила о немалом и ты совсем не обязан был мне помогать.
— Ты ведь тоже помогаешь моей матери, — скованно говорит он. — Услуга за услугу, Самира.
Я не спорю. Понимаю, почему он отнекивается и пытается выдать это не как огромное одолжение. Все— таки, не в таких мы отношениях и это, наверное, самая правильная реакция. Мурад может стать моим мужем в глазах людей, но он никогда не будет для меня больше, чем мужчина, с которым нас связывает лишь взаимная неприязнь друг к другу. И мне лучше не забывать об этом.
* * *
Мурад не делится подробностями своего разговора с моим отцом, лишь сообщает, что тот согласен на брак и настаивает, чтобы меня в день свадьбы забрали из его дома,